Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — вице-принц
Я вскочил, поклонился.
— Принцесса… Счастлив приветствовать вас.
Король пророкотал благодушно:
— Дорогая, ты даже не представляешь, кто это.
Она ответила ожидаемо сильным голосом самостоятельной женщины:
— Уже представляю. Слуги сказали. Принц Ричард, наш сосед?
Я поклонился снова.
— Имею честь им быть, принцесса. Знал бы, что у меня такие замечательные соседи, постарался бы напроситься к вам в гости раньше.
Я отодвинул ей кресло, чем удивил, а когда она подошла к столу вплотную, ловко подсунул под ее широкий зад.
Ричмонд сказал гулко:
— У вас изящные манеры, принц. Чувствуется южанин! У нас, северян, все проще и бесхитростнее. А наша Лиутгарда помолвлена с графом Снорриком Твердошлемом из Шумеша, это еще севернее, а значит… ха-ха!.. еще дремучее по части ужимок и комплиментов.
Я ему улыбнулся, а Лиутгарде сказал серьезно:
— Ваше высочество, я наслышан о вашем обручении с графом из Шумеша, это королевство останется в веках славной защитой неприступной крепости Эвергарт, где Мунтвиг положил треть своей армии и отступил, несолоно хлебавши!
Ричмонд пробасил:
— Между Бриттией и Шумешом только речка, которую куры в жаркое лето переходят вброд, так что их сердца точно будут неразлучны.
Лиутгарда посмотрела на меня несколько свысока, рослая и широкоплечая даже за столом, с крупной и приподнятой грудью, тонкая в поясе, статная, лицо так и дышит породистостью: крупные ясные глаза, крупные брови, орлинозагнутый нос вместо милой женственной курносости, крупные сочные губы, красиво и четко обрисованные, гордая посадка головы.
Она произнесла красивым, ясным, как и весь ее облик, в то же время сильным звучным голосом:
— Мы благодарны вам, принц, что вы, хоть и в своих интересах, приходите нам на помощь. У нас большая и сильная армия, но у Мунтвига несколько королевств…
Отец поморщился, покачал головой.
— Дорогая, мне совсем не нравится, когда ты говоришь о войне и… мужских делах.
— Отец, — сказала она с упреком, — я же всегда с тобой сидела маленькой, когда ты корпел над картой и рассуждал о стратегии!
— Лучше не вспоминай, — вздохнул он, — лучше бы ты вязала. Или вышивала, как надлежит женщине благородного происхождения. Вот и сэр Ричард такого же мнения…
Она подняла на меня взгляд настолько ясных глаз, что меня взяла оторопь, и я промямлил раньше, чем сообразил, что говорю:
— Ваше Величество, но красивейшая женщина всех времен и народов, Алиенора, сама правила королевством, сама водила в бой войска, сама издавала законы и следила из их выполнением…
Ее глаза засияли, словно я сказал ей самый лучший комплимент на свете.
— Правда?
— Точно, — сообщил я бездумно, — ваши знатоки древнейших рукописей наверняка могут вам рассказать о самой красивой женщине Европы… да-да, так и было, что одновременно была и самой мудрой не только среди женщин, но и мужчин, как ни удивительно. Когда ее муж, король Людовик Седьмой отправился с огромным войском во второй Крестовый поход, Алиенора проделала вместе с ним пять тысяч миль верхом в седле!..
Король воскликнул шокированно:
— Принц, что вы такое говорите!
Я сделал вид, что не заметил, хотя и в самом деле не понял, что именно взволновало Его Величество.
— Разве это не доказательство, — спросил я его, — женской верности, скромности и послушания, которые мы так ценим в женщинах? Она мчалась впереди войска с оголенным мечом в руке, сражалась отважно, не раз попадала в окружение, ее спасали только безумные атаки верных ей аквитанцев… ну, это как для меня армландцы. И она выезжала со своим отрядом из придворных дам навстречу вражескому войску в костюме амазонки…
Король вскочил, замахал руками:
— Сэр Ричард, ни слова больше!
Я учтиво поклонился.
— Слушаю и повинуюсь, Ваше Величество.
Он сказал дочери сердито:
— Иди к себе, тебе нужно готовиться к приезду графа Сноррика. Но, если он задержится с войском, тебя придется отправиться ему навстречу.
— Да, мой отец, — ответила она покорно.
— Я не хочу задерживать свадьбу, — сказал он властно.
Она выбралась из-за стола, низко присела в поклоне, растопырив в стороны платье, повернулась и быстро удалилась.
Король вздохнул.
— От мужчин требуется рост и сила, а от женщин — мелкость и пугливость. Но что уж поделать, если в нашем роду даже женщины ломают по две подковы разом?.. Как ни скрывай, но такую стать заметишь издали…
— Но жених, — спросил я, — не возражает?
— Попробовал бы, — сказал он с угрозой. — Мы с его отцом не раз сражались плечо к плечу! Как-то шутя уговорились, если у нас будут разнополые дети, то поженим их… Кто бы думал, что это в самом деле случится! Но время пришло.
— Хорошее время, — согласился я. — Свадьбы — это всегда счастье.
— Если только не во время войны, — проворчал он.
Королева сказала с обидой:
— Бедный ребенок…
— Почему? — спросил он, ощетинившись.
— Ты ей даже пообедать не дал, — обвинила она.
Он вздохнул.
— У себя перекусит. А много ей при ее фигуре не весьма!.. Да и вообще, когда мужчины говорят, женщин нужно выгонять за дверь.
— А я? — спросила королева.
— Ты разве женщина? — спросил он в изумлении. — Ты уже супруга. А то и вовсе жена. Хотя ты права, брысь отсюда, мы с принцем поговорим, что нам делать, когда враг у ворот.
Она кивнула мирно, мне улыбнулась примирительно, дескать, не обращайте внимания, принц, это у нас такие шуточки, вытерла рот краем скатерти, затем жирные от мяса пальцы и красиво поднялась из-за стола, высокая и статная, в полном расцвете женской красоты.
Ричмонд проводил ее взглядом, вздохнул.
— Вот так, — сказал он невесело, — только все отстроили, только начали жить… и снова война. Я понимаю, когда все зажрутся, тогда можно и на войну, но мы еще не наелись и народ не накормили как следует…
— Война не спрашивает согласия, — ответил я. — Она просто приходит. И нам то ли драться, то ли убегать, то ли покориться врагу.
— Ого, — сказал он странным голосом, — какой выбор…
— Повинную голову, — объяснил я, — враг не сечет, ему нужны покорные люди, чтобы налоги платили и богатством произрастали…
Он посмотрел на меня с некоторым удивлением.
— А вы в самом деле южанин…
Я переспросил:
— Это я южанин? Вы меня так обзываете уже второй раз!
— У нас все так называют тех, — сказал он вежливо, — кто расположился там, у Большого Хребта. Неважно, на какой стороне. А вы, как мы уже прослышали, вообще из империи Германа Третьего. Южное королевство Сен-Мари в ваших руках?
— Фактически уже потеряно, — ответил я нехотя. — Сепаратистские настроения… Но мы не южане. Хотя да, я сам, когда стремился на Юг, считал даже нынешнюю мою Армландию южной землей! А также Фоссано и Мезину, что по эту сторону Большого Хребта. Но теперь знаю, что даже Сен-Мари еще не Юг, хотя кто мне поверит?
— Это правда, — поддакнул он. — Кто поверит?.. Что слышно о ваших основных войсках?
— Даже не скажу точно, — ответил я. — Топают из разных мест, даже из разных королевств. Прибудут не разом, так что придется им вступать в бой поодиночке. Раньше всех явится рыцарская конница из Варт Генца, ее можно всю загнать в одну из крепостей по главному пути Мунтвига. Чтобы, если пойдет дальше, делали вылазки и полностью истребляли его обозы и мелкие отряды. Да и вообще, в спину бить врага — такое удовольствие!
Он посмотрел на меня несколько странно, подозревая некое извращенное чувство юмора, даже не предполагая, что я на редкость серьезен.
— Тогда им в город Баббенбург, — пробормотал он. — Это далеко, почти на границе с Ирамом, но ваши лорды туда успеют раньше Мунтвига. Остальные, как мне кажется, войдут в соприкосновение с войсками Мунтвига уже в центре нашего королевства, Боже спаси его и сохрани от разорения…
— Где сейчас ваши войска?
— Дружины лордов Клауса Хандсбихлера и Эделя Хатчисона, — сказал он, — это наши пограничные бароны, сдерживают натиск войск Мунтвига на своих землях, но я подозреваю, что это пока только разведчики, о которых вы сообщили, хотя в разведку вроде бы не ходят по тысяче человек…
— У Мунтвига столько желающих повоевать, — ответил я, — что может послать и пять тысяч. Дайте названия городов и сколько могут вместить наших для защиты. Надеюсь, продовольствием запасутся заранее?
— Уже запасаются, — сообщил он. — Наши войска собираются в удобных для обороны местах: узких ущельях, у бродов возле мостов… Хотя, конечно, некоторые лорды со своими дружинами, конечно же, поедут вперед, чтобы покрасоваться доблестью и показать всем трусам, как нужно сражаться.
Я хотел сказать, что дураков не жалко, но придушил в себе политика и ответил, как рыцарь:
