Мария Вересень - Высшее образование для сироты, или родственники прилагаются
— С ума сошли! — обнаглев вконец, заорала Я. — Мало мне учителей, так еще вы на мою голову навязались!
Анчутка завис надо мной и вцепился в мой подбородок когтями:
— Мы — твои единственные наставники!
— А Феофилакт Транквиллинович совсем другого мнения, — упорствовала я, пытаясь освободить лицо из когтей Анчутки. Черт разжал пальцы и хохотнул:
Вук Огнезмий!!![9]
— Кто?!
— Потеплее станет — приходи.
— А нам запрещено ходить в Заветный лес.
— Ничего, директор отпустит!
— Отпустит! — каркнул Карыч. — Еще и пр-роводит!!!
— Вы что, знакомы?! — подозрительно поинтересовалась я.
— Шапочно, — ответил Анчутка, а Страж снова зашелся в хриплом смехе. Я фыркнула и опять зачерпнула котелком воду. Черт подошел ко мне, дернул за прядь волос, заглянул в лицо и вкрадчиво спросил: — Не жжет?
— Что?
— Водица не жжет? — повторил он свой вопрос.
— Нет. — Я провела ладонью по водной глади.
Черт удовлетворенно хрюкнул и прошептал на ухо, уколов щеку колючей щетиной:
— А ты загляни в зеркало.
Я перевела взгляд на свое отражение, скорчила сама себе рожу. Вгляделась попристальней, и тут мне стало плохо.
«… кричать уже не могла, не было воздуха. Платье намокло и тянуло на дно как гиря, руки устали до ломоты. Я захлебывалась водой, которая пахла тиной, рыбой и еще чем-то, в настоящий момент просто омерзительным. Воздуха не было ни капли, вода хлынула в нос, рот и сомкнулась над головой. Перед широко распахнутыми глазами проплыла безмятежная стайка рыбок. Я дернулась и покорно пошла на дно, с ужасом заметив, что по мою душу явился отнюдь не ангел, хотя мама говорила, что такие маленькие, хорошенькие девочки попадают сразу на небеса. Видимо, я сделала что-то очень гадкое, раз за мной явился красноглазый волосатый черт…»
Глаза раскрылись, вода полилась изо рта, носа и, кажется, даже из ушей. Я закашлялась, корчась на снегу у источника. С безумной радостью отметила, что дышать могу, а во рту больше не пахнет тиной. Одежда была совершенно сухая, как и волосы. Котелок валялся рядом, к моей крайней досаде совершенно пустой.
Анчутка спокойно сидел на поваленном дереве и пускал пар из ноздрей, покачивая волосатой конечностью. Нахохлившийся Карыч размещался рядом и, похоже, даже дремал.
— Что это было?! — прошипел а я, забыв, что вообще-то духов Древних нужно опасаться.
— А что случилось? — выдохнув очередную струю пара, невинно спросил Анчутка.
— Я боюсь воды!!! — заорала я, вернее, попробовала заорать, но снова закашлялась.
Анчутка встал, потянулся, демонстративно зевнул, показывая, острые как бритва зубы.
— Зато теперь ты знаешь, почему боишься, — невозмутимо поведал он. — Приходи, когда станет потеплее, еще попробуем что-нибудь. — Ни за что! — Я с упорством барана снова зачерпнула воды котелком.
— Как хочешь. — Анчутка подпрыгнул и завис в воздухе над источником. — Кстати, это тебе на память. — Он протянул мне кувшинку с ало-оранжевыми лепестками. Я машинально взяла, понюхала, чихнула — цветок пах пряностями с примесью серы. Анчутка взвизгнул и исчез под водой, я едва успела отпрыгнуть от брызг. Повертела цветок за стебелек, подняла со снега бересту и спросила Карыча:
— Воды набрали, идем обратно?
Карыч встряхнулся, щелкнул клювом и проворчал:
— Вечер-реет. Кар-раконжалы могут появиться. Доказывай потом, что ты не жер-ребец. — Ворон уверенно пошел впереди, а я с тревогой оглядывалась по сторонам. «A Аэрон-то думал вернуться к вечеру», с печалью подумала я. То, что караконжалы — это водяные демоны, я давно знала, как и то, что они просто обожают кататься верхом, и необязательно на лошади.
Из состояния глубокой задумчивости меня вывел сердитый кар Стража:
— Ну чего зыр-рите?
— Кому это вы? — Я обернулась на стволы деревьев.
— Амба.
— Кому амба? — не на шутку встревожилась я.
Ворон одарил меня взглядом, коим смотрят на неразумное дитя, смесь досады и умиления:
— Не амба, а амба, — поправил меня Страж, делая ударение на последний слог, — духи. Да не кр-рутись ты, все равно не увидишь. И, обращаясь уже не ко мне, а к невидимым амба, раскатисто каркнул:- Бр-р-рысь!
Я хмыкнула и снова, утопая в глубоком хрустящем снегу, пошла за Стражем, стараясь не разлить воду. Любопытство все-таки не давало покоя, и я, немного помучившись, спросила:
— А что делают эти амба?
— Одиноких путников убивают. — Страж заметил мой испуганный взгляд и успокоил: — На тебя не кинутся, не тр-русь.
Я тут же жутко возгордилась своей значимостью и в результате чуть не оставила нас без воды, запнувшись за ветку бузины. Ворон с готовностью прокомментировал:
— Дур-ра.
Возможно, мне показалось, но в голосе пернатого прозвучали умиленно-влюбленные нотки, поэтому я даже огрызаться не стала, чтобы понапрасну не сотрясать воздух.
На полянке радостно потрескивал костерок и упоительно пахло жареным мясом с луком. Алия выбежала меня встречать, лениво махнув пушистым хвостом. Лейя и Аэрон грели над костром руки. Лейя, увидев меня, просияла, а Аэрон набросился с упреками:
— Чего ты так долго? Мы замерзли, чая хочется. — Он наклонился и пожаловался мне на ухо: — А Карыч запугивает нас жуткими историями.
Я протянула котелок Аэрону, тот удивленно воззрился на воду: — Уже вскипела?! Где же ты кипяток-то нашла?
— Места надо знать, — отшутилась я, бросив взгляд на Карыча.
— А это что? — Лейя схватилась за бересту и, ойкнув, уронила на снег. — Какая гадость!
Аэрон тоже потрогал живую бересту, присвистнул и сунул мне в руки.
— Мерзостней ничего в жизни в руках не держал. — Он вытер руки о штаны. Алия даже нюхать отказалась, я сунула бересту в карман шубки, за пазуху ее убирать совсем не хотелось. Пока Карыч склонял голову то на один бок, то на другой, рассматривая готовящееся мясо, я вытащила из-за пазухи кувшинку.
— Ух ты!!! — пискнула Лейя, пытаясь выдрать ее из моих рук.
Алия громко чихнула:
— Пахнет какими-то специями и серой!
Вампир завладел кувшинкой, оттеснив настойчивую мавку, высоко поднял ее над головой и принялся рассматривать. Лейя, протестующе покрикивая, прыгала рядом, стараясь дотянуться до цветка, но, столкнувшись с таким препятствием, как высокий Аэрон, терпела неудачи. Кувшинка в подступающих сумерках как будто светилась изнутри ровным алым светом.
— Жр-рать будем? — прервал нас Карыч. — Мясо готово!
Я потребовала цветок обратно, Аэрон с сожалением отдал его мне. Мы стали угощаться мясом, запивая его вином и с некоторым страхом поглядывая на Стража, который глотал куски мяса не жуя и демонстрировал чудеса ловкости, стоя на одной лапе, держа второй бутылку и заливая вино себе в глотку прямо из горлышка. Даже привычный к шумным, бесшабашным попойкам Аэрон поперхнулся и остекленело взирал на это представление. Чтобы немного отвлечь внимание друзей от голодного и терзаемого жаждой ворона, я кашлянула и произнесла:
— А я поэму про ворона вспомнила.
Ворон рыгнул, напугав сим звуком впечатлительную Лейю, и повелел, махнув когтистой лапой с зажатой в ней бутылью:
— P-рассказывай.
Аэрон был выведен из замороженного состояния вином из посуды Стража. Я важно прокашлялась и завела:
Посреди океанских просторов,
Там, где буря, преграды не зная, гонит волны куда пожелает,
Рев стоит сумасшедший и грохот, дикий посвист, безумная песня.
Это буря в неистовой злобе разбивает огромные волны о высокий утес неприступный,
Что стоит в одиночестве гордом среди хаоса дикой стихии.
На вершине утеса прикован длинной цепью огромнейший ворон,
Буря хлещет его, и о камни тело ворона с силою бьется,
Но ни слова в ответ не услышит ветер,
Ворон с презреньем смеется.
Мертвый взгляд черных глаз его страшен,
Черным глянцем блестит оперенье,
И когтистые лапы опасней лап дракона,
И ворон не птица.
Черный демон, когда-то могучий,
Управлявший стихиями мира,
Нынче к камню прикованный цепью,
Обреченный на вечную муку.
Чертят молнии черное небо,
И тяжелые низкие тучи ветер с пеной прибоя мешает.
В ожидании гордом и страшном демон зла на скале восседает,
В ожиданьи заветного часа, когда цепь его в прах превратится.
— Хор-рошая песня, — прослезился растроганный Страж, заглатывая очередной кусок мяса. — Пр-равдивая и мр-рачная.
Лейя протянула мне кружку с горячим чаем. Сразу запахло душицей и мятой. Захмелевший Карыч предложил нам попрыгать через костер, и подруги согласились. Я отказалась, объяснив, что без восторга отношусь к экстремальным забавам, да и чая очень хочется. Аэрон тоже прыжки через огонь не жаловал, поэтому вместе со Стражем приступил к распитию следующей бутылочки вина.
