Лана Туулли - Год Оборотня, или Жизнь и подвиги дона Текило
- Подумай бритой своей башкой, - недовольно постучал дон Текило монаха по тонзуре, - Кто из нас способен сейчас изображать гномов?
- У тебя это очень хорошо получается! Даже подкоп настоящий под Башню подвел – ну вылитый гном! Только бороды не хватает…
- Копать будем в самых крайних случаях, - отмахнулся дон Текило, немного путая реальность и свои воспоминания. – Копать долго… А нам надо действовать быстро, Леокадий, быстро хватать и тикать…
Веки вора сонно смежились, нос завел томные иберрские рулады… Брат Нобель деловито прикончил остатки спиртного и попытался свернуться калачиком на каминном коврике.
Тут мозг дона Текило, хоть и травмированный комодом, посетила Дельная Мысль.
- Гномы! – заорал иберрец, внезапно пробуждаясь.
- Чего? где? кто? – не понял Нобель.
- Что ты только что говорил о гномах? – затряс монаха вор. Поднял за шиворот рясы. Пошлепал по щекам, чтоб тот быстрей проснулся. – Говори!
- Гномы… обыкновенные такие, по подземелью бегали… Отец Гильдебран потому и запретил нам пить, что мы вместо прыгающих гоблинов и раздевающихся селянок начали гномов видеть… А откуда здесь гномам взяться? – с пьяной последовательностью размышлял брат Нобель, - только из соседнего измерения…
- Какие гномы?!! – заорал абсолютно, как кристалл, трезвый дон Текило.
- Обыкновенные гномы. Только немного рыжие…
Дон Текило выпустил из рук рясу, и брат Нобель с сухим гулким стуком рухнул обратно на пол.
- Спокойно, - приказал сам себе иберрец. – Не стоит паниковать раньше времени.
Тут раздался громкий, настойчивый стук в дверь. Прежде, чем дон Текило успел добежать до усиленной бронзовыми засовами дубовой дверцы в Башню, там уже появилась Ядвига.
Дон вор, бросаясь в ближайшее укрытие, крикнул: «Дорогая! Поберегись!», но отстранить от возможной опасности шуструю донну уже не успевал. Заскучавший без погони и охоты охранный артефакт набросилась на посетителей магова жилища как и должна была наброситься кошка на долгожданную мышь.
- Простите, - послышался незнакомый голос с порога. Дон Текило, забравшийся под мраморную столешницу, поддерживаемую выводком мраморных обезьянок, весь обратился во слух. – Простите, сударыня, что нарушаю ваш покой в столь неурочный час…
- Нет-нет, что вы, - мурлыкнула Ядвига, тая от счастья и просто пожирая глазами новоприбывшего. Тот, видимо, не привык к такому приему, потому что начал запинаться:
- Я, знаете ли…
- Знаю, - положила Ядвига с нежностью лап… ладошку на плечо незваного гостя, чтобы быть поближе коготками к его сонной артерии, – Вы вор.
- О, нет! – воскликнул незнакомец. – Напротив!
- Где? – не поняла Ядвига. И заглянула за спину непрошенного визитера.
Там, к немалому удивлению подсматривающих из-за двери в подвал монахов и к полному душевного трепету отважившегося выглянуть в окно дона, обнаружились три-четыре десятка крестьян с вилами, серпами и дубинами. И десяток верховых с короткими пиками – точь-в-точь такими, которые были приняты на вооружение в армии короля Иберры.
- Я судебный пристав Ломас, - терпеливо объяснил нежеланный гость. – У меня ордер на арест нарушителя спокойствия королевства Кавладор – некоего дона Текило Альтиста, и я требую его немедленной выдачи…
Спустя два удара сердца Ядвига с грохотом захлопнула дверь. Спешно задвинула все засовы, навесила замки. Подперла дверь собственной спиной.
Выглянувший на стук отец Гильдебран с сочувствием покачал головой.
Спустя несколько минут, перенасыщенных топтанием под Башенными стенами, разбилось окно в кухне. Ядвига бросилась туда, спешно перекидываясь в рысь. Успела она в последний момент – в кухню уже пролезал один из добровольных помощников судебного пристава. Бедняга кряхтел, застряв в слишком узком оконном проеме, рама трещала… Увидев разъяренную дикую кошку, разряженную в просторный балахон с неровной вышивкой пьяными крестиками по вороту и подолу, крестьянин заорал и сам собой выпал из Башни наружу.
- Эй! Кто-нибудь! – раздался голос судебного пристава под окнами гостиной. Дон Текило инстинктивно сжался, притворяясь мраморным приматом. – Сударыня! – продолжал выкликать Ломас. – Сударыня, выслушайте меня!
Рысь-Ядвига грозно зарычала, оскалилась, запрыгнула на подоконник и послала пристава на все семнадцать сторон света. К сожалению, на своем, рысьем. Так что слуга Закона ни слова не понял, не угомонился, а всего лишь ойкнул, охнул, призвал помощников к порядку… и окно гостиной звонко рассыпалось от удара стрелы.
Ядвига отшатнулась.
Стрела вонзилась глубоко в пол буквально в десятке дюймов от пришипившегося дона Текило. Иберрец почесал лысинку.
В глубине души дон Текило не любил войн. Драки – совсем другое дело; иберрец никогда не отказывал себе в удовольствии помахать кулаками, выбить сопернику пару клыков или там пересчитать лишние ребра. Звенеть мечами – особенно с мужьями прелестниц, не вовремя возвращающимися домой, - умел. Не сказать, что очень любил – но умел не хуже прочих. А вот воевать – нет. Не его это, дона Текило, призвание.
На войне дон Текило успел побывать в щенячьем возрасте, лет этак в шестнадцать, и уверился в том, что это очень, очень глупое занятие. В тот год Иберра в очередной раз выясняла отношения с Эль-Джаладским эмиратом, включавшие, помимо всего прочего, вопрос о восточных провинциях, от Перуэллы на севере до Аль-Миридо на южном побережье. Дон Текило честно оттрубил в королевском войске полтора года, после чего раз и навсегда завязал с военной карьерой.
Леокадий, подвизавшийся у армейских колдунов в роли младшего ученика на побегушках, уговаривал остаться и повоевать еще с полгода. Соблазнял рассказами о возможных подвигах, просил помочь с одним хитрым дельцем, которое включало в себя визит в палатку мага-пироманта и некие манипуляции с хрустальной сферой мага-призывателя, но дон Текило твердо решил, что с него хватит. Единственное, на что начинающий вор согласился – это на пирушку, которую они с Лео устроили однополчанам на прощание. Помнится, стояли тогда иберрская и эль-джаладская армия где-то в предгорьях Южного Шумерета, король и эмир каждые четыре часа гоняли друг другу верховых с посланиями, согласовывая условия возможного перемирия. Дон Текило помнил абсолютно точно, что когда они начинали пирушку, их отряд располагался на высокой скале над Радужным водопадом. Два десятка лучников да полтора – пикинеров сверху вниз смотрели на ровные белые шатры эль-джаладских военачальников, спорили, какая хренотень скрывается во-он в той крытой повозке, которую усердно опекал эль-джаладский маг в богатом, расшитом золотом халате. Дружище Лео предложил крайне интересную тему для обсуждения – а гаремы эль-джаладцы с собой на войну прихватили или все-таки дома оставили?
Дальше было два бочонка вина, которые дон Текило лично украл с кухни дона Хуана, мерзкого зануды, командующего полком копейщиков. Пришлось позвать копейщиков, чтобы отметить успех кражи. Потом вино закончилось, а присевшие погреться у костра мечники пожаловались, что их начальство такая благочестивая сволочь, что дозволяет пить только по воскресеньям да по религиозным праздникам. С целью выяснить, а нет ли какого святого дня нынче, пришлось срочно искать полковых капелланов. Нашлось сорок штук. И почтенные святые отцы тут же сцепились на тему, чья религия истинная. Пришлось их разнимать и отпаивать бальзамами, которые дон Текило украл у армейских лекарей.
К тому времени, как вояки составили сводный календарь важнейших памятных дат, обязывающих честных рубак пропустить стаканчик, вина в иберрском лагере просто не было – не у короля же, в самом-то деле красть. К тому же у его величества тоже ничего не осталось – дон Текило на всякий случай в третий раз сбегал в королевский обоз, проверил. Братцы-иберрцы пригорюнились, но быстро нашли выход из трудного положения. Подумаешь, вино закончилось! У противника наверняка что-то да найдется! Особенно в той повозке…
И лучники, мечники, копейщики и спрятавшиеся под брюхами лошадей пикинеры отправились пошукать выпивку в стан противника.
Воспользовавшись суматохой в рядах эль-джаладцев, дон Текило разыскивал, где тут ближайший гарем.
Короче, закончилась пирушка спустя дней двадцать. С головой, подобной свинцовой чушке, дон Текило пришел в себя посреди жаркого желтого песка. Тяжело приподнялся с бархана, увидел, как на горизонте догорает какой-то город, как мимо идет, парадно размахивая красно-желтыми иберрскими знаменами и во все глотки крича ура свершившейся виктории, родная армия… Встретил знакомых, получил грамотку, удостоверяющую, что он, дон Текило, пал смертью храбрых во славу короля при героическом штурме Аль-Тораза… Похмелье «прощальной пирушки» было столь качественным, что с тех пор вор раз и навсегда отвратился от воинских игрищ. Нет уж, братцы, пить в большой компании хорошо, но когда компания завоевывает пол-страны, чтобы было чем опохмелиться…
