Шимун Врочек - Танго железного сердца
— А вы как думаете, офицер?
Тот невольно рассмеялся.
— Ловко вы!
Спейд улыбнулся в ответ.
— О, да.
— Вообще-то, я должен вас оштрафовать за курение в общественном месте… но уж очень здорово вы это делаете. По-настоящему. Не то, что другие. Вы приехали на конкурс?
— Мм? — Спейд не понял, о чем говорит полицейский, но решил подыграть. Всегда лучше иметь козыри про запас.
— Конкурс, конечно! Как вам наш город?
— Я еще мало видел.
— Заблудились? Хотите, я вас провожу? Здесь недалеко.
— Почему бы и нет? — Спейд поднялся.
Карамельный коп привел его к кинотеатру под названием «Маджестик». Спейду на миг показалось, что он вернулся обратно. За стеклянной стеной играл оркестр. В глазах мелькало от твидовых пальто, мягких шляп, кепок и серых плащей. Костюмы в полоску, туфли с лаковыми носами, рубашки с подвернутыми рукавами потоком вливались в фойе, оживленно переговариваясь. Звучал смех. Спейд помотал головой. Это была неправда. Абсурд. Он вернулся назад, чтобы увидеть, как его оживший гардероб идет в кино? Спейд поднял голову и встретился взглядом с самим собой, изображенным на огромном плакате.
«Бадди Рукерт», гласила надпись.
— Дадите мне автограф? — сказал полицейский, протягивая блокнот и ручку.
— Конечно. Совсем забыл. — он слышал, звезды кино делают это постоянно. — Как вас зовут?
Он написал «Фреду, настоящему полицейскому, от Джо Спейда» и поставил закорючку. Возможно, копу требовался автограф Рукерта, но он ведь не Рукерт. Полицейский расцвел.
— Спасибо, сэр! Удачи! Закуриваете вы точно лучше всех. Только не увлекайтесь, прошу вас. Бадди умер от рака горла, вы же знаете…
— Конечно знаю, — ответил Спейд. Информация подавалась как давно известная.
Когда полицейский ушел, Спейд вновь закурил, щурясь от дыма и согреваясь от сигареты. Легкие наполнились теплом. Предстоит во многом разобраться. Поток иссяк, в кинотеатр втягивались последние опоздавшие. Пробежала девушка в чем-то коротком и летнем.
Спейд проводил ее взглядом. Очень хорошо. Он не спал всю ночь и промок насквозь, словно бездомный пес — и теперь сначала пойдет внутрь, перекусит (он слышал слово «банкет»), и потом уже поработает головой как следует.
На входе в кинотеатр висели цветные рекламные плакаты фильмов — в основном с тем же Бадди в главной роли. Спейд ни одного не видел — хотя не удивительно, он редко ходил в кино. Даты на них стояли разные. И тридцать девятый. И пятьдесят четвертый. Перед плакатом, датированным сорок шестым годом, Спейд простоял дольше всего — щурясь и вспоминая. Значит, вот как сложилось.
Спейд докурил сигарету и пошел к урне, чтобы выбросить окурок. Тут его окликнули.
— Эй, друг!
Прежде чем обернуться, Спейд опустил руку в карман. Пистолет под пальцами был холодным, как долгие зимние похороны.
— Эй, друг, есть монета? — спросил бездомный.
— Нет, — сказал Спейд, разглядывая надпись у того на груди. «Если хочешь просветления, отсоси у будды».
— Ерунда! Друг, не жмись.
Спейд подумал.
— У меня есть сто долларов, — сказал он.
— Годится! — обрадовался нищий. — Я возьму.
Спейд покачал головой.
— Эта сотня дорога мне как память.
— Ну ты и скряга!
— Угу. Мне нужна информация.
— Да пошел ты!
Спейд шагнул вперед. Сгреб нищего за грудки и хорошенько встряхнул. Голова бродяги мотнулась. Надо будет вымыть руки, подумал Спейд.
— Что ты сказал, мразь?
— Ты что, никогда не слышал про политкорректность? — когда бродяга открывал рот, оттуда несло, как из сточного колодца. — Такая штука. Меня нельзя называть «мразью»… Подожди! — закричал бродяга, когда Спейд замахнулся кулаком. — Подожди!
— Мне нужна информация, а не остроумие, — сказал Спейд. Бродяга выставил грязные ладони.
— Ладно тебе, друг, не заводись. Я просто пошутил. Что ты хочешь узнать?
Спейд отпустил его.
— Для начала: как тебя зовут?
— Рокки. Это потому, что я здоровый.
Спейд решил ничему не удивляться. Здоровый, так здоровый — хотя он даже ни разу не приложил его кулаком.
— Слушай, друг, я с тобой как в фильме побывал, — сказал Рокки. — Ну ты и крутой. Во мне фунтов на тридцать побольше, а тебе похрену. Ты бы и на терминатора попер, я же вижу. Настоящий Бадди. Он умер от…
— Я знаю, — сказал Спейд. Помешались они на этом, что ли? — Хочешь сигарету?
— Я не курю. Вредно для здоровья.
Спейд поднял брови, но промолчал.
— Эй, друг, а ты малость повыше, чем я думал. Я слышал, Бадди был совсем коротышкой. Даже ниже Тома Круза.
— Может быть. — это Спейда не волновало. — Но я не Бадди. И не Том Круз. А теперь рассказывай…
Он спросил про «Маджестик». История оказалась короткая и странная. Когда-то это был студийный кинотеатр «Метро-Голдвин-Майер», но потом, когда система студий начала давать сбой, его продали. Следующий владелец едва сводил концы с концами и, наконец, разорился окончательно. Потом здесь крутили порнушку и ужастики, и устраивали какие-то странные шоу. Там, под сценой — хренова куча сломанных манекенов. А за экраном однажды, когда шла очередная порнушка, повесился то ли монтер, то ли оператор.
Его не сразу обнаружили, сказал Рокки. Так и висел, пока не протух. Потом какие-то шутники вывесили за экран один из манекенов, наполнив краской. Вот это был скандал, когда кровавое пятно расползлось по белому экрану. Прямо во время какой-то немецкой порнушки. Я, я, даст ист фантастиш.
А недавно кинотеатр отремонтировали. И устроили здесь показ фильмов Бадди Рукерта и вот, сейчас, конкурс двойников. «Тебе ли об этом не знать, друг?» — сказал Рокки. «Я знаю», ответил Спейд. «И еще вопрос. Что это за плакат?» Выслушав ответ, Спейд спросил, как лучше добраться отсюда до Мемфиса.
— Теперь ты дашь мне сто долларов, друг? — спросил Рокки, когда все закончилось.
— Нет. Они мне дороги, я не шутил. Мне дала их одна женщина — за работу, с которой я не справился.
— И как зовут эту женщину?
Спейд затянулся горьким дымом. Потом сказал:
— Лоретт.
Мягко просвечивающее через кадр лицо женщины.
Она в шляпе, похожей на мужскую. Светлые волосы собраны сзади в два кокетливых хвостика. Прекрасные губы. Линия шеи подчеркнута рубашкой и черным галстуком. Старый Голливуд. Бабушка тогда смотрелась просто убийственно. Ивен вздохнула и поставила фотографию обратно на шкафчик — рядом с пластиковыми баночками и фотографией отца и матери.
Будь она вполовину так красива, уж она бы… Ивен вздыхает.
В палате, куда положили бабушку, всегда интересный запах. Не лекарственный. Не стариковский, хотя стариков здесь хватает (Лоретт имеет привычку называть вещи своими именами). Не цветочный, хотя и в цветах недостатка нет.
Едва заметный запах джина и табака.
Только что ушли полицейские, которые тоже принюхивались.
Ивен поднимается со стула — поправить одеяло. Лоб у бабушки белеет в полутьме, на нем выступили капли пота. Поэтому Ивен отжимает платок и промакивает пот. Морщины. Седина.
Лоретт открывает глаза. Смотрит на внучку.
— Девочка, — говорит бывшая звезда. — Когда он появится, не забудь надеть туфли. Ему нравятся девушки на высоких каблуках.
— Кому, бабушка? — Ивен думает, это бред.
Молчание. Лоретт откидывает голову на подушку и впервые после покушения засыпает спокойно.
Короткая нарезка— Смотрите, что этот сукин сын мне оставил! — говорит человек, в котором можно узнать одного из двойников Бадди — помятого, с синяком под глазом. Двойник одет во все серое. — Он забрал мой костюм, а тот обошелся мне в полторы тысячи. И еще это.
— И что? Сотня, конечно, старая, но в банке у тебя примут.
— Шеф, откройте глаза. Посмотрите как следует!
Он берет и смотрит. Водяные знаки на месте, защита, выпуклый шрифт. Стоп. Шеф меняет угол так, чтобы свет падал по-другому. Потом говорит «вот дерьмо».
Не зеленая. Даже не серо-зеленая. Просто серая.
— Фальшивка. — начальник полиции тянется через стол к телефону. Подносит трубку к уху и говорит в задумчивости: — Вот наглый сукин сын. Он ее, что, на ксероксе распечатал?
— Ага, — говорит двойник. — И рубашку с галстуком — тоже.
Рука с поднятым большим пальцем на фоне автострады. Короткие черные волосы. Приближается розовая машина в прозрачном мареве.
— Да, понял… Что?.. приметы? — начальник полиции убирает трубку от уха и смотрит на побитого двойника Бадди.
— Так какой, говоришь, у тебя был костюм? — спрашивает шеф.
Спейд, выходящий из розовой машины в белой рубахе с закатанными рукавами и в щегольской шляпе. Рубаха расстегнута на две пуговицы, коричневое пальто переброшено через локоть. Спейд выглядит как гангстер времен Капоне — но гангстер на отдыхе.
