Алексей Лютый - Х-ассенизаторы. Запрещенный угар
И, оставив группу Орлова в глубокой задумчивости, небесный в сиреневом плаще, а за ним и вся группа прикрытия удалились. Пару секунд капитан смотрел им вслед, раздумывая, что три дня это слишком долгий срок, а затем скомандовал отбой и рухнул на свою кровать, закрыв глаза, чтобы не видеть укоризненный взгляд собственного отражения в зеркале.
Вселенская житница эллериума. Лона то есть. Год тот же. Никуда не делся. Место действия – там же. В смысле на Лоне. Местное время: какое хотите! Главное, что солнышко светит.
Горы на востоке были розовы, с ярко-зелеными горизонтальными прожилками. Почему они были такими, никто не знал, а сами горы не говорили, хотя бы потому, что у них никто и не спрашивал. Умный Зибцих тут же выдвинул предположение, что скальная порода состоит в основном из мрамора, а зеленые прожилки – это аморфный фосфор. Однако на этот счет имелось и другое мнение. Какой-то трудолюбивый придурок выкрасил их гуашью. Это предположил Пацук. И никто не понял, шутит он или просто от всего устал.
Впрочем, розово-зеленые горы были не единственным отличием Лоны от Земли и Трунара, разительно похожего на альма-матер человечества. На Лоне все выглядело по-другому. Краски здесь просто взбесились и явно делали все, чтобы забравшиеся сюда люди как можно скорее заразились их бешенством. Вообще складывалось впечатление, что господь бог, создавая Землю, потратил на нее из своей палитры все теплые пастельные тона. Ну а когда спохватился, выяснилось, что для Лоны остались только неприлично яркие краски. Красный, желтый, фиолетовый, розовый и оранжевый цвета на этой планете господствовали беспрекословно, и трунарцы, живя на этой планете, постоянно носили очки или контактные линзы из специального светофильтра, смягчавшего резкость окрестной окраски.
“Икс-ассенизаторы” такой поблажки были лишены, поскольку конструкторы их гермошлемов не додумались до того, что бойцы могут оказаться в подобной обстановке. Хаарм, ясное дело, предложил людям защитные очки из своих запасов – небесплатно, конечно! – но наши герои от этого решительно отказались. Не из-за отсутствия местной валюты, а просто потому, что по-прежнему не доверяли контрабандисту и опасались снимать шлемы при небесном. Поэтому и терпели буйство красок молча. Хотя и не все!
– А что, мне даже нравится! – немного подумав, заявил Кедман. – Все это похоже на финальный матч чемпионата мира по футболу, когда все трибуны окрашены в цвета играющих команд. А ты как будто стоишь прямо в центре футбольного поля и ждешь свистка.
– С флагом и барабаном, – дополнил Пацук.
– Неет. С флагами и барабанами – это группа поддержки, – удивился недогадливости украинца капрал. – А я – просто в футбольной форме…
– И со свистком в заднице, – не унимался Пацук.
– Ты мне хамишь? – поинтересовался Кедман.
– Это он шутить пытается, – вступился за есаула Зибцих. – Неуютно тут. И Миколины плоские шутки – просто защитная реакция нервной системы.
– А у тебя, как я погляжу, ни нервов, ни системы не имеется, – буркнул Пацук. – С такими хладнокровными арийцами в сорок пятом, знаешь, воно ж как случилось?..
– Хватит о ерунде болтать, блин! – урезонил сослуживцев Шныгин, пытаясь при помощи компьютеризированного лазерно-оптического прицела, встроенного в забрало шлема, рассмотреть подножие гор.
Старшина так и не понял, то ли ему почемуто никак не удавалось сфокусировать прицел, толи компьютерная настройка давала сбой, однако вместо четких очертаний объектов в поле зрения Сергея попадались только размытые яркие пятна и ничего больше. Пару минут старшина напрягался, сражаясь с непослушным прицелом, а затем махнул рукой на это неблагодарное занятие. Да и действительно, на хрена десантнику прицел? Снайперская оптика ему все равно что медведю рапира! Ни тот ни другой полезного применения оным устройствам не отыщет.
– Так куда, ты говоришь, нам сейчас идти? – поинтересовался старшина у Хаарма, стоявшего вместе с Сарой Штольц у входа в космический корабль.
– К горам, – ответил небесный. – По равнине нельзя. Нас тут за четыре километра двести восемьдесят шесть метров шестьдесят два сантиметра и тринадцать микрон любому будет видно.
– Откуда такая точность? – язвительно спросил
Пацук. И получил вполне терпеливое разъяснение от догадливого Зибциха:
– Скорее всего это просто “универсальный переводчик” дословно преобразовал фигуральное выражение инопланетянина. Ведь, если кто-то говорит “за километр видно”, он не имеет в виду именно это расстояние.
– Спасибо. Понял, – буркнул Пацук и отвернулся от ефрейтора, посмотрев на Хаарма. – А почему мы не сели сразу у гор?
– Я уже пояснял один раз, что прямо у отрогов гор лежат Триваарские топи и посадка кораблей в этом районе крайне нежелательна. Утонуть могут, – ответил небесный. – Жаль, что вы не слушали мои объяснения во время перелета…
Микола хмыкнул. Было бы удивительно, если бы во время перелета от заброшенного астероида к Лоне кто-нибудь слушал какие-либо объяснения. На корабле больше суетились, орали, спорили и пытались что-то доказать, чем слушали друг друга. И заварили всю кашу Хаарм с Колей Мухиным. Первый попробовал самолично вести космолет через тернии локационных станций к вожделенной Лоне. Как вы думаете, что в это время сделал второй?.. Лучше не рассказывать, а то у любого человека, не закаленного спецназовской подготовкой, волосы дыбом встанут. Одни только ритуальные пожелания летчиков чего стоят, не говоря уже о физических упражнениях, основанных на взмахах рук, ног, головы и иных подвижных частей организма.
План Хаарма по проходу локационных станций основывался на обычном маневрировании. По пути к Лоне кораблю землян предстояло пройти минимум три такие системы инопланетян, и, хотя обнаружить “тарелку” “икс-ассенизаторов” было необычайно трудно, опасность попасть в поле зрения видеокамер, хищно обшаривавших космическое пространство, все же оставалась.
Небесный рассказал людям, как можно обмануть визуальное наблюдение. Его план основывался на некоторых особенностях работы видеокамер. Дело в том, что конструкторы небесных, не желая излишне перегружать центральный процессор станций, настроили работу камер на прерывистый режим. То есть сначала включалась первая камера, затем вторая, третья и так далее. Но к тому моменту, когда начинала работать седьмая, первая отключалась и вновь активизировалась лишь тогда, когда очередь доходила до последней – двенадцатой. Таким образом каждая из камер, отвечавших за свой собственный сектор пространства, не была задействована примерно две минуты за цикл. Конечно, по космическим меркам это очень мало, и любой объект обнаруживался станцией прежде, чем он успевал нанести ей какой-либо вред, но тот, кто точно знал цикличность работы видеокамер, при достаточном умении мог проскочить мимо них в сторону Лоны. Что Хаарм иногда и делал.
Правда, для совершения этого маневра нужно было подойти к станции очень близко, а сейчас, когда локационные роботы обшаривали пространство на всех волнах, сделать это контрабандист не мог. Иначе не сидел бы в своей астероидной шахте, а спокойно попивал бы скуубу у приятеля в столице Лоны. Чем, впрочем, он сейчас и собирался заняться, используя уникальное оборудование корабля землян. Вот только Коля Мухин ему помешал.
– Пока я являюсь пилотом этого летающего корыта, ни одна рожа, тем более инопланетная, к пульту управления не подойдет, – констатировал летчик-космонавт, после того как закончил демонстрацию своих уникальных способностей в рукоприкладстве и матопокрывательстве. – А если вы будете настаивать, пойду и лягу в анабиоз, а вы тут едритесь с этим уродом сами так, как вам больше нравится!
Спецназовцы “едриться” с Хаармом почемуто не захотели. Как и Хаарм со спецназовцами. Но последний к тому же еще и обиделся на пилота. Издав нечленораздельные звуки, отдаленно похожие на клекот лысого кондора, смешанный с бурчанием кофеварки, небесный заявил, что если землянам так хочется, то они могут самостоятельно попробовать пробраться на Лону. Дескать, он никому не навязывался и вообще может спокойненько сидеть в своей шахте до второго пришествия или чего там его у них заменяет.
Теперь обиделся Шныгин, да и Кедман с ним заодно. Они начали красочно расписывать Хаарму его ближайшее будущее, особенно акцентируя внимание на некоторых интимных подробностях. Небесный хоть и не понял в силу своей инопланетной ограниченности всю глубину русско-американского мата, но обиделся вдвое сильней. А когда диалог этой троицы уже собирался перерасти в открытую конфронтацию, в дело вмешалась Сара Штольц. Разведя скандалистов по углам, она доходчиво объяснила каждому, чем он, по ее мнению, занимается. После чего ссоры удивительным образом временно прекратились и группа стала искать выход из сложного положения. И нашел его Пацук, угрюмо молчавший до этого момента в углу.
