Terry Pratchett - К оружию! К оружию!
— Перекресток Лепешечной и Апустной, — ответил он.
Ангва некоторое время обнюхивала булыжники. Тот, за кем она шла, точно проходил здесь, но с тех пор его след затоптали. Резкий запах все еще присутствовал, но лишь в виде намека, теряющегося в безумном хаосе других запахов.
Внезапно она ощутила быстро приближающийся сильный аромат мыла. Что-то очень, очень знакомое, но тогда она была женщиной и ее обоняние не было столь чувствительным… А сейчас этот запах заполонил весь мир.
Капрал Моркоу с задумчивым видом шагал по улице. Он не смотрел куда идет, хотя в этом не было никакой необходимости. Прохожие старались уступать дорогу капралу Моркоу.
Он впервые увидела его этими глазами. О боги! Неужели люди ничего не замечают? Он шел по городу, как тигр по высокой траве или пупземельный медведь по снегу, все окружающее было частью его…
Гаспод бросил на нее взгляд исподтишка. Ангва таращилась на Моркоу во все глаза.
— У тебя язык торчит из пасти, — хмыкнул он.
— Что? Ну и что? Это естественно. Я запыхалась.
— Ха-ха.
Моркоу заметил их и остановился.
— А, знакомый песик, — улыбнулся он.
— Гав, гав, — сказал Гаспод, предательски виляя хвостом.
— О, у тебя появилась подружка, — одобрительно промолвил Моркоу. Погладив Гаспода по голове, он инстинктивно вытер ладонь об рубаху. — Подумать только, какая великолепная сука, — продолжал он. — Насколько могу судить, овцепикский волкодав. — Он ласково погладил Ангву. — Ну ладно, мне пора, мою работу за меня никто не сделает, верно?
— Гав, гав, визг, визг, дай песику печенья, — попросил Гаспод.
Моркоу выпрямился и похлопал себя по карманам.
— Кажется, у меня где-то было печенье. Готов поклясться, ты понимаешь каждое мое слово.
Гаспод встал на задние лапы и без труда поймал печенье.
— Гав, гав, спасибо, — поблагодарил он.
Моркоу несколько озадаченно посмотрел на Гаспода, пытаясь сообразить, то ли пес гавкнул, то ли просто сказал «гав», кивнул Ангве и проследовал дальше к Лепешечной улице и дому госпожи Овнец.
— Очень милый парень, — сказал Гаспод, с хрустом разгрызая черствое печенье. — Простоватый, но милый.
— Да, — согласилась Ангва, — он простоват. Я сразу же это заметила. Он простой, а все остальное здесь такое сложное.
— С тобой он совсем теленком становится, — сообщил Гаспод. — Но я ничего не имею против телят. А телячьи сердца такие вкусные.
— Ты омерзителен.
— Да, но я, по крайней мере, — не хочу тебя обидеть — весь месяц остаюсь одинаковым.
— Ты напрашиваешься на укус.
— О да, — простонал Гаспод. — Да, ты меня укусишь. А-а-а, о-о-о. Как ты меня напугала. Сама подумай. У меня целая куча собачьих болезней, и жив я только потому, что они слишком заняты борьбой между собой. Я даже «лизучий конец» умудрился подцепить, которым болеют только беременные овцы. В общем, давай, кусай меня. Измени мою жизнь. На каждое полнолуние у меня будут вырастать зубы и шерсть, и я буду бегать на четвереньках. Очень большая разница по сравнению с моим нынешним состоянием. Надо признать, правда, что по части шерсти у меня есть проблемы, так что, может, сильно кусать не будешь, только прикусишь слегка…
— Заткнись, а? — беззлобно попросила Ангва.
«Он сказал: „О, у тебя появилась подружка“. И словно о чем-то задумался…»
— Может, хоть лизнешь по-быстрому?…
— Заткнись.
— В этих беспорядках виноват сам Витинари, — заявил герцог Эорльский. — У него просто нет стиля! Вот поэтому в нашем городе бакалейщики имеют такое же влияние, что и бароны. Он даже ассенизаторам разрешил создать собственную гильдию! А это противоестественно — по моему скромному мнению.
— Все было бы не так плохо, если бы он установил некий социальный стандарт, — согласилась леди Омниус.
— Или хотя бы стал править, — добавила леди Силачия. — А так людям все сходит с рук.
— Следует признать, — продолжил герцог Эорльский, — что прежние короли тоже, э-э, не входили в наш круг, а в конце и вовсе от нас отдалились, но они, по крайней мере, хоть за что-то выступали — по моему скромному мнению. В те времена у нас был благопристойный город. Люди проявляли почтительность и знали свое место. Днем, в положенное время, они работали, тогда как сейчас они вообще не работают — ни днем, ни ночью. И ворота мы держали на замке, чтобы всякий сброд не лез. И конечно, у нас был закон. Не правда ли, капитан?
Остекленевшими глазами капитан Сэмюель Ваймс таращился на точку, расположенную чуть выше и левее лица говорившего.
Сигарный дым почти неподвижно висел в воздухе. Последние несколько часов Ваймс провел в компании людей, которые совершенно ему не нравились. К тому же он немного переел.
Сейчас он тосковал по запаху мокрых улиц и ощущению булыжников под картонными подошвами. Поднос с послеобеденными напитками кружил вокруг стола, но Ваймс к ним не притрагивался, потому что это расстроило бы Сибиллу. Хотя она очень старалась не показывать этого — чем, в свою очередь, расстраивала Ваймса.
Виски Пивомеса почти выветрилось. Ваймс ненавидел трезветь. В трезвом состоянии он начинал думать. Как раз сейчас в его голове упорно крутилась мысль, что словосочетание «скромное мнение» — это полная чушь.
У него не было опыта общения с сильными мира сего. Стражники, как правило, с такими не общаются. И дело вовсе не в том, что сильные мира сего менее склонны к преступлениям, чем нормальные люди. Просто совершенные ими преступления стоят настолько выше обычного уровня преступности, что находятся далеко за пределами досягаемости людей в дешевых башмаках и ржавых кольчугах. Владение сотней трущоб преступлением не является, тогда как жить в трущобах — это, считайте, преступление. Быть наемным убийцей — Гильдия, конечно, не заявляла об этом открыто, но принимали в нее только отпрысков знатных родов — преступлением не считалось. Если у вас достаточно денег, вы просто не можете совершить преступление. То, что вы творите, — всего-навсего маленькие невинные шалости.
— А сейчас, куда ни посмотришь, везде нахальные гномы, тролли и всякие грубияны-простолюдины, — сказала леди Силачия. — Сейчас в Анк-Морпорке больше гномов, чем в их собственных… как там называются эти их норы?…
— Ну а каково ваше мнение, капитан? — спросил герцог Эорльский.
— Гм-м? — Капитан Ваймс взял виноградину и принялся вертеть ее между пальцами.
— О насущной этнической проблеме?
— А она существует?
— Э-э, да… Возьмем, к примеру, Камнеломный переулок. Там же каждую ночь драки!
— И религия! Они даже не знают, кто настоящий бог, а кто — нет!
Ваймс внимательно рассматривал виноградину. Ему очень хотелось сказать: «Конечно, они дерутся. Они же тролли… Конечно, они бьют друг друга дубинами по голове — основу тролльего языка составляет жестикуляция, а покричать они любят. На самом деле неприятности доставляет только этот гад Хризопраз, и то только потому, что во всем копирует людей и быстро учится на собственных ошибках. Что же касается религии, тролльи боги начали лупить друг друга дубинами по головам на десять тысяч лет раньше, чем мы научились не тянуть в рот первую попавшуюся гадость…»
Но воспоминание о мертвом гноме разбудило что-то порочное в его душе.
Капитан положил виноградину обратно на тарелку.
— Определенно, — сказал он. — Что касается меня, я бы собрал все это безбожное отребье и вывел из города, подталкивая в спину хорошей острой пикой.
Все на мгновение замолчали.
— Только этого они и заслуживают, — добавил Ваймс.
— Совершенно с вами согласна! Они не больше чем животные, — воскликнула леди Омниус.
Ваймсу почему-то показалось, что ее зовут Сарой.
— А вы обращали внимание, какие массивные у них головы? — спросил он. — А в них ведь только камень. Почти нет мозгов.
— Известный факт: чем меньше мозгов, тем меньше мораль, — важно кивнул лорд Эорльский.
Все что-то забормотали, явно соглашаясь, а Ваймс потянулся к бокалу.
— Вилликинс, по-моему, капитан Ваймс не хочет вина, — вступила в беседу госпожа Овнец.
— Ты не угадала! — весело возразил Ваймс. — Кстати, раз уж мы заговорили на эту тему, как насчет гномов?
— Не знаю, заметил ли кто-нибудь, но в городе стало гораздо меньше собак, — сказал герцог Эорльский.
Ваймс уставился на него. Это была чистая правда. В последнее время собаки на улицах встречались гораздо реже, чем раньше. Но он пару раз бывал с Моркоу в гномьих тавернах… Конечно, гномы едят собак — но только в том случае, если в округе нет ни одной крысы. Десять тысяч гномов, постоянно уплетающих крыс ножами, вилками и лопатами, вряд ли могут нанести ощутимый ущерб крысиной популяции Анк-Морпорка. Основным лейтмотивом радостных писем, посылаемых домой гномами, была фраза: приезжайте все и захватите кетчуп.
