Терри Пратчетт - Безумная звезда
– Это «О Законах Тарговли» Крючконоса, – объяснил турист. – Очень хорошая книжка, здесь много говорится об удвоении и о том, как…
Смерть костлявой рукой выхватил книгу и начал ее листать, совершенно не обращая внимания на обоих приятелей.
– ТАК, – сказал он наконец. – ЧУМА, РАСПЕЧАТАЙ-КА ЕЩЕ КОЛОДУ КАРТ. Я ДОКОПАЮСЬ ДО СУТИ ЭТОЙ ИГРЫ, ДАЖЕ ЕСЛИ ЭТО БУДЕТ СТОИТЬ МНЕ ЖИЗНИ – ФИГУРАЛЬНО ВЫРАЖАЯСЬ, РАЗУМЕЕТСЯ.
Ринсвинд схватил Двацветка за руку и выволок из комнаты. Позже, когда они бежали по коридору, сопровождаемые несущимся сзади Сундуком, волшебник спросил:
– О чем это вы там болтали?
– Ну, у них уйма свободного времени, и я подумал, это может им понравиться… – задыхаясь, выговорил Двацветок.
– Что, играть в карты?
– Это особая игра, – возразил Двацветок. – Она называется… – он заколебался. Языки никогда не были его сильным местом. – На вашем языке это называется почти как та штука, которая надевается на нижнюю часть туловища и ноги, – заключил он. – Мне так кажется.
– Штаны? – начал гадать Ринсвинд. – Брюки? Лосины? Галифе?
– Да, нечто вроде.
Они выбежали в переднюю, где большие часы по-прежнему срезали секунды с жизней всего мира.
– Как ты думаешь, надолго их займет игра?
Двацветок приостановился.
– Не знаю, – задумчиво проговорил он. – Наверное, пока козыри не выйдут… Какие удивительные часы…
– Не пытайся их купить, – посоветовал Ринсвинд. – Вряд ли твой порыв здесь оценят…
– Где здесь? – полюбопытствовал Двацветок, подзывая к себе Сундук и откидывая крышку.
Ринсвинд оглянулся вокруг. В передней было темно и пусто, высокие узкие окна покрывал морозный узор. Ринсвинд опустил глаза. От его щиколотки отходила уже знакомая бледно-голубая нить. Теперь он видел, что такая же нить имеется и у Двацветка.
– Мы вроде как неофициально мертвы, – сказал он. Лучшего ответа он придумать не смог.
– О-о, – Двацветок продолжал рыться в Сундуке.
– Тебя это ни капельки не волнует?
– Ну, обычно в конце концов все устраивается. Во всяком случае, я абсолютно уверен в том, что реинкарнация существует. В каком виде ты хотел бы вернуться в мир?
– Во-первых, я не хочу из него уходить, – твердо сказал Ринсвинд. – Ладно, давай выбираться от… о нет. Только не это.
Двацветок выудил из глубин Сундука коробку. Большую и черную, с рычажком и маленьким круглым окошечком спереди. А еще у коробки был ремешок, на котором Двацветок мог повесить ее себе на шею, что он и сделал.
Было время, когда Ринсвинд испытывал к этой коробке довольно теплые чувства. Он верил – несмотря на то что весь его опыт доказывал ему обратное, – что мир по сути своей познаваем и что если бы только ему, Ринсвинду, удалось вооружиться нужным ментальным набором инструментов, он мог бы снять с мира заднюю крышку и посмотреть, как он устроен. Разумеется, он был в корне не прав. Иконограф делал картинки вовсе не за счет того, что пропускал свет на специальным образом обработанную бумагу, как предположил было волшебник. Все было гораздо проще – внутри его сидел маленький чертик, который хорошо чувствовал цвет и умел быстро работать кистью. Узнав об этом, Ринсвинд очень расстроился.
– У нас нет времени делать картинки! – прошипел он.
– Я быстро, – твердо сказал Двацветок и постучал по стенке иконографа.
В ней распахнулась крошечная дверца, и оттуда высунулась голова беса.
– Тысяча демонов! – воскликнул он. – Где мы?
– Это неважно, – ответил Двацветок. – Итак, сначала мы сделаем картинку часов.
Бес сощурился.
– Освещение плохое, – заявил он. – Добрых три года при диафрагме 8, если тебя интересует мое мнение.
Он захлопнул дверь. Секундой позже послышался слабый скрип стула, который подвигался к мольберту.
Ринсвинд заскрежетал зубами.
– Зачем делать картинки, когда можно все запомнить? – выкрикнул он.
– Это не одно и то же, – спокойно возразил Двацветок.
– Это лучше! Это более реально!
– На самом деле нет. Через много лет, когда я буду сидеть у огня, пылающего в…
– Ты будешь жариться в этом огне до конца дней своих, если мы отсюда не выберемся!
– О, я все-таки надеюсь, что вы не покинете меня.
Они обернулись. Изабель стояла в дверях, еле заметно улыбаясь и сжимая одной рукой древко косы – косы, острота лезвия которой вошла в поговорку. Ринсвинд попытался не смотреть на голубую нить своей жизни. Девушка, держащая в руках косу, не должна улыбаться такой неприятной, всезнающей и слегка безумной улыбкой.
– Похоже, папочка сейчас немного занят, но я уверена, что ему и в голову не пришло бы позволить вам просто так взять и уйти, – добавила она. – Кроме того, мне тут не с кем поговорить.
– Кто это? – спросил Двацветок.
– Она вроде как живет здесь, – пробормотал Ринсвинд. – Вроде как девушка.
Он схватил Двацветка за плечо и попытался незаметно, не отрывая ног от пола, переместиться в сторону двери, ведущей в темный, холодный сад. Из этого ничего не вышло – главным образом потому, что Двацветок не принадлежал к тем людям, которые понимают намеки с полуслова. Кроме того, турист и мысли не допускал, что может угодить в опасную передрягу.
– Я, право же, очарован, – заявил он. – Очень милый у вас тут домик. Интересный барочный эффект с этими костями и черепами.
Изабель улыбнулась. «Если Смерть когда-нибудь передаст ей семейное дело, она справится с ним лучше, чем он, – подумал Ринсвинд. – Она просто чокнутая».
– Да, но нам нужно идти, – сказал он.
– Даже слышать ничего не желаю, – возразила она. – Вы должны остаться и рассказать мне все о себе. У нас уйма времени, а здесь так скучно.
Она метнулась в сторону и замахнулась косой на сверкающие нити. Коса, словно кастрированный кот, взвизгнула в воздухе – и резко остановилась.
Послышался хруст дерева. Крышка Сундука захлопнулась на лезвии.
Двацветок изумленно взглянул на Ринсвинда. Волшебник не торопясь примерился и с некоторой долей удовлетворения со всего размаху врезал ему в челюсть, а потом, когда маленький турист начал заваливаться назад, подхватил его, забросил на плечо и кинулся прочь.
В залитом светом звезд саду его хлестали ветки, а маленькие мохнатые и, наверное, ужасные твари порскали из-под ног, когда он отчаянно несся вдоль бледной нити, сияющей призрачным светом на замороженной траве.
Из оставленного позади домика вылетел пронзительный вопль разочарования и ярости. Ринсвинд врезался в дерево, отскочил и помчался дальше.
Где-то здесь, насколько он помнил, была тропинка. Но в этом лабиринте серебристого света и теней, в лабиринте, который теперь, когда присутствие ужасной новой звезды ощущалось даже в потустороннем мире, был подсвечен красным, все выглядело не так, как должно было выглядеть. Во всяком случае, нить жизни вела абсолютно не туда, куда надо.
Сзади послышался чей-то топот. Ринсвинд, сипя от напряжения, прибавил скорости: судя по всему, сзади скакал Сундук, а в данный момент волшебнику не хотелось встречаться с этим ящиком, который мог неправильно истолковать удар, нанесенный его хозяину. Своих недругов Сундук, как правило, кусал. У Ринсвинда так и не хватило мужества спросить, куда они деваются после того, как над ними захлопывается тяжелая крышка. Одно он мог сказать точно: когда крышка снова раскрывалась, их внутри не было.
На самом деле ему нечего было беспокоиться. Сундук, быстро мелькая маленькими ножками, легко обогнал его. Причем, как показалось Ринсвинду, Сундук целиком и полностью был сосредоточен на беге – словно он имел некое отдаленное представление, что настигает их, и это ему совершенно не нравилось.
«Только не оглядываться, – вспомнил волшебник. – Возможно, вид отсюда не очень впечатляющий».
Сундук с треском продрался сквозь куст и исчез.
Мгновение спустя Ринсвинд обнаружил причину его исчезновения. Сундук перевалился через край выступа и падал в гигантскую дыру, подсвеченную снизу слабым красноватым сиянием. От Ринсвинда и его ноши в дыру тянулись две сверкающие голубые нити.
Он неуверенно остановился – хотя слово «неуверенно» не совсем точно. В нескольких обстоятельствах он был уверен на все сто процентов: во-первых, ему не хотелось прыгать; во-вторых, ему ни в коем случае не хотелось встречаться с тем, кто настигает его сзади; в-третьих, в мире духов Двацветок весил куда больше, чем на Диске; и в-четвертых, бывают вещи похуже, нежели просто умереть.
– Назови хотя бы две, – пробормотал он и прыгнул.
Через несколько секунд подскакали всадники. Достигнув края скалы, они не остановились, а просто выехали в воздух и придержали лошадей над пустотой.
Смерть посмотрел вниз.
– ВОТ ЭТО МЕНЯ ВСЕГДА РАЗДРАЖАЕТ, – пожаловался он. – С ТАКИМ ЖЕ УСПЕХОМ Я МОГ БЫ УСТАНОВИТЬ ВРАЩАЮЩУЮСЯ ДВЕРЬ.
– Интересно, чего им было нужно? – сказал Чума.
– Понятия не имею, – отозвался Война. – Однако игра была хорошая.
