Михаил Высоцкий - Восточный путь, или книга Паладина
Осознав, что сразу убивать её не будут, и цепи, это так, мера предосторожности, королева лис несколько успокоилась. По крайней мере шипеть перестала, подумала, раз мы все люди, то и сама человеком обернулась, это ночью я лисий язык понимал, а теперь извольте людским изъясняться! Она хоть говорить умеет, или лисы так долго отдельно от людей жили, что забыли человеческую речь?
— Грязная колдунья… — «Умеет!» — Чтоб твои детеныши без хвоста народились, чтоб тебе нюх потерять! — «И ещё как, одна беда, лисьи проклятья в отношении человека не так страшно звучат, хоть их глубинную суть я оценил!» — Подлая обманщица! — «Я бы поспорил, хотя… Что-то в этом тоже есть». — Тебе никогда не сломить меня силой! — «А вот это уже бравада, если кто-то такое говорит, то он уже мысленно готов сдаться, только во-первых надо ключик подобрать, во-вторых не перегнуть палку».
Палачом не работал, но приходилось видеть, как в полевых условиях допросы ведут. Тяжелее всего с теми, кто молчит или смеется, а те, кто желчь пускают, легче всего ломаются. А ломать девчонок… И не важно, королевы они, или пастушки, или и вовсе лисы… Много ума не надо. Главное, чтоб Хелена сейчас на долг не давила, «ты должна мне сказать!», или примитивные угрозы, «ты скажешь, если хочешь жить!», а может мне вместо неё за допрос взяться? Чтоб дров не наломала? А то когда любимый человек в беде, логика отдыхает, человек начинает эмоциями жить, а эмоции в допросе, как правило, плохие помощники. Эмоциями должен жить тот, кого допрашивает, а не тот, кто. По крайней мере я эту науку в свое время уяснил именно так.
— Слушай, Лин, — пока мы с Хеленой думали, какую линию поведения избрать, Зак тут как тут. — Да с ними ты с её жениха отцовское заклятье. Тебе что, жалко? Видишь ведь — барышня не в себе, страдает, не глупи, я ведь знаю, у тебя доброе сердце. И вообще твоего отца жалко, да времена, сама понимаешь, меняются, пора уже пересматривать традиции, что за глупость, ночь в году всех людей убивать! Великий Лис не этого от вас хотел, ты лучше подумай, почему так вышло, что ты разум теперь все время сохраняешь? Может это намек, что хватит уже войну вести? Отца твоего больше нет, ты теперь главная, как прикажешь, так и будет — ну так может начнешь новую жизнь с хорошего поступка? Освободишь птичку от проклятья? Ты смотри, Хеля тебе мстить не будет, она и так столько лет страдает, и жених её тоже, вернутся они домой, слово доброе о лисах молвят, разойдется по свету весть, мол, не такие уж лисы и плохие. Вы ведь когда-то с людьми мирно жили, бок о бок, разве ты не хочешь, чтоб эти времена вернулись? Чтоб Великий Лис вас простил. Всё равно мир вы не сможете покорить. Ты, Лина, на Рема посмотри — он ведь простой человек, а вся твоя магия на него не подействовала. А Хеля? Как она тебя спеленала, ты на цепочку посмотри, а ведь это — ручная работа, сама сделала! А ты бы видела, как она от твоих лис огнем мысли из чаши отбивалась, подумай, Лина, если они вдвоём смогли тебя захватить, может не стоит с людьми воевать? Люди если не сильнее, то и не слабее вас, лис, глупая война, прекращай, ты ведь умная девочка, помнишь, что ты мне ночью говорила? Не воюй, Лина, помоги барышне, как у нас на западе говорят, дрянной мир лучше самой справедливой войны. Ты ведь королева, ты не только за себя, ты за всех лис по эту сторону границы отвечаешь…
Разумно. Польстить, в меру, напугать, тоже в меру. Давить одновремённо и на логику, нас больше и мы сильнее, и на чувства, как Хеля страдает и какое доброе дело ей помочь. Отца вспомнить добрым словом, но пожурить, дать понять, что она главная и самостоятельная, любой девушке приятно, когда её самостоятельность признают. Заинтриговать, мол, неведомо, почему случилось так, как случилось, и что у Великого Лиса на уме, и, главное, тон правильный подобрать. Не злой, не ехидный, не угрожающий, а добрый, как может старый друг говорить. Мол, мы тебя не тронем, мы тебя и так отпустим, но если ты, по своей доброй воле, ещё и поможешь, то совсем хорошо будет! Честное слово, не отнять, не добавить, посмотри, как лисёныш отреагирует.
Задумалась. Это хорошо, сейчас главное — с мысли не сбить. В такие моменты сознание как будто на вершине горы, малейший толчок — и летит не в ту сторону, так что лучше её сейчас не трогать. Наконец решилась.
— Освободите меня.
Освободим, почему бы и нет? Узелки такие, что если не знаешь — только рвать и остаётся, а если знаешь, то проще простого снимаются, меня моряк один научил, в благодарность, я его вовремя спецоперации в Айпире из рабства спас. Морячок тот, кстати, сейчас у нас уже адмирал, зам командующего флотом, далеко пошел, и меня не забывает, если бы тогда, после дуэли, он в столице был, то заступился бы перед королём. Оставили бы меня дома, не отправили бы в безумный поход в земли колдунов — да вот он тогда далеко, в море был, побережье западных островов патрулировал, а то там в последнее время черт знает что творится, несколько судов бесследно исчезло, вот и направили мы, Айбалор и Нижняя Родия совместную экспедицию, мой приятель там один из трех командиров. Большой человек. И узлы правильные вязать умеет, одно движение, и королева лис свободна — тут же лисой стала, в кусты ныряет, да куда там! Я ведь умный, я себе дозу специального наркотика вколол, чувства на пару секунд ускорились, схватил её за хвост, а без хвоста, увы, ни одна лиса не убежит. Главный предмет гордости.
— Отпусти! — не просит, требует.
— Сейчас! Ты говори, да не заговаривайся! Это Зак добрый, про мир во всем мире рассуждать любит, а я — паладин! Если не знаешь, у нас, на западе, так палачей называют, будешь пищать тут — не посмотрю, что лиса, как раскручу за хвост… — хорошо, что она не видит, как яблоко покраснело, никогда палачом не работал и не собираюсь.
— Отпусти! — она что, глухая?
— Ты Хеле помоги, тогда отпущу!
— Да не могу я ей помочь! Отцовское заклятье только он снять может!
Ну все, поняла, что сболтнула. Случайно, не подумав — лапки сложила, думает, теперь все, точно ей конец пришёл, сейчас мы её убивать станем, ведь не оправдала надежды… Но я лишь переспросил:
— Точно не можешь?
— Нет. Это не простое превращение. Он друга твоего убил, колдунья, убил по-настоящему. Птица — его душа. Как можно душу в тело превратить?
Я в этом не разбираюсь, но судя по реакции Хелены и Зака — таки нельзя. Жалко. А ведь Хелена так надеялась… Ладно, раз нельзя, то у нас и вопросов к лисе больше нет, так ведь? Вот я её и отпустил. Лина даже не сразу поверила. Потом в кусты метнулась, потом, когда её никто не остановил, вернулась. Сначала любопытная лисья мордочка из веток показалась, потоми сама вышла — а Зак молодец, понял, что нет темницы надежней, чем та, в которой человек сам себя держит. Я ведь не особо рисковал, раз лисёныш понял, что мы его убивать не собираемся, то и бояться нас не будет. А раз так, то обязательно вернется, хотя бы из женского любопытства — и точно. Посмотрела на грустную Хелену, беззаботного Зака, безразличного меня, и опять человеком стала. У неё превращение моментально происходило, даже невозможно понять, когда она один облик другим заменяет.
— Колдунья… Ты на меня зла не держи… Я действительно твоему горю не могу помочь, извини, напрасны были твои надежды… Но знаешь что… Ты действительно готова на всё, чтоб его вернуть?
— Да! — коротко, но ясно.
— «Его тело в загробном мире, вместо души отправилось, но у нас, лис, есть туда одна потайная лазейка… Ты смотри, я могу тебя туда отправить, только дальше сама выкручивайся, найдешь тело — душа сама в него вселится, не найдешь… — Э, нет! Так мы не договаривались! Я в загробный мир не собираюсь, мне туда ещё рано, судьба не для того меня от тархиона спасла и крэга уберегла, чтоб вот так, добровольно, на тот свет отправляться!» — Только ты сама должна пойти, твоим спутникам туда нет хода, они чужие, им в наш загробный мир никогда не попасть. — «Ну и слава богу, типа я собирался!»
— Я готова! Что мне делать, королева?
— Готова? Ну смотри, колдунья, я тебя выручать не стану, дорогу покажу, а дальше сама выкручивайся. Делать ничего не нужно, просто жди.
— Хорошо! — Хелена кивнула. — Тоша, мы скоро опять будем вместе!
Что-то попугай особой радости по поводу похода в загробный мир не испытывал… Тут три варианта, или он за себя боялся, или за Хелену, или королеве лис не верил, а впрочем чародейка с ним почирикала, сразу успокоился. Видать, два влюбленных сердца поняли друг друга, ну что же, не будем им мешать, мы с Заком стали тут лишними, на тот свет не по пути, нам бы только дорогу узнать, и тут же свалим… Кстати, а что там делает мой приятель, давно его не слышно. Лежит на травке, яблоко грызет, задумчиво так, отстраненно… Яблоко???
— Хочешь? — заметив мой взгляд, спросил Зак, вгрызаясь в волшебный фрукт.
— Зак! Что ты делаешь! — ошалел я, не сразу сообразив, что это другое, то у меня в руке так и осталось.
