Ю. Жукова - Замуж с осложнениями
— Так у нас с Землей до самого недавнего времени не было никаких контактов… — разводит он руками.
— Ну вы же всё равно когда-то переселились с Земли на свой Муданг. Это ведь не могло произойти раньше наших первых полётов в космос!
— А вы думаете, мы когда-то жили на Земле? — удивляется капитан. Я встаю, как вкопанная.
— До сих пор, — говорю неверным голосом, — наукой не зафиксировано существование разумных рас, не происходящих с Земли.
— Вот как… — говорит он и глубоко задумывается. Мы снова двигаемся в путь и успеваем дойти до угла, прежде чем он продолжает. — Что ж, вам виднее, мы-то помним свою историю всего на несколько столетий назад. Однако до сих пор я был уверен, что мы осели на Муданге примерно в двенадцатом веке по земному летоисчислению. Как я понимаю, ваши корабли появились существенно позже.
— Да уж, — говорю. — У нас в то время ещё и Америку не открыли…
И встаю, как вкопанная, во второй раз.
— Америку, — повторяю тупо.
— Это… какой-то регион на Земле? — хмурится капитан. — А что с ним такое?
— Просто… э-э-э… самые похожие на вас люди жили как раз там. Но мы, в смысле, европейцы… — много ему это скажет, ага, — в смысле, кто наукой занимался, впервые с ними встретились в пятнадцатом веке, и то в конце.
— А теперь не живут?
— Все перемешались, — пожимаю плечами. Обойдётся без кровавых подробностей, мне пока жизнь дорога.
— Так… вы что, думаете, наши предки научились строить звездолёты задолго до ваших, а вы об этом ничего не знаете?
— Ну, про них мало что известно, но ходит много всяких невероятных легенд. То есть, я бы сказала, что если кто и мог такое отчудить, то это были они. Вы вон до сих пор в одиночку собрать звездолёт из подручных средств можете.
— Вы преувеличиваете, — улыбается. — У нас просто высоко ценится способность к ручному труду.
— Вот-вот, — говорю. Что-то больно красиво выходит. Только вот язык у них уж больно на монгольский похож. Конечно, какой там язык был у тех индейцев, я не знаю, но…
— А чем вам так не понравилось имя Хранцицика? — Азамат параллельно мне переключается на лингвистику.
Я снова ржу, просто не могу остановиться.
— Очень, — говорю, — смешно звучит на моём языке.
Азамат качает головой.
— Это значит просто "дождевой цветок", он в дождь родился.
Ну да, я даже понимаю. Можно подумать, от этого легче.
— Я, признаться, до знакомства с вами не знал, — продолжает Азамат, рассматривая меня, — что на Земле есть другие языки, кроме всеобщего.
— Ха! — фыркаю. — Три тыщи не хочешь?
— Сколько?!
О-о, я вывела его из душевного равновесия! Как мне нравится, когда он так таращится!
— А как вы друг друга понимаете? — продолжает изумляться мой друг с моноэтнической планеты.
— Вот для того и всеобщий, — смеюсь. — Его не для космоса вводили, а для Земли.
— С ума сойти, — качает головой. Ну вот, хотя бы я его развлекла немного, лицом просветлел. Что-то в нём есть неуловимо родное. Во внешности и даже в запахе. Как будто детские воспоминания какие-то просыпаются. Впрочем, в свете моих последних измышлений насчёт индейцев в космосе в двенадцатом веке это уже как-то жутковато.
То, куда мы в итоге приходим, оказывается капитанским мостиком. Он мало чем отличается от прочих, которые мне приходилось видеть: по кругу экраны-иллюминаторы, под ними сенсорные панели управления, по сути, тоже экраны. Компьютер — он и на Муданге компьютер. На мостике двое парней в тапочках и потрёпанных свитерах, кивают нам с капитаном, не отрываясь от экрана.
— Лиза, боюсь, что нам придётся отложить разговор, — говорит капитан, приземляясь в оставшееся свободное выдвижное кресло. — Мне надо немного порулить.
— А пилоты на что? — моргаю озадаченно. Разговора-то мне не жалко…
— Они ребята молодые, не очень опытные, а мы сейчас полетим через облако, и я предпочитаю сам повести.
Ребята дружно пропускают всё это мимо ушей.
— Я думала, для лавирования в облаке есть специальный софт, — говорю с опаской. Как-то очень не хочется в таком деле полагаться на человеческие способности, пусть наш капитан хоть трижды гений космоса.
— Ну, софт — это инструмент, — размеренно говорит Азамат. — Им ещё надо уметь пользоваться. Он, конечно, облегчает работу, в смысле что ни с чем не столкнёмся. Но если полагаться на одни только программы, то уж очень трясёт.
Это да. И швыряет резко. А ты, что ли, лучше можешь?
— Тут нужно плавненько, — продолжает капитан, видимо, оседлав любимого конька. — И с умом, не шарахаться от всего на свете. Тем более мы сейчас с прицепом, пленный корабль тащим. Заодно ребята мои поучатся в таких условиях рулить.
О, да тут намечается мастер-класс старшего павиана. Ну что ж, хоть какое самоутверждение. Правда по виду господ пилотов не скажешь, что они в курсе, что их сейчас будут чему-то учить.
— Вам, Лиза, наверное, не стоит здесь оставаться, — мягко говорит Азамат. — Это, знаете, напряжённое дело…
Ну да, я понимаю, мужики хотят поиграться. Наверное, в наши РПГ-шки они всё-таки не режутся, им в реале хватает.
— Хорошо, — говорю. — Пойду проведаю пациента.
Пациент, конечно, уже очнулся, а Алтонгирел, конечно, меня не позвал. Сидят, разговаривают тихонечко, ячейка общества, блин.
— Как самочувствие? — спрашиваю деловито.
— Как будто живой, — вяло отвечает Эцаган. Проверяю пульсометр, нормально, восемьдесят в минуту.
— И правда живой, — говорю. — Мутит?
— Нет, — мотает головой. Видимо, сотрясения нету.
— Ну давай рассказывай ход боевых действий, — говорю, выдвигая из-под стола стул. Вылупились на меня оба, как будто я о подробностях их личной жизни спросила. Придётся объяснять, ох уж эти варвары. — Мне нужно знать, что именно произошло, чтобы выяснить, какие у тебя ещё могут быть повреждения кроме тех, что я нашла.
— Какая теперь разница, — вздыхает, — какие там ещё повреждения…
В кои-то веки Алтонгирел принимает мою сторону. Строго выговаривает Эцагану по-муданжски. Я почти ничего не разбираю, но это действует. Захватывающий рассказ о двух идиотах, перебивших пару десятков джингошей, выглядит достаточно убедительно. Ну а если он всё-таки приврал, то я всё равно никак не могу это проверить. Разве что Гонда допросить, но он заперт, а капитан занят.
— Учти, — говорю Эцагану угрожающе, — если ты от меня что-то скрыл, то можешь и не выздороветь.
Он улыбается, как приговорённый. Госспади, да когда ж до них дойдёт?..
— Алтонгирел, следи, чтобы он лицо не трогал, — наставляю. — Если придётся для этого руки привязать, то так и сделай, только не давай ему трогать лицо ни в коем случае, — потрясаю пальцем. Оба серьёзно кивают. Ладно, кажется, моя миссия здесь выполнена.
* * * Из мемуаров Хотон-ХонМуданжские звездолёты оснащены многочисленными лапками не только для захвата чужих кораблей, хотя это тоже очень удобно: сгрёб джингошскую черепаху под пузо и дальше полетел. Однако главная функция лапок — улавливать гравитацию далёких небесных тел. Муданжский корабль, плывущий в космосе, похож на паука, растопырившего ножки и ловящего малейшие колебания своей сети. Уловив притяжение зведы или близкой планеты, даже очень слабое, корабль усиливает его и подтягивается в ту сторону, с которой оно исходит, как на ниточке. Это позволяет муданжским кораблям практически мгновенно менять направление даже на большой скорости и исчезать из поля зрения противника в непредсказуемом направлении. При этом внутри самого корабля поддерживается постоянное комфортное гравитационное поле.
В остальном принципы перемещения муданжцев во Вселенной мало отличаются от земных. Как все мы выучили в детстве, ничто не может двигаться быстрее, чем свет, поэтому, чтобы преодолевать гигантские пространства между галактиками в сроки, сопоставимые не только с продолжительностью человеческой жизни, но и с необходимостью регулярных поставок товаров, например, из Андромеды в Стену Слоуна, используются пространственно-временные туннели. Они могут быть естественного происхождения — если хорошо изучены и признаны стабильными; или созданные человеком при помощи мощного луча света, которым можно свернуть пространство в воронку, как когда быстро мешаешь ложечкой в чае. Когда пролетаешь такой туннель, пространство вокруг тебя сжимается, а время и вовсе может открутиться назад, так что окажешься в месте назначения за день до вылета.
Конечно, это бывает только в специальных возвращающих туннелях или в случае неполадок; закон Земного союза запрещает использование туннелей для путешествий во времени (кроме случаев дальних путешествий), так что обычно туннели настроены на протяжённость в два-три дня, чтобы уж с гарантией не выскочить в минус. Если же дорога и правда дальняя, и туннелей надо пройти несколько, то полёт растягивается на пару недель, а то и месяцев.
