Татьяна Устименко - Звезда моей судьбы
Услышав треск ткани, я слегка приподнялась на локте и увидела, что Беонир разрывает один из плащей на полосы и связывает их между собой. В этот момент рядом со мной снова очутилась лайил. Она дрожащими от волнения руками поправила повязку на моей голове и вдруг жарко зашептала на ухо:
– Ты ведь умеешь лечить… А саму себя ты можешь вылечить?
– Кажется, нет… Извини, но у меня совершенно нет сил. – Я едва не разрыдалась от острого чувства вины, затмевающего физическую боль, но вытянутая гхалией энергия еще не восстановилась. – Я сейчас не чародейка. И глаза все время закрываются…
– Не смей засыпать! – Я вздрогнула, услышав неприкрытый страх в окрике Беонира. – Тут слишком холодно. Ты можешь потерять сознание и даже умереть во время сна. Ребекка, ни в коем случае не разрешай Йоне засыпать!
Воительница сначала протестующе вскинулась, но быстро поняла, что он прав, и принялась тихонько обсуждать со мной мои ощущения, стараясь отвлечь меня от мыслей о сне. Но тут меня словно кольнуло.
– Мифрил! Что с ней стало? Она же сидела у меня за спиной… Что с ней? Надеюсь, я ее не придавила?
– Не волнуйся, – облегченно выдохнула Ребекка, и на ее губах появилась горделивая улыбка. – Она молодец. Ты знаешь, она полетела…
– Прости, но что она сделала? – недоуменно моргнула я.
– По-ле-те-ла! – внятно, по слогам повторила подруга, для наглядности комично помахав руками. – То есть она не упала вместе с тобой, а поднялась в воздух и закричала, подзывая нас. Честное слово, у нее это так здорово получилось…
Я озадаченно нахмурилась. Странно, ведь раньше наша маленькая мантикора не летала. Она просто неловко перепархивала с места на место, как, например, во время моего поединка с Найли. Так неужели моя малышка выросла?
– Мифрил взлетела… – задумчиво повторила я и, услышав загадочный шум, подняла глаза. На валуне сидела моя белая мантикора и с важным видом расправляла крылышки, самозабвенно курлыкая, словно пела победную песню.
– Она умница! – похвалил Беонир, заговорщицки подмигивая. – К тому же она не мешала нам, пока мы тебя поднимали и осматривали, а только кружила рядом в воздухе и ждала, пока ты очнешься.
– Мифрил… – Я вытянула руку вверх, и маленькая голова тут же сама наклонилась пониже, дабы мне было удобнее ее гладить. – Хорошая ты моя, взрослая ты моя…
– Ребекка, мне нужна твоя помощь, – ничего не выражающим голосом произнес Беонир, и я поняла, что своим обвинением в равнодушии воительница его обидела. – Держи ногу и прижимай к ней лубок так плотно, как сможешь. Йона, я буду бинтовать туго и, возможно, причиню тебе значительную боль. Прости меня заранее, ладно?
– Нашел за что извиняться! – Я почувствовала, как лайил крепко обхватила мою ногу и прижала в ней что-то длинное и выгнутое, кажется кусок коры. Беонир без промедления начал обматывать тканью травмированную конечность, привязывая к ней фиксирующий лубок, и я невольно закусила губу от боли, стараясь не стонать, – он действительно бинтовал туго. Закончив, юноша помог мне сесть и протянул фляжку с водой. Я же ощущала себя деревянной куклой, неповоротливой и беспомощной. На глаза навернулись слезы обиды: ничего себе Наследница трех кланов! Никчемная обуза, да и только…
– Что предпримем дальше? – будничным тоном осведомился ниуэ, тактично делая вид, будто не замечает моих слез.
– Ты о чем? – Ребекка, судя по ее интонациям, уже жалела о неосторожно брошенных словах, но гордость не позволяла ей взять их обратно. М-да… слова – это ключи. Правильно их подобрав, можно открыть любую душу и закрыть любой рот. И когда только Ребекка это поймет?
– Мы сейчас находимся в двух днях пути от «Приюта странников», где есть очаг и кровати и где мы сумеем позаботиться о Йоне гораздо лучше, нежели тут. Да в такие жгучие холода крыша над головой уже дорогого стоит. С другой стороны, если ориентироваться по нашей карте, то от выхода с территории Белых гор нас отделяет всего лишь один дневной переход. Так что же мы предпримем: вернемся назад или пойдем вперед? Предлагаю голосовать. Я – за то, чтобы спуститься и повторить подъем после полного выздоровления Йоны.
– А что скажет наша отважная воительница? – спросила я, скрывая печаль, вызванную словами юноши.
– Вот Тьма! – в сердцах буркнула Ребекка. – Ну и выбор, чтоб его мантикора три раза переварила! Хорошо, Йона, я поддержу тебя, что бы ты ни выбрала. Но, между прочим, блохастый все правильно говорит…
– Сколько срастается сломанная кость? – Я задала этот вопрос в пустоту и сама же на него ответила: – Процесс заживления может длиться больше месяца. А затем еще несколько дней мне будет дико больно ступать на ногу, я буду хромать и передвигаться крайне медленно, словно черепаха. Но что значит боль, если у нас и так почти не осталось времени? – Я прислушалась, физически ощущая, как где-то там, уже не очень далеко от нас, затухают удары Колокола Судьбы, отмеряя последние дни жизни Лаганахара. – Нет, я не могу останавливаться и тем более поворачивать назад! У меня просто нет на это права. А значит, мы идем вперед. Ну пожалуйста! – Я жалобно посмотрела на своих друзей. – Как вы этого не понимаете? – Я почти кричала от отчаяния.
– Да все мы понимаем! – проворчала Ребекка и слезливо скуксилась, то ли от жалости ко мне, то ли от жалости ко всему миру. – Но мы также понимаем, что ты жертвуешь собой ради всех нас…
– Кажется, я еще не говорил тебе, что ты очень смелая девушка? – с уважением улыбнулся Беонир. – Но помни, что обратная сторона смелости – это вовсе не трусость, как полагают некоторые, а безрассудство. Например, в той ситуации, когда человек лезет в реку в двух шагах от моста. Я верю, что ты смелая, но не безрассудная, Йона. Будем считать, ты меня уговорила: заночуем здесь и утром продолжим восхождение.
С этими словами он поднялся, высмотрел подходящее для ночлега место, относительно сухое и чистое, завернулся в плащ и лег, повернувшись к нам спиной. Через несколько секунд до нас донеслись размеренные звуки его глубокого дыхания, свидетельствующие о том, что Беонир погрузился в сон. Его самообладание просто восхищало.
Мы с Ребеккой продолжали сидеть возле слабого костерка, подбрасывая в него скудные порции топлива, достаточные для того, чтобы огонь не потух.
– Ну и чего, спрашивается, он надулся? – недоуменно вздохнула Ребекка, устраиваясь неподалеку от меня и прикорнувшей рядом Мифрил. – Я же не хотела его обидеть.
Я молчала, размышляя о женской мудрости, столь редкой в нашем мире, а потому чрезвычайно ценной. Мудрая женщина не опускается до склок, ибо понимает, что самое главное – это чувство собственного достоинства. Она избегает знакомств, ведущих к беде, и держится подальше от мужчин, которые пытаются подчинить ее себе или причинить боль. Мудрая женщина умеет отличать потенциального партнера от потенциального разрушителя своей жизни. Она понимает и чувствует разницу между проявлением мужской и женской инициативы. Знает, что любовь и страдания не одно и то же. Не упрекает слезным тоном, не стремится показать мужчине, как она несчастна из-за него. Мудрая женщина знает, что мученица непривлекательна, от нее хочется избавиться. Она не считает любимого своей собственностью. Возлюбленный, который волен уйти, когда ему захочется, всегда возвращается. Возлюбленный, который свободен в своих чувствах, всегда остается рядом. Мудрая женщина помнит: достойного ее мужчину не придется спасать. Ему не нужно помогать найти самого себя, у него нет незаживающих сердечных ран, которые ей предстоит залечить. Такая женщина не бывает подозрительной, ведь это быстро надоедает. Она неревнива, ибо ревность возникает лишь там, где чего-то недостает. Она умеет дарить себя – и делает это бескорыстно, не навязываясь и не играя чувствами. И мне очень хотелось верить, что со временем Ребекка поймет элементарные истины и станет по-настоящему мудрой женщиной!
Вскоре непроницаемое покрывало ночи полностью укрыло Белые горы, и я очутилась в царстве сонного сопения. Доверчиво привалившаяся к моему боку мантикора грела похлеще раскаленной печки. Мое сердце буквально разрывалось от недобрых предчувствий, прогоняя прочь сон, столь необходимый мне сейчас и способный подлечить мою травмированную ногу. Замерзнуть я уже не боялась, согретая исходящим от Мифрил теплом. Над перевалом вовсю свирепствовал все-таки нагнавший нас буран. Он засыпал снегом растянутый между камнями плащ, выполняющий роль импровизированного укрытия. Зафиксированная в лубок нога мешала мне устроиться поудобнее, голова болела, а мысли путались. Эта вьюжная ночь показалась очень долгой, став еще одним незапланированным испытанием, истомившим душу и истерзавшим тело. Очень хотелось хотя бы на часик забыться, отвлечься и плюнуть на все проблемы. Да, но где бы взять столько слюны?..
