Зенна Хендерсон - Разноцветные корабли
Рина засмеялась, хотя сердце у нее сжалось.
— Это было бы не очень прилично, правда? — спросила она. — Прийти в гости и застрять в дверях.
Сплинтер расхохотался.
— Вот была бы потеха, — сказал он. — Можно, я пойду позову Дуви, он поможет копать?
— Прекрасно. — Голос Рины прервался. “Боишься ребенка, — посмеялась она над собой, но тут же попыталась оправдаться. — Боюсь линдженийца агрессора и захватчика”.
Сплинтер растянулся на песке и проскользнул под забором.
— Начинай копать, — велел он, — я скоро вернусь.
Опустившись на колени, Рина принялась за работу. Копать было нетрудно. Рыхлый песок поддавался легко.
Вдруг она услышала крик Сплинтера.
На какой-то миг она потеряла способность двигаться. Мальчик снова закричал, уже ближе. В отчаянии Рина вытащила последнюю горсть песка, протиснулась под забором, чувствуя, как за воротник блузки сыплется песок.
Из-за кустов с ревом вылетел Сплинтер.
— Дуви! Дуви тонет! Он весь под водой! Мама! Мама!
На ходу схватив его за руку, Рина потащила сына к пруду. Опершись о низкий барьерчик, она увидела во взбаламученной воде зеленый пушистый мех и внимательные глаза. Ни секунды не медля, она оттолкнула Сплинтера и, сделав глубокий вдох, бросилась в воду.
Рина стала на ощупь искать Дуви, ощущая удары маленьких ножек, ускользавших до того, как она успевала их схватить. Потом она, тяжело дыша, пыталась вытолкнуть наверх все еще отбрыкивающегося Дуви. Сплинтер схватил Дуви обеими руками и потянул к себе. Рина перевалилась через барьер и растянулась с Дуви на траве.
Тут она услышала высокий, пронзительный свист. Ее резко оттолкнули от Дуви, которого схватили две розовые руки. Рина откинула с глаз мокрые пряди своих волос и встретила враждебный взгляд розоватых глаз линдженийки. Розовая мамаша с беспокойством ощупывала своего зеленого малыша, и Рина со странной отрешенностью заметила, что Сплинтер не упомянул о глазах Дуви, которые были под цвет меха, и о его перепончатых ножках.
Перепончатые ножки! Рина начала почти истерически смеяться. Боже мой!
— Ты можешь поговорить с Дуви? — спросила Рина у рыдающего Сплинтера.
— Нет! — всхлипнул Сплинтер. — Когда играешь, необязательно разговаривать.
— Перестань плакать, Сплинтер, — сказала она. — Лучше помоги мне что-нибудь придумать. Мама Дуви считает, что мы хотели его обидеть. Он бы не утонул в воде. Вспомни, он ведь может закрывать нос и складывать уши. Как мы объясним его маме, что не хотели причинить ему вреда?
— Ну. — Сплинтер вытер кулачками глаза. — Мы можем обнять его…
— Нет, это не пойдет, — сказала Рина, с ужасом заметив в кустах другие яркие фигуры, приближающиеся к ним. — Боюсь, она не позволит к нему прикоснуться.
Быстро отвергнув про себя мысль о попытке бегства назад, к забору, она глубоко вздохнула и попыталась успокоиться.
— Давай поиграем понарошку, Сплинтер, — сказала Рина. — Покажем маме Дуви, что думали, будто он тонет. Ты упадешь в пруд, а я вытащу тебя. Ты понарошку утонешь, а я… я заплачу.
Сплинтер заколебался на барьерчике. Рина вдруг закричала, и он, испугавшись, потерял равновесие и упал. Мать подхватила его еще до того, как он ушел под воду, при этом она постаралась вложить в свои действия как можно больше страха и тревоги.
— Замри! — горячо прошептала она. — Совсем замри!
И Сплинтер так обмяк на ее руках, что ее стоны и слезы были не совсем притворными.
На ее плечо легла чья-то рука. Рина подняла глаза и встретила взгляд линдженийки. Они смотрели так друг на друга довольно долго, потом линдженийка улыбнулась, показав ровные белые зубы, а покрытая розовым мехом рука похлопала Сплинтера по плечу. Тот раскрыл глаза и сел. Дуви, высунувшись из-за спины матери, огляделся по сторонам, а через минуту он и Сплинтер уже катались по земле, весело возились между стоящими в нерешительности матерями. Несмотря на свою тревогу, Рина засмеялась дрожащим смехом, а мать Дуви тихонько свистнула носом…
В эту ночь Торн закричал во сне и разбудил Рину. Она крадучись выбралась из постели, подошла к комоду и открыла нижний ящик. Провела рукой по блестящим складкам лежащего там куска линдженийской материи, в который мать Дуви дала ей завернуться, пока сохла ее одежда. Взамен Рина отдала кружевную косынку. Ее пальцы нащупали в темноте выпуклый рисунок, она вспомнила, как красиво он выглядел на солнце. Потом солнце исчезло, и она увидела разрушенный черный корабль, погибающие в огне семейные корабли, увидела обугленных и скорченных пушистых существ: розовых, зеленых, желтых…
Но затем она представила себе блестящий серебристый корабль, чернеющий и плавящийся, — чудовищное зрелище: капли расплавленного металла в космической пустоте. Она услышала рыдания осиротевшего Сплинтера так явственно, что поспешно задвинула ящик и пошла взглянуть на спокойно спящего сына.
Когда она вернулась, Торн лежал на спине, раскинув руки.
— Не спишь? — спросила Рина, присаживаясь на краешек постели.
— Нет. — Его голос был напряжен как натянутая струна. — Мы зашли в тупик. Мы хотим мира, но, кажется, не можем им этого объяснить. Они чего-то хотят, но не говорят что.
— Если бы они просто улетели…
— Это единственное, что мы поняли, — горько заметил Торн. — К сожалению, они не улетят. Они остаются здесь, нравится нам это или нет.
— Торн… — раздумчиво заговорила Рина. — Почему бы нам просто не принять их радушно? Почему мы не можем сказать: “Милости просим!” Они прилетели издалека. Разве мы не должны быть гостеприимными?
— Гостеприимными! — Торн пулей выскочил из смятой постели. — Пойти в гости! Поговорить! — Голос его сорвался. — Ты бы хотела пойти к ним в гости с вдовами тех землян, которые отправились посетить дружественную планету Линджени? Чьи корабли были сбиты без предупреждения…
— Их корабли тоже сбивали. — Рина говорила тихо, но упрямо. — И тоже без предупреждения. Кто выстрелил первым? Ты должен признать — никто этого не знает наверняка.
Последовало напряженное молчание. Торн снова лег в постель и с головой накрылся одеялом.
— Теперь я никогда не смогу ему сказать, — всхлипнула Рина в подушку. Он бы умер, если бы узнал о лазе под забором…
В последующие дни Рина каждый день ходила со Сплинтером, и отверстие под забором становилось все больше и больше.
Мать Дуви, которую Сплинтер называл миссис Пинк[1], учила Рину вышивать роскошные ткани, а Рина учила миссис Пинк вязать.
Скоро улыбок и жестов, смеха и свиста стало не хватать. Рина подобрала подходящие записи — те немногие, что нашлись, — линдженийской речи и выучила их. Они ей не очень помогли, ибо предлагаемые слова было трудно применить к тем делам, которые они хотели обсудить с миссис Пинк. Но в тот день, когда она просвистела и проговорила первую линдженийскую фразу, миссис Пинк с запинкой произнесла первую английскую. Они вместе смеялись и свистели, а потом принялись показывать на предметы и называть их.
К концу недели Рина почувствовала себя виноватой. Они со Сплинтером развлекались, а Торн после каждого заседания казался все более и более утомленным.
— Они невозможны, — сказал он с горечью однажды вечером. — Мы не можем связать их никакими обязательствами.
— Чего они хотят? Они же разумные люди… — Рина запнулась, поймав удивленный взгляд Торна. — Разве нет?
— Люди? Это неконтактные враждебные чужаки, — сказал он. — Мы уже заговариваемся от изнеможения, а они только пересвистываются друг с другом.
— А что же они просят? — спросила Рина.
Торн усмехнулся:
— Насколько мы смогли выяснить, они хотят всего-навсего наши океаны и прилегающие к ним земли.
— Но, Торн, не может быть, чтобы они были так неблагоразумны.
— Мы не уверены, что именно это они имеют в виду, но они продолжают возвращаться к вопросу об океанах. Когда же мы спрашиваем их напрямик, океаны ли их интересуют, они в ответ свистят что-то отрицательное. У нас просто нет контакта. — Торн тяжело вздохнул. — Ты не знаешь их, как мы.
— Нет, — грустно ответила Рина. — Как вы… не знаю.
Отправляясь на следующий день к лазу у подножия холма, она захватила корзинку с провизией для пикника. Накануне миссис Пинк угостила их завтраком, и сегодня была очередь Рины. Они уселись на траву. Все горести Рины отошли на второй план, когда она со смехом смотрела, как миссис Пинк расправляется со своей первой маслиной. Такая же дружелюбно-насмешливая улыбка появилась на лице миссис Пинк, когда Рина откусывала первый раз кусочек “пирвита”, при этом боялась его проглотить, а выплюнуть стеснялась.
Сплинтер и Дуви занялись лимонным пирогом.
— Оставь пирог в покое, Сплинтер, — сказала Рина. — Он будет на десерт. Лучше достань яйца. Могу поспорить, что Дуви их никогда не пробовал.
