Павел Миротворцев - Возвышение Хиспа
— Солина!!! — взревел я дурным голосом, при этом бешеными глазами сверля двухметрового монстра перед собой. Монстр отвечал мне взаимностью.
Эльфийка, казалось, появилась из воздуха.
— Да?
— Это кто? — ткнул я пальцем в зеркало — мужик, в свою очередь, ткнул пальцем в меня.
Ушастая опасливо покосилась на отражение, затем с надеждой — на дверь и только потом осмелилась посмотреть прямо на меня. Наткнувшись на сумасшедший взгляд моих жёлтых глаз, испуганно вздрогнула, но всё же ответила:
— Ты.
Честное слово, я не поверил. Минута проходила за минутой, а я всё так же стоял и пялился на отражение. Подняв правую руку, поиграл пальцами — мужик в зеркале повторил то же самое. Сложил руку в кулак, оставив лишь средний палец, — незнакомец сделал то же самое. И вот тут меня «прорвало». Закатившись в приступе истерического хохота, я повалился на пол и минут десять просто ржал, не переставая, под конец, правда, уже лишь всхлипывал. Сил смеяться не осталось.
— Этот козёл ведь с самого начала всё знал, — тоскливо произнёс я, не делая попыток подняться с пола.
— Ты сейчас о ком? — поинтересовалась любопытная эльфийка.
— О Дженусе, — процедил я сквозь крепко стиснутые зубы. — Он знал, что вернуться обратно я уже не смогу.
— Обратно? — удивлённо спросила девушка.
— Домой, — вяло отозвался я.
— А откуда ты родом? — Ушки у Солины, казалось, испуганно прижались к голове.
— Из России.
— Это где? — Теперь ушки в заинтересованности наклонились в мою сторону.
— Далеко.
— А кто такой Дженус? — Ушки задорно встали торчком.
— Мудила вселенского масштаба в кубе! Это значит — главный мудила на три существующих мира.
— Три мира? — удивлённо мигнула Ушастая.
— Да.
— Кстати, могу тебя поздравить! — радостно произнесла эльфийка, ушки у неё при этом начали жить своей жизнью, они каждую секунду меняли свою положение. — Ты в первый раз назвал меня по имени!
Я тут же усиленно начал вспоминать, действительно ли первый раз назвал её по имени? По всему выходило, что остроухая была права. Увидев же, что глаза у неё весело блестят, а ушки вообще творят непонятно что, я не удержался и ляпнул:
— Запомни этот день!
— Почему? — несколько настороженно спросила девушка. Ушки опять заинтересованно подались вперёд.
— По имени я назвал тебя первый и последний раз, — ухмыльнувшись, ответил я.
— Тебе не нравится моё имя? — Ушки, казалось, беззвучно заплакали, печально поникнув.
— Обожаю твоё имя и обожаю тебя, но это дело принципа!
Ушки вновь задорно встали торчком.
— Когда-нибудь ты изменишь этому принципу! — убеждённо сказала Солина.
— Естественно, — не стал я отрицать очевидного. — Но это «когда-нибудь» ещё не настало, а поэтому пока ты будешь у меня Остроухой, Ушастой, Красавицей, Эльфийкой, Глазастой, Анимешкой и прочая, и прочая.
— Мне тебя хочется убивать по двадцать раз на дню, — несколько огорчённо произнесла эльфийка, ушки же, наоборот, казалось, были всем довольны. Выглядывая из-под волос, они с потрохами продавали свою хозяйку.
— Слушай, а почему у тебя уши стали такие живые? — нахмурившись, спросил я. Сколько ни пытался вспомнить, но раньше они всегда были спокойные, а сейчас творили что хотели.
Эльфийка после моих слов удивлённо скосила глаза, а увидев, что уши действительно ведут себя более чем странно, подошла к зеркалу. Ушки быстро задвигались вверх-вниз, будто собираясь улететь. Увидев это безобразие, девушка, испуганно пискнув, прижала их руками и, к моему изумлению, стыдливо зарумянилась. Точь-в-точь как люди, которых ловят на чём-то очень и очень непристойном.
— Чего это ты так покраснела? — буквально впившись в неё взглядом, поинтересовался я.
— Можно, я не буду отвечать? — умоляюще произнесла Солина, всё так же прикрывая свои уши, которые, даже придавленные руками, продолжали трепыхаться.
— Тогда ответь, что происходит с твоими ушами?
— Не скажу, — ещё больше краснея, ответила эльфийка.
— Ты меня прямо-таки заинтриговала. Может, всё же скажешь?
Эльфийка стиснула зубы и упрямо помотала головой.
— Ясно. Картина Репина: «Партизан на допросе».
Поднявшись с пола, я, прищурившись, глянул на Солину. Безумно интересно, почему она не захотела отвечать на мой вопрос. Будто прочитав мои мысли, эльфийка опять упрямо помотала головой.
— Ладно, потом всё равно расскажешь, — махнул я на неё рукой и вышел из комнаты.
Вышел я стремительно, всё ещё заинтригованный поведением Солины, поэтому малость рассеянный, а тут Вард подвернулся. Я его едва не растоптал, хотя с ног всё же сбил.
— Ты чего тут бродишь? — поинтересовался я. — И чего такой хмурый? — Наш лорд действительно был какой-то мрачноватый. — Мы ведь наконец добрались до этого грёбаного города, тем более живыми. Задание выполнили. Мне кажется, есть повод радоваться, или нет?
Вард молча встал с пола, отряхнулся и угрюмо посмотрел на меня. Одет он был почти так же, как я. Только ещё была накидка поверх сорочки. Кстати, вспомнил о сорочке. Зайдя обратно в комнату с зеркалом, я взял из тут же протянутых Солининых рук свою сорочку, именуемую мною рубашкой. Всё-таки эльфийка была очень хозяйственной, а это не могло не радовать. Вновь выйдя в коридор, я махнул Варну рукой, приглашая за собой, и вернулся в свою комнату, на ходу надевая рубашку, а заодно задаваясь вопросом, почему в моих покоях нет зеркал. Завалившись на кровать, я с ожиданием уставился на замершего в дверях лорда. Солина же, проскользнув мимо Гротена, уселась на краешек кровати и тоже внимательно посмотрела на Варда.
— У нас проблемы, — хмуро сказал лорд, подходя к окну.
Дождь всё ещё не прекращался.
— Вай-вай! — всплеснул я руками. — Тоже мне, удивил.
— Большие проблемы, — попытался внести ясность Вард.
— С момента нашей встречи не помню, чтобы у меня были какие-нибудь ещё проблемы, кроме больших.
— Хуже, чем обычно, — поворачиваясь ко мне лицом и чуть ли не скрежеща зубами, произнёс лорд.
— М-м… — Я честно попытался представить проблемы хуже, чем у нас были, но фантазия позорно сбежала, глас же разума скромненько молчал.
— Что, никак? — спросил Вард, догадавшись, о чём я думаю.
— Нет, — даже помотал я головой в подтверждение своих слов.
— Если бы ты последние десять дней занимался чем-нибудь другим, кроме чтения, сна и тренировки, ты бы этот вопрос не задавал.
— Всё враньё, меня подставили! — убеждённо заявил я. — Ты лучше скажи о проблемах.
— Нас обвиняют в измене Императору.
— Круто! — искренне восхитился я. — Респект тому, кто придумал.
— Неужели тебе всё равно?! — изумлённо воскликнул Гротен.
— Честно? — спросил я, при этом показательно полируя ногти о свою рубашку.
— Да.
— Мне абсолютно параллельно, — подняв глаза на Варда, ответил я. — Пусть хоть утверждают, что изнасиловал этого Императора.
Вард на секунду потрясённо замер, осмысливая услышанное, после чего расплылся в идиотской улыбке.
— Фантазия рулит? — поинтересовался я.
— Ты знаешь, как выглядит Император? — вопросом на вопрос ответил Вард.
— Я? Откуда?!
— Ну, мало ли… кто тебя знает. В общем, маленький, толстенький и лысый.
— С изнасилованием я погорячился, — признался я. — Вот убийство — это да.
— Тебе бы спасибо сказали, — вставил своё слово лорд.
— Правда?
— Да. Там за императорский трон такая грызня идёт, страшно представить. Когда на престол сел нынешний император, он за собой оставил целую гору трупов из членов собственной семьи.
— Милый толстячок. Но, может, поговорим всё же о делах дней не так давно минувших и ещё не наступивших, а?
— Хорошо, — согласился Вард. — Во всём виноват наш общий знакомый, сэр Бонемар. Я ему нагрубил, ты ему не понравился («И неприличный жест показал», — мысленно добавил я), но в основном из-за Солины. Слишком она ему понравилась, вот он и решил избавиться от нас обоих, тогда Солина станет его. По крайней мере, он так рассуждает. Написав на нас донос, он постарался заверить его подписями баронов, виконтов и прочих, кто путешествовал вместе с нами. Правда, — тут Вард довольно усмехнулся, — подписались всего два человека. Если бы не личные долги, вряд ли бы и эти согласились.
— Это почему? — заинтересовался я.
— Я бы тоже не захотел ссориться с человеком, способным спокойно разговаривать с сотней эхербиусов, да ещё который получает в подарок кинжал самого предводителя. В тот день все уже мысленно себя похоронили, а тут такая радость. Нашёлся псих, сумевший договориться с легендарными эхербиусами. После этого случая к твоим близнецам и моим людям стали относиться с большим уважением и верить на слово. До этого они рассказывали о тебе такие небылицы, точнее, они рассказывали правду, но все думали, что это наглое враньё. Причём на этом поприще лидировали близнецы. В общем, народ попросту не верил. После же того случая почти все поверили во всё сказанное. Вот только если поначалу о тебе рассказывали только правду, в которую никто не верил, то, после того как все стали верить, истории начали придумывать. В итоге большинство просто не стало ставить свои подписи из-за страха перед тобой. И вообще страх сыграл нам на руку. Если бы не он, то и не знаю, что бы было.
