Алексей Лукьянов - Глубокое бурение
Словом, спорить с бугром никто не хотел и не любил — крику много, а удовольствия ноль. Все встали и отправились по рабочим местам: Игорь с Волокотиным тянули отопление в депо, Лёха ковал какую-то поибень китайскую, Оскар точил сгоны перед отпуском, а Вовка с Опарышем и бугром варили регистры: все переезды «Промжелдортранса» за лето собирались перевести на электроотопление. Через минуту всё уже вертелось, сверкало, стучало и скрежетало, и все забыли, что куль у Андрюхи носит английское имя. Почти все. Андрюха то и дело вздрагивал, слушая бормотание Бена, что надо спецовку не на голую задницу напяливать, а хотя бы трусы поддевать…
3
У Лёхи было странное хобби — он сочинял истории. Коллеги смотрели на это снисходительно — ну, мается человек дурью, вместо чтобы водку пить. Однако когда кузнецу вручили литературную премию, Игорь сказал:
— Ты, Лёха, не волнуйся, мы с Опарышем тебя теперь крышевать начнём. Сюжеты подбрасывать станем, только пиши. А гонорары вместе пропивать будем.
Кузнец только отшучивался и грозил, мол, если не перестанешь подкалывать, напишу книгу про бригаду и положительного героя оставлю только одного — себя. Нет: ещё Лена будет положительная, и Оскар. А остальные все быдлищами предстанут, а сварщик с мохнорылым — ещё и пархатиками!
Игорь заржал:
— Ах ты, ишак хорезмский! Хрень всякую про нас пишет, а бабки себе гребёт.
На это Лёха назвал Игоря куйланом нестандартным, и все были довольны: коллеги — что Лёха вовсе не такой культурный, какими должны быть писатели, а кузнец — что коллектив считает его не писателем, а своим парнем.
Однажды ему позвонили. Голосом лауреата более крутой литературной премии кузнеца пригласили в составе делегации молодых и перспективных авторов навестить Сами-Знаете-Кого.
— У меня ребёнок маленький, — пытался отбрыкаться Лёха.
— У меня тоже, — ответствовал более крутой лауреат. — Был когда-то маленький. Это временно. А Сами-Знаете-Кто — навсегда.
— Не понял? — растерялся кузнец.
— Память, говорю, навсегда останется. Алексей, не валяйте дурака — билеты на самолёт оплачены в обе стороны, номер забронирован. Привет супруге.
Пришла по факсу бумага на имя генерала, мол, так и так, уважаемый генеральный директор «Промжелдортранса», на вашем предприятии работает простым кузнецом светоч отечественной и мировой словесности, которого кровь из носу хочет видеть Президент Всея Великия и Федеративный Руси Владимир свет Владимирович, Красно Солнышко и податель благ. Нижайше бьём челом: отпустите холопа своего Олешку пред светлы очи Гаранта Конституции, не то… и далее неразборчиво. Вызвал генерал кузнеца и говорит:
— Ты почто боярыню обидел? То есть как смеешь отказываться от чести быть расстрелянным за баней в самом Ново-Огарёве?! Воротись, поклонися рыбке… то есть лауреату более крутой премии… А Владимиру Владимировичу скажешь: Ваше Президентское Величество, холоп я нерадивый с Урала, работаю на «Промжелдортрансе». «Промжелдортранс»: по шпалам в горний мир!
Мужики оборжались:
— Тепловоз, тепловоз новый проси! Генерал тебя лично на нём катать будет до дому!
— И путя проложит!
— А мохнорылый будет у тебя на посылках!
Лёха обиделся:
— Вам бы лишь бы помудить.
— Не ссы в карман, с получки тазик купим! Ты там Вовке-Большому привет передавай от РММ, скажи: цалуем в уста сахарные! — сказал Опарыш. Нахватается вечно где-то.
Андрюху тут же заклеймили как гомосека и погнали прочь. А кузнецу велели погладить собачку и сильно президента не бить, а так только — для проформы. Чтобы знал, кто его гребёт и кормит.
Ночью, видимо, от переживаний, Лёхе приснился президент:
— Давайте, молодой человек, не будем сопли жевать. Говорите — чего вам нужно?
Лёха сказал:
— Дайте миллион! — потом подумал и добавил: — Десять.
— Чего? — Владимир Владимирович искренне удивился. Лёха понял, что продешевил.
— Ещё хочу издательский дом «Амфора», — поторопился добавить он. Видя, что президент записывает, сказал уже медленнее: — И «Эксмо», и «ACT» — для друзей. И два локомотива. И новые коньки.
— Недурно. А как насчёт: «Никогда и ничего не просите»?
— Но вы же иначе не догадаетесь, — развёл кузнец руками. И проснулся.
Наяву же всё вышло совсем не так. Сначала молодые литераторы — и Лёха особенно — жаловались на нерадивых читателей, мол, не читают, подлецы. Уставший от внешней политики Владимир Владимирович обещал наказать виновных. Воодушевлённые, молодые писатели тут же предложили свои услуги в рамках госзаказа: о контрразведчиках писать, о светлом будущем, о трудной работе правительства и законодательного собрания… Они забыли, что тут же в углу сиротливо жались журналисты, которые лизоблюдства терпеть не могут. Увидев себя вечером в новостях, Лёха понял, что влип. Теперь никто ему уже не поверит: ни братья-писатели, ни сволочи-читатели. Продался режиму за бочку варенья и корзину печенья! И все это видели!
Утешало одно: памятуя о странном ночном видении, кузнец успел отловить президента во время прощального рукопожатия.
— Владимир Владимирович, у меня к вам просьба.
— Слушаю вас.
— Мне бы… кхм… Короче, мне нужно десять миллионов. Если президент и удивился, то виду не подал.
— В каких купюрах? — поинтересовался он. По спине кузнеца потекла холодная капля.
— В тысячных, — выдавил Лёха.
— В какой гостинице живёте? Когда возвращаетесь домой? Поездом, самолётом?..
Кузнец отвечал чётко, почти односложно. Он не особо верил в успех авантюры, но шаг уже сделан, нужно было идти до конца.
— С вами свяжутся, — закончил Владимир Владимирович. — Прощайте.
— Ага, — Лёха почесал затылок, а потом вспомнил и крикнул: — Привет вам от РММ.
Утром в номер постучали. На пороге стояли два агента Смита.
— Ой, — ноги кузнеца подогнулись.
— Это вам, — в руки Лёхе перекочевали два красивых больших кейса. — Вот конверт. Внутри код от замка. Счастливого пути, — и агенты испарились, оставив кузнеца недоумевать с конвертом в зубах.
Денег оказалось даже больше, чем рассчитывал Лёха. Но при этом они ничего не стоили.
4
— И какого-такого ты долларами взял? — отчитывал Игорь Лёху. На работу кузнец явился с этими двумя кейсами, каждый в пуд весом, и обо всём поведал радостно гогочущей бригаде. — Не мог еврами?
— Так откуда ж я знал, что он в баксах даст?
— Яснее надо формулировать, быдла.
— Да, наклепали тебя, — вставил Митя.
— А ты вообще молчи, клёпаный папуас. Иди вон, сынка своего, Опарыша воспитывай. Но президент наш и впрямь жлоб.
Сколько там, говоришь? — сварщик, несмотря на такой облом, был в прекрасном расположении духа. Наверное, по той причине, что наклепали не его.
— Десять миллионов американских долларов, тысячными купюрами.
— Клепать мой нюх, не мог он вас до метеорита этого кипучего пригласить?
Да, было обидно. Что называется: видит око, да зуб неймёт. Стоило Америке исчезнуть с лица земли, и тут же выяснилось, что цена ей — доллар, простая бумажка. И хоть настриги ты этих долларов вагон, стоить они не будут ничего.
— Хоть подкоп рой, — глубокомысленно изрёк Оскар.
Игорёк с Лёхой посмотрели на токаря. Взгляд этот не предвещал ничего хорошего. Когда до Оскара дошло, о чём подумали эти двое, он озабоченно спросил:
— Вы что, мужики, йобу дались?
5
Ставок сварщика в мастерских числилось две, и одну из них уже десять лет занимал Игорь. Трудно найти на карте место, где бы не побывал Игорёк: и в Томске, и в Кзыл-Орде, и в Пржевальске, и в Кожевниково, и в Колпашево, и в Евпатории, и в Питере, и даже один раз в Чебаркуле. И везде с ним что-то случалось, одних армейских приключений хватило бы на тысячу и одну ночь. Однако, при всём своём хвастовстве и браваде, Игорь был действительно классный специалист и шабашил круглый год.
Место же второго сварщика было проклято. Как-то за год сменилось три человека, пока не пришёл Вовка, но и он испортился буквально за тот же год.
Первый, по фамилии Пахмелкин, был высокомерным. Ходил в отутюженной робе, часто умывался, а уж прямые свои обязанности выполнял с таким видом, будто его смертельно оскорбили. Гордяк его гребёт, говорил Игорь. Кроме того, Пахмелкину не хватило дедовщины в армии, и он захотел ввести её в цехе, а первой жертвой ошибочно выбрал кузнеца. Кузнец с виду был увалень, слова худого не услышишь, свирепостью характера тоже не отличался, вот и решил Пахмелкин взять его в оборот. А Лёха взял да и послал его. Сварщик попробовал силовое давление, но, опять же, не учёл разницу в весовой категории, был аккуратно, но сильно бит, обиделся и через месяц подал на расчёт.
![Алексей Лукьянов - Глубокое бурение [сборник]](/uploads/posts/books/81848/81848.jpg)
