Александр Рудазов - Миниатюры
Чудовище приближалось очень медленно. Так ползет песчаная лавина. Так накатывается волна цунами. В каком-то смысле Арима и есть стихийное бедствие – живое, дышащее, но бедствие.
Там, где он проползает, схлестываются две огромные водные стены – титан ползет по дну океана, над водой виднеется лишь спина и часть головы. И если он и дальше будет ползти по дну, обогнув остров… все в порядке.
Но вот если он решит выползти на сушу…
Арима ползет. Ползет. Ползет. Все ближе и ближе. Олари, зажмурив глаза, что-то шептала и просила дедушку уйти – уйти, не видеть этого склизкого кошмара, закрывшего половину горизонта. Но старик упорно не уходил – оба прошлых раза он прятался в погребе, но теперь решил рассмотреть Ариму как следует.
Отсюда видно очень хорошо. Несколько огромных глаз – пустых и бессмысленных, как болота. Дыхальца – сотни дыхалец, каждую минуту захлопывающихся с чмокающим звуком и вновь раскрывающихся. Каждый такой хлопок исторгает лавину воздуха – отнюдь не зловонного, наоборот, очень свежего и чистого. Арима втягивает воду и выдыхает чистейший кислород.
Вот он подполз почти вплотную. Склизкая громада начала медленно выбираться из воды – Арима Западный Ветер выполз на мелководье. Что теперь – обойдет ли он остров, как в прошлые разы?.. Или все-таки проползет по суше?..
Обойдет?.. Не обойдет?.. Пальцы старика посинели от напряжения, в глазах начали лопаться кровавые прожилки.
Ветер усиливается с каждой секундой.
– «Пропажа была зафиксирована в понедельник, восемнадцатого числа, в четырнадцать тридцать»… – скучающе записал сержант милиции. – Дальше что было?
– Ну а что было?.. – растерянно пожала плечами потерпевшая. – Дальше я заметила пропажу… ну…
– Ну?..
– Ну, сначала я решила, что он еще найдется – ну мало ли, может, завалился куда… Знаете, такое бывает иногда – вроде пропал, ан нет – вот он, голубчик!
– Но не нашли?
– Не нашла. Везде, знаете искала… искала… и в шкафу, и под шкафом, и в столе, и под столом…
– Под подушкой искали?
– Искала – нету.
– А под кроватью?
– Под кроватью я в прошлый раз нашла – совсем уже было отчаялась, решила пропылесосить – да и нашла! Лежит в уголке, родимый!.. Даже не запылился – тряпочкой обтерла и как новенький…
– Не отвлекайтесь, гражданочка. Значит, так и запишем – в квартире искомое обнаружено не было… Может, кто из знакомых взял?
– Да нет! Я и у соседей спрашивала, и сестре звонила, и маме, и бабушке, и на работу – никто не брал! Говорят – нам чужого не надо, у самих такого добра хватает…
– Так… А может, кошка съела?
– Ой, да вы что – у меня и нет никакой кошки!
– А если собака?
– И собаки нет!
– А?..
– Да нет никакой живности! Даже детей нет! Просто вот вроде еще минуту назад был… и нету, пропал…
– Может, стащил кто?
– Да кому он нужен – он же уже подержанный, разваливается на ходу… Давно выбросить надо было, да вот, привязалась как-то…
– Угу, – сочувствующе кивнул милиционер. – А во сколько оцениваете пропажу?
– Да во сколько… – опустила плечи потерпевшая. – Б/у, как говорится – грош цена в базарный день… Но все ж память…
Милиционер еще некоторое время царапал ручкой по бумаге, а потом хлопнул ладонью по столу и вздохнул:
– Ладно, гражданочка, не отчаивайтесь! Найдем мы вашего мужа!
Дряхлый священник тяжело вздохнул, переворачиваясь на другой бок. Последние месяцы он почти не вставал с постели. Недолго уже осталось ждать. Врачи дважды предлагали обратиться за помощью к эвтаназии, но самоубийство – тяжкий грех. Пока жив – терпи и надейся.
Сан больного старика был всего лишь условностью. Последний храм на планете закрылся пятнадцать лет назад. Других священников не осталось. Люди давно перестали верить в то, что нельзя увидеть и измерить. Некому оказалось даже исповедать умирающего.
– Господи, прости мне мои грехи… – еле слышно прошептал старец, испуская последний вздох.
И в тот самый миг, когда его сердце остановилось, где-то в необозримой дали, недостижимой для человека, что-то вздрогнуло и прислушалось к происходящему на голубой планете. Долгое время стояла абсолютная тишина, а потом ее нарушило еле слышное:
– Последний сигнал на Земле угас…
– Как жаль… – раздалось в ответ. – Точно ни одного не осталось?
– Совершенно точно. Оттуда ничего не поступает. Люди несомненно вымерли.
– Ну что ж, тогда выключайте Солнце.
Иммиграция шла бурно. Граждане Телесной Федерации распихивали друг друга, спеша побыстрее получить визу и покинуть опостылевшую отчизну. Неудержимый красный поток тек в открывшиеся ворота, и каждый в нем надеялся, что там, за рубежом, жизнь будет веселой и приятной.
– Куда вы, куда? – взывали отдельные голоса. – А дома-то кто останется?!
– Дураки останутся! – насмешливо отвечали из толпы.
– А работать-то кто будет?!
– Вы и будете! – смеялись над этими домоседами уезжающие. – Оставайтесь и работайте, если охота!
Таможня очень скоро прекратила службу. Таможенники тоже решили убраться куда подальше. Зачем оставаться дома, если можно уехать за границу?
Выход свободный – вперед, на поиски лучшей жизни!..
* * *А тем временем на земле лежал тяжело дышащий человек, безуспешно пытающийся зажать чем-нибудь рану. Из перерубленной артерии хлестала кровь, и с каждой потерянной каплей ослабевшие руки двигались все медленнее…
Кровь текла безостановочно, впитываясь в бурую грязь, окрашивая ее ярко-красным.
Человек умирал.
