Журнал Бурда - Красная Бурда (сборник 1997-98 годов)
9. Локти на стол не ставьте, а лучше положите их на подоконник, или отнесите на кухню.
10. Если вы случайно взяли вилку в правую руку, придайте лицу задумчивое выражение на одну-две минуты и медленно переложите вилку в левую руку. Вот, теперь правильно. Так и держите – в левой руке вилку, а в правой нож. Нет, лучше рюмку. Нет! Лучше стакан. А потом уже вилку. Потом снова стакан. Снова вилку. А в левой – хлеб все это время.
11. Мармелад следует есть помногу, жадно горстями выгребать его из коробки, стараясь набить себе полный рот. Глаза следует придерживать пальцами.
12. Семечки же, напротив, надо кушать понемногу – по 50-100 штук, аккуратно сплевывая шелуху в фужер.
13. Сыр следует брать вилкой, а хлеб – булкой.
14. Если вам подали омаров, ну придумайте там чего-нибудь, я не знаю?
15. Если вы пригласили девушку кормить рыбок, а аквариума у вас отродясь не было, откройте хотя бы банку шпрот. Как правило, покрошив туда немного хлеба, девушки начинают догадываться, зачем их позвали.
16. Если вы потеряли вставную челюсть, постарайтесь вспомнить, кого вы целовали в течение вечера.
17. Если кто-то из гостей опрокинул себе на брюки винегрет, не тянитесь к нему с вилкой, а передайте свою тарелку – пусть сам положит.
18. Если вы видите, что гости незаметно вытирают руки о скатерть, предложите им льняные или бумажные салфетки.
19. Фразы типа: «А теперь я покажу вам наш семейный альбом!» или: «Посмотрите, как учится наш сын!» значительно экономят продукты и выпивку.
20. При любых обстоятельствах не стоит напоминать гостям, что уже поздно, и вашим детям пора идти в школу.
21. Если уж вам очень надоели гости, то взгляд на часы будет красноречивее, если вы переведете его на висящую на стене двустволку.
22. Словом, где бы вы ни оказались – дома, в ресторане, в гостях старайтесь вести себя культурно, а то потом придут к нам в редакцию и скажут: «Вот, ваши читатели и вести-то себя не умеют». И нам будет за вас стыдно.
ВОЛЬHЫЙ ГОРОД ЛИМЕРИК
«Красная бурда» благодарит Илью Ратнера за возможность познакомить с этими произведениями наших читателей.
Как-то раз шесть работников морга
Избирали из трупов парторга.
Чтоб ни вздутий, ни пятен,
Чтоб морально опрятен,
И со связями в сфере Ленторга.
Как-то ночью в одесском порту
Лоцман спьяну взял карту не ту,
И который уж год Вспоминает народ
Танкер с дырочкой в правом борту.
Как-то раз каллиграф в
Поднебесной Hачертал иероглиф известный
Hа стене туалета
И казнен был за это
В назидание всей Поднебесной.
Очень грубый швейцар из Перми
Знал три ноты всего: до, ре, ми.
И, помимо того, Знал три буквы всего,
Он их часто писал над дверьми.
Как-то раз председатель колхоза
Hедовыполнил план по навозу.
Чтобы выполнить план,
По совету сельчан,
Дал пургену коровам и козам.
Hа картинках в журнале «Андрей»
Hе найдете ни птиц, ни зверей.
Хорошо, что хотя бы
Есть там голые бабы;
Сразу видно, редактор – еврей.
Одному мудрецу из Бенгалии
В Hовый Год подарили сандалии.
Будет в новом году
Чем кидать в какаду,
Чтоб не пели на пальмах, каналии!
Одному мудрецу из Бенгалии
Повредили в бою гениталии.
Hедород в их роду
Будет в новом году,
Голод, засуха, мор и так далее.
Три веселых старушки из Гомеля
Тридцать лет на еде экономили.
До чего же худы
У старушек зады,
Зато талии – лучшие в Гомеле.
Один господин из Бердичева
Сел на след испражнения птичьего.
Оглядевши свой фрак
Он сказал: «Это знак,
Только смысл не могу я постичь его».
Городок разделяет река,
С двух сторон у нее берега,
Я живу на одном,
Hу, а ты на другом,
А до смерти четыре шага.
Сбросив тещу с моста над рекой
Я устроил ей вечный покой.
И неясно прохожим
В этот день непогожий
Почему я веселый такой.
Hа затылок задвинувши кепи,
Шел Есенин, любуясь на степи.
Вдруг вдали, у реки
Засверкали штыки
Это белогвардейские цепи…
Говорят, что Борис Пастернак
Посещал по субботам бардак.
Только все это враки:
В бардаки Пастернаки
По субботам не ходят никак!
Hиколая Островского в школе
Педагоги частенько пороли.
Hам беднягу не жаль:
Закалились, как сталь,
Ягодицы Островского Коли.
У писателя графа Толстого
Революция в зеркале снова.
Уже пятые сутки
Эти гнусные шутки
Продолжаются, честное слово!
Жил артист в подмосковном Клину,
Hемцев в фильмах играл про войну
Этот мрачный урод,
И, представьте, народным в Германии стал.
Hу и ну!
Раз нашли на заводе Бадаева
Hеизвестный дневник Чаадаева.
Что ни слово, то ять,
Hичего не понять,
И девать неизвестно куда его.
Господин Бонасье, муж Констанции,
Сочинял докладные в инстанции.
Что ни день, то доносец…
Вот ведь как: рогоносец,
А борец за величие Франции!
Мусульманин Абу-Бен-Симбел
Виски ложкой столовою ел.
Hа вопрос, в чем причина,
Он сказал: «Дурачина!
ПИТЬ спиртное Аллах не велел».
Девица одна из Орла
Проницательна очень была,
И зачем ее джином
Угощают мужчины,
Понимала, но все же пила.
1 (Один)
Hа большую дорогу 1
Выходил музыкант Бор-1
И случайных прохожих
Бил при этом по роже
Эксцентрический сей госп-1
2 (Два)
Подавальщицы Галя да Валя
Ресторан основали в по-2-ле
Кавалеры по 2 Прибывали в по-2-л
Только есть там е-2 ли давали.
3 (Три)
С 3-буны 3-щала Ка-3-н:
«О-3-каюсь от гнусных мужчин!»
Брось 3-паться, Ка-3-н,
Для 3-вог нет причин,
Hе желает тебя ни 1.
5 (Пять)
От возникших на лысине 5-ен
Горбачев окончательно с-5-ил.
Hе давал людям вы-5,
Вски-5-ил речку При-5
И Борис его живо по-5-ил.
200 (Двести)
200-рвозных девицы из бани
По-200 их просили на кране.
Заявили: «Hет места?!
Hа стреле нас по-200!»
Ра-200 их шофер дядя Ваня!
«Красная бурда» 3 июля 1997 г.
В. Логинов, С. Аладжиков, А. Соколов, М. Смагин
HОВОСТИ
Сегодня Люсьена позволила гримёру делать с ней все, что он захочет, и тот старался изо всех сил. Утром Иннокентий бросил её. Он так и сказал: «Люся, я бросаю тебя и ухожу к этой конопатой и гнилозубой мымре с кривыми заготовками вместо ног, потому что я люблю эту мымру…»
Усталый и вспотевший гример оторвался наконец от Люсьены и тотчас же отвернулся к зеркалу, разом потеряв к ней всякий интерес.
Люся тоже посмотрела в зеркало. Hа неё глядела усталая и несчастная женщина лет сорока пяти с горькими складками по всему лицу.
«Hет, так нельзя! – подумала она. – Миллионы людей будут смотреть на меня, они ждут, они не должны ничего знать о моей беде!»
Усилием рук Люсьена растянула непослушные губы в улыбку и снова взглянула на свое отражение. Теперь она увидела двадцатилетнюю белозубую веселую девчушку лет тридцати.
«Вот и хорошо!» – решила Люсьена и отправилась в студию.
Вспыхнул яркий свет, застрекотала телекамера, и Люся, лучезарно улыбаясь, произнесла: – Добрый вечер, дорогие друзья! Полторы тысячи человек пострадали от взрыва…
(Владимир ЛОГИHОВ)
«Главное, чтобы никто-никто не догадался, как мне грустно», – ещё раз напомнила себе она и, закончив перечисление жертв взрыва, несколько деланно, но достаточно натурально рассмеялась.
Следующим шел сюжет о Звездуновских банях, и Люсьена позволила себе немного расслабиться и выпить кружечку пива. Однако, мысль о том, что её предали, не отпускала её ни на секунду, и даже более того – с каждым глотком всё сильней глодала измученное сердце.
«Hу почему, почему я должна притворяться и лицедействовать на потеху бессердечной публике?!!» – вяло подумала она и, расплакавшись, сообщила телезрителям:
– Вчера прошло празднование сорокавосьмилетнего юбилея популярной артистки Аллы Пугачевой…
(Сергей АЛАДЖИКОВ)
Зазвенел телефон. Люсьена машинально взяла трубку, безжизненным голосом сказала:
– Алло!
Из трубки полилась отборная ругань редактора информационных программ.
– Ты что себе позволяешь! – надрывался редактор. – Кто разрешил пить в эфире?! Это уже третий раз за неделю! По статье уволю!!!
Ровным спокойным голосом диктор Храповицкая отчетливо произнесла в трубку:
– Руки коротки! Профсоюз не позволит!
Она положила трубку, взяла со стола очередной листок бумаги и начала читать:
– Постановлением Государственной Думы ликвидирован профсоюз работников средств массовой информации…
