Лякмунт - Основание
Глава I
Траутман хвалит себя, но неубедительно и вспоминает свою работу в журнале для успешных женщин.
Сколько не говори «мёд», во рту слаще не станет. Пошел уже третий час, как я стараюсь опровергнуть эту восточную мудрость, повторяя:
— Я себе нравлюсь.
— Я молодой.
— Я красивый.
— Меня любят женщины.
— Мною восхищаются мужчины.
— Я удачлив.
— Я себе нравлюсь.
Правильно сделать себе комплимент не так уж и просто, если цель твоя — обрести внутреннюю гармонию. Как именно следует себя хвалить, два года назад меня научил Учитель Зеленой горы. Старец попытался преподать мне еще ряд других учений, в том числе и об устройстве мира, но безуспешно. Думаю, что ему просто не хватило педагогических навыков, ведь я вполне способен научиться новому. Например, вот этому: хвалить себя следует вдумчиво и искренне. После произнесения каждого восхваления нужно внимательно к себе прислушаться. В зависимости от отклика следующая похвала будет усиливать или объяснять предыдущую. Всё предельно просто. Я продолжаю говорить себе приятные вещи. Я произношу:
— Я себе нравлюсь. Я знаю, зачем я живу. Я знаю, куда я иду. Я себе нравлюсь.
К тому времени, как Учитель преподал мне этот урок мудрости, я не менее ценными советами успел наделить тысячи читателей одного известного глянцевого журнала. Точнее не одного журнала, а нескольких. Но особый успех моя мудрость имела в журнале для успешных женщин. Я учил их не только уверенности в себе (тут мне, пожалуй, было чем поделиться), но и таким, казалось бы, чуждым мне вещам, как мастерству правильно ходить на высоких каблуках и носить парики, искусству вагинального оргазма и его имитации, теории и практике быстрого загара и тонкостям контрацепции. Я учил своих читательниц, как правильно подбирать трусики к босоножкам и блузке (призывая, по заветам Набокова, очень внимательно относиться к оттенкам зеленого), от меня они узнали, что не все солнечные очки одинаково полезны (здесь пригодился опыт Элвиса Пресли, Рэя Чарльза и Пиночета). За три года сотрудничества с журналом из-под моего шкодливого пера вышли десятки наполненных эрудицией и юмором обзоров на самые различные темы, например:
— Накладные ресницы. История от Клеопатры до Лайзы Минелли.
— Марс атакует! История антифеминизма в России.
— Мифы и реальность святочных гаданий.
— Блондинки и Брюнетки. Мир или перемирие?
— Что может рассказать о женщине ее автомобиль.
— Дас ист фантастиш. Смотрим кино «не для всех».
— Секс и кекс. Выбираем диету.
Конечно, мои опусы не могли оставить, и не оставляли равнодушными моих читательниц. Об этом легко можно было судить по многочисленным письмам успешных дам, лучшие из которых публиковались в журнале. Письма эти писал не я. Возможно читательницы их тоже не писали. Допускаю, что этим занимались специально обученные сотрудники журнала.
Я продолжаю повторять:
— Я себе нравлюсь. Я талантлив.
Не оставлял я своими заботами и мужскую успешную часть населения. От меня мужчины многое узнали о сигарах и виски, о технике мгновенного склонению к сожительству самой непреступной женщины, про то, как пожирая в несметных количествах жирное и мучное и, не уделяя физкультуре ни единого мгновения своей драгоценной жизни, быть обладателями плоского живота, мускулистых рук и широких плеч, за которыми так любят находить защиту прелестные и желанные дамы.
Учитель предупреждал меня, что мои удовлетворенность собой и регулярное ощущение счастья суть явления преходящие. Еще он говорил, что мне очень скоро пригодится его наука, и пользоваться я ею буду все чаще и чаще. Тогда я ему не поверил, а сейчас повторяю:
— Я себе нравлюсь.
Я еду один в двухместном купе. Сижу спиной по направлению движения. Сумрачный пейзаж, вырывающийся у меня из-за спины и пропадающий вдали, создает ощущение опоры, уходящей из-под ног. Меня начинает слегка мутить. Это хорошо соответствует моему самоощущению. Учитель говорил, что внешний мир нужно располагать вокруг себя так, чтоб он соответствовал внутреннему. Сейчас мне это хорошо удается. Меня подташнивает.
— Я себе нравлюсь.
Прислушиваюсь к себе. Еще год назад это было правдой. Почти всегда правдой. Случалось, конечно, что я себе не совсем нравился. Но многократные повторения нехитрой мантры, верифицированной моим яснейшим внутренним взором, заставляли понять, что такого просто не может быть. Я не могу себе не нравиться. И начинал нравиться.
— Я молодой.
Да, молодой. Я еще не прошел земную жизнь до половины, хотя осталось не так много до этой самой половины. Комментируя Данте, ученые люди говорят, что половина — это тридцать пять лет. Еще восемь лет идти. А раз не прошел, можно смело утверждать, что большая часть жителей планеты меня старше. Значит, я молодой. Я молодой.
— Я красивый.
Понятное дело, на вкус и цвет товарища нет. Но если вам нравятся костистые двухметровые мужчины с длинными светлыми волосами, хищным профилем, тонкими губами и голубыми глазами навыкате, то я — ваш типаж. Все любители Тиля Уленшпигеля — бегом ко мне! Правда, мне всегда хотелось быть смуглым коренастым брюнетом-мачо. Я бы отрастил аккуратную бородку, как у злодея-Козакова из кино Человек-амфибия. Злодея звали Зурита. То, что у меня вырастает на том месте, где у Зуриты растет борода, лично мне не нравится. Других я не спрашивал, а сами они не говорили. Все-таки во мне два метра роста и я красивый. Я красивый.
— Меня любят женщины.
Любят, конечно. Но большинство это умело скрывает. Боюсь, что и от себя тоже. Но не все. Некоторые не сдерживаются. Правильнее было бы сказать, что это я люблю женщин. Нет, все-таки меня любят. Меня любят женщины.
— Мною восхищаются мужчины.
За последние два года, после того, как я неожиданно и очень сильно разбогател, армия моих поклонников-мужчин непрерывно пополняется за счет официантов, шоферов такси, швейцаров и других представителей истинно мужских профессий. Хотя ранее, думаю, часть потребителей моих вредных журнальных советов мною восхищалась тоже. Надеюсь, что в их головах бытовала если не уверенность, то подозрение, что человек, рассказывающий, как за ночь произвести до восьми полноценных эякуляций, сам такие упражнения производит регулярно. Восхищаются, одним словом.
— Я удачлив.
Да, я удачлив. Тут и обсуждать нечего. Взгляни я на себя сегодняшнего несколько лет назад, когда учился на журналиста в Университете, был бы в полном, полнейшем восторге. Не облысел, не отрастил живота. Владелец отличной квартиры, великолепной машины, а также миллионов, и не рублей, заметьте. Кроме того, я объездил полмира, и иногда любим прекрасными женщинами. Я достиг всего, о чем мечтал и многого из того, о чем и не мечтал даже. Определенно удачлив!
Я повторяю:
— Я знаю, зачем я живу. Я знаю, куда я иду.
С этим посложнее, честно говоря. Я знаю, куда и к кому я сейчас еду. А зачем живу, в данный момент я не очень понимаю. Но мне обещали про это рассказать там, куда я еду. Там, похоже, ждут от меня помощи, и я обязательно помогу.
— Я богат. Я — миллионер.
Строго говоря, миллионером считается тот, у кого годовой доход превышает миллион. Увы, то, что лежит у меня на счетах неумолимо, хотя и очень медленно расходуется, и миллионером в полном смысле меня не делает.
Невольно память обращается к тому, не очень далекому дню, когда у меня появились эти миллионы.
Глава II
Некоторые особенности физиологии Траутмана. История про любителя ангелов. Знакомство с Робертом Карловичем. Два желания Траутмана. Траутман подписывает договор, становится миллионером и идет в магазин. Траутман выясняет отношения с фэншуем и улетает в Гималаи.
Тот день я очень хорошо запомнил. Это и немудрено — хоть своего дня рождения я в сознательном возрасте не праздную, но дату всё же помню. Как же — первое мая, праздник весны и труда! А тридцатого апреля я ровно в два раза перевыполнил свой, давно уже установленный экспериментально, норматив по потреблению спиртных напитков. В пересчете на водку выпил граммов двести. Дело в том, что забавной особенностью моего организма является очень скверное самочувствие на следующий за возлиянием день. Это не совсем абстинентный синдром — с настоящим похмельем я хорошо знаком по литературе и рассказам друзей. У меня не болят голова и желудок, не трясутся руки. Сердце не стремится выпрыгнуть из груди, и нет повышенного потоотделения. Последствия скорее психологические, чтоб не сказать — психические. Меня непрерывно одолевают плохие предчувствия. А ощущение, что я что-то забыл сделать, и это приведет к катастрофе, просто не покидает. Все эти последствия явственно вспоминаются каждый раз, когда я беру в руки бокал со спиртным и собираюсь сделать из него глоток. Тем самым я, ничуть себя не насилуя, не практикую самый распространенный способ саморазрушения. И алкоголизм мне, судя по всему, не грозит.
