Людмила Астахова - НЧЧК. Дело рыжих
Во-вторых, погода. Когда я выбралась на перрон, волоча за собой сумку (мамочка такие называет «мечта оккупанта») и поддергивая лямку старого папиного рюкзачка (папуля его «мечтой диверсанта» зовет), то сразу же пожалела, что не родилась кикиморой. Согласитесь, странное желание для приличной девушки из хорошей эльфийской семьи! Но если буквально через пару минут пребывания на открытом воздухе ваш новенький плащик модного оттенка «увядающий мэллорн» превращается в половую тряпку, а замшевые ботинки в тон плащу оставляют один из каблуков в первой же луже… Про прическу я молчу!
Но и на этом несчастья мои не кончились. Кое-как доковыляв до козырька при выходе из вокзала, я полезла в карман за сигаретами и обнаружила, что пачка безнадежно промокла. Нет, как приличная эльфийская дева, я, конечно, не курю… то есть, не курю дома. Но сейчас-то я уже не дома! Однако покупать сигареты прямо на вокзале я, естественно, не стала. Порылась по карманам еще, надеясь найти несуществующую заначку – и выронила мобильник. Разумеется, в лужу. Не самый навороченный, но довольно приятный «Палантир-716F» обиженно пискнул и погас.
Все. Это была последняя капля. Я стояла на вокзальной площади незнакомого города, промокшая и злая, без сигарет и без связи, и дождь стекал с моих традиционных косичек прямо за шиворот. Оставалось либо развернуться и ехать обратно, тихонько подвывая по дороге: «Мама, я хочу домой!» – или стиснуть зубы и идти вперед, по примеру доблестных предков! Я шмыгнула носом и решительно зашагала в неизвестность. Для начала, на остановку такси.
Забавно, но машина оказалось неплохой, а вот таксист доверия не внушал. Не люблю я, когда мне начинают подмигивать всякие… ой, судя по физиономии, это же иномирянин! Я слышала, конечно, да и в газетах читала тоже, что большинство попадальцев оседают или в бандах, или на рынках, или же промышляют извозом, но вот так сразу наткнуться на одного из «этих» не ожидала, право. А с другой стороны, куда еще беднягам податься? Не на стройки же! На самом деле, многие сочувствуют несчастным, волей судеб покинувшим свой привычный мир и оказавшимся у нас. Попадая сюда, поначалу они все уверены в своей избранности, и разум далеко не каждого из них способен выдержать столкновение с жестокой реальностью. Наибольшее сочувствие, конечно, вызывают молоденькие девушки – среди пришельцев их почему-то большинство.
– Куда едем, красавица? – иномирянин подмигнул мне снова.
– Городское Управление НЧЧК.
Нечасто мне удается совместить мамочкин ледяной взгляд и папулин «особый» голос, а тут получилось! С первого раза! Наверное, все дело в практике. Вот потренируюсь еще – и научусь!
Пока машина везла меня сквозь дождь и мокрый снег к штаб-квартире грозного ведомства, оптимизм мой таял подобно утреннему туману. Сколько раз я надеялась, что вот теперь, ну вот сейчас у меня все, наконец-то, получится, как надо! Сколько разочарований пережила я – и мои несчастные родители! Магическая Академия, из которой я с треском вылетела после первой же сессии. Летное училище, куда пыталась пристроить меня мамуля, пользуясь старыми связями. Увы, никакие заслуги и регалии мамочки не перекрыли моей боязни высоты. Разведшкола, куда я не прошла даже по протекции папиного шефа. Алхимическое училище… хм-м… да, я туда поступила и даже проучилась какое-то время. До первой лабораторной. Выплатив все штрафы и возместив ремонт, родители подождали полгода и попробовали Военно-Инженерное… Само собой, фортификатор из меня мог получиться такой же, как и ветеринар. С Ветеринарной Академией я, кстати, тоже пролетела. Учитывая эльфийское долголетие, список учебных заведений грозил разрастись до размеров нашей семейной летописи. Наконец, приложив поистине неэльфийские усилия, папочка пристроил меня на факультет мыслечтения и графомагии при Военной Академии. И – о, чудо! – хотя бы графомаг из меня, в итоге, получился. Средней паршивости, как выразилась моя мамочка, уныло рассматривая мой пестреющий тройками диплом. «Могло быть и хуже», – утешал ее папочка, со вздохом привинчивая к отвороту моего пиджачка значок выпускницы. Медный, конечно.
Родителям оставалось сделать последнее усилие – и найти для меня место службы, где я не смогла бы опозорить семью сразу и окончательно. Разумеется, о Столице мечтать не приходилось – с таким-то дипломом! Но тут мне «повезло». У нас остановился старый папин фронтовой друг – дядя Ытхан. Он был в Столице в командировке и гостил у нас несколько дней. В последний вечер папуля все-таки умудрился напоить своего бывшего однополчанина так, что тот посмотрел на мою унылую физиономию, махнул рукой и заявил: «Ладно, уболтал! Пущай приезжает. Пристрою как-нибудь, не дам пропасть девке. Глядишь, и научится чему». На том и порешили. Дядя Ытхан уехал, через полмесяца я отгуляла свой долгожданный выпускной и спустя три дня уже тряслась в поезде, летя навстречу сомнительному будущему провинциального графомага…
* * *
Наверное, только зловещая музыка увертюры к сцене «Падение Навзничь Недремлющего Ока» в полной мере могла отразить душевное состояние Эрина, в тот миг, когда его взгляд устремился на девицу, расположившуюся в кабинете Ытхана. Раскрасневшийся от холода носик, перепуганный взор лани, гибнущей от браконьерской руки, и блестящий значок новоиспеченного графомага. Вот она – вишенка, венчающая несъедобный торт сегодняшнего дня, сразу догадался эльф. Не надо быть ясновидцем, чтобы угадать в девчонке практикантку-неудачницу. Ибо назвать везучей барышню, отправленную на работу в провинциальную НЧЧК, нельзя по определению. Удачливые девушки в столицах сидят в аналитических центрах, попивают кофеи и малопродуктивно клацают наманикюренными пальчиками по клавиатуре карамельно-розового цвета. А уж, какие зарплаты при этом получают… Эрин нахмурился. Противнее всего, то, что он внезапно почувствовал себя героем низкобюджетного пиндостанского боевика про опытного полицейского и навязанного ему против воли новичка. По закону жанра ветеран должен вести асоциальный образ жизни и всячески сопротивляться любой попытке начальства дать ему напарника. Тем паче, напарницу. Нельзя сказать, чтобы Эрин ощутил прилив энтузиазма при виде практикантки, но и соответствовать классической роли асоциального типа он тоже не хотел.
– Знакомься, любезный друг мой Эринрандир! – не пытаясь даже скрыть злорадные нотки, прощебетал Ытхан Нахырович, делая щедрый жест в направлении девушки. – Дочь моего боевого товарища – дипломированный графомаг и мыслечтец Нолвэндэ Анарилотиони. Прошу любить и жаловать. Отныне наш скромный коллектив украсит сия дивная роза.
На розу дипломированный графомаг не тянула совершенно, тем более на дивную. Скорее уж на мокрую помойную кошку, если не отступать от реалистичности образа. Но Эрин дипломатично промолчал. Не хотелось ему радовать начальство громогласным возмущением, которого от него ждал подлый орк Ытхан. Еще бы! «Любезным другом» он обзывался исключительно в тех случаях, когда хотел уесть собеседника до самых печенок. Надо признать, что сейчас у Ытхана Нахыровича все получилось. Достал, так достал. Единственное, чем мог достойно ответить Эрин, было напускное спокойствие и чисто эльфийское хладнокровие, с которыми он принял посланное судьбой и непосредственным руководством испытание.
– Рад познакомиться, – как ни в чем ни бывало, молвил Эрин, без капли смущения разглядывая Нолвэндэ с головы до ног. – Уверен, вам у нас понравится.
И многозначительно улыбнулся Ытхану. Мол, не зря эльфийская злопамятность вошла в народные присказки и поговорки. Еще сочтемся угольками, «любезный друг».
«Не так уж все и плохо, – утешал себя эльф. – Для начала она мне переберет и рассортирует все папки, а потом еще что-нибудь нудное и безопасное придумаем». Нудной и однообразной работы в НЧЧК хватало абсолютно всем. Горы протоколов, девятые валы объяснительных и докладных записок, отчетов и расшифровок оставались вечной мукой всех энчечекистов. И если вдруг находились плечи, на которые можно переложить такую обузу, то оставалось только тихо возрадоваться.
– Ты печатать на компьютере умеешь? – спросил он у понуро бредущей следом девицы.
– Конечно.
– Отлично!
«Это же просто праздник какой-то!» – возликовал Эрин, уже воображая себе, как вывалит на Нолвэндэ всю самую скучную и ненавистную работенку, а сам наконец-то займется делом. Для начала просто подумает, пошевелит извилинами и хоть как-то попытается воспользоваться по назначению органом, расположенным между ушами. Нет, не носом. Мозгом. Бесконечные совещания, бумажная рутина, и с юности ненавидимая Эринрандиром общественная нагрузка отнимали практически все время, не оставляя времени как следует поразмыслить.
* * *
Высадившись у парадной моего будущего места работы, я с любопытством оглядела местный «желтый дом». Как и предупреждал меня папуля, любое принадлежащее НЧЧК здание можно узнать сразу по основному признаку: фасад его всегда выкрашен в канареечно-желтый веселенький цвет. Папа объяснял, что сперва так получалось случайно, но с течением лет стало традицией. А к традициям мы относимся ревниво.
