Ведьмы Плоского мира - Пратчетт Терри Дэвид Джон
Некоторое время тетушка Приятка смотрела на кота. Она была близкой подругой госпожи Гоголь, а потому знала, что внешний облик — это еще одна вредная, но глубоко укоренившаяся привычка. Тем более, побывав хоть раз в Орлее накануне Самеди Нюи Мор человек мгновенно обучается доверять своему рассудку, а не чувствам.
— Если я правильно тебя понимаю, — произнесла она слегка дрогнувшим голосом, — ты бы сейчас не отказался от рыбьих ног, э-э, голов — так?
Грибо потянулся и выгнул спину.
— А в леднике еще осталось немного молока, — продолжала тетушка Приятка.
Грибо счастливо зевнул.
Потом почесал задней ногой за ухом. Человеческий облик, безусловно, хорош, но оставаться в нем постоянно — нет уж, увольте!
Днем позже.
— Похоже, заживляющая мазь госпожи Гоголь действительно помогает, — сказала Маграт.
В руках она держала кувшинчик, наполовину заполненный каким-то бледно-зеленым и необычно зернистым составом со слабым, но всепроникающим запахом.
— Между прочим, в состав ее входят змеиные головы, — сообщила нянюшка Ягг.
— И даже не пытайся меня напугать, — важно заявила Маграт. — Кто-кто, а уж я-то знаю, что «змеиная голова» — это такой цветок. Кажется, разновидность герани. Из цветов можно готовить чудесные средства.
Нянюшка Ягг, которая имела честь провести весьма познавательные, пусть и не лучшие в жизни, полчаса, наблюдая за тем, как госпожа Гоголь готовит свой состав, решила не расстраивать Маграт.
— Ага, — кивнула она. — Конечно, это цветы. Тебя не проведешь, умная девчонка.
Маграт зевнула.
Дворец был предоставлен в их полное распоряжение, хотя у них не было ни малейшего желания им распоряжаться. Матушку поместили в соседнюю комнату.
— Давай-ка, поспи, — предложила нянюшка. — А я пойду сменю госпожу Гоголь.
— Э-э, нянюшка… — нерешительно окликнула Маграт.
— Гм-м?
— Все… Все, что она… что она твердила во время нашего путешествия сюда… Она была такой холодной, такой бездушной. Правда ведь? Не исполняй людских желаний, не помогай людям волшебством и так далее — а потом р-р-раз! И сама все это проделала! Как же ее понимать?
— Послушай, — ответила нянюшка, — есть общие законы, а есть частные случаи. Теперь понятно?
— Нет… — Маграт прилегла на кровать.
— Это значит, что, когда Эсме использует такие слова, как «все» и «никто», на саму себя она их не распространяет.
— Но как же… Если вдуматься… Ведь это ужасно!
— Просто она ведьма, вот и все. Сплошные крайности во всем. А теперь… вздремни немножко.
Маграт слишком устала, чтобы возражать. Она вытянулась на кровати, и вскоре уже послышалось ее негромкое похрапывание.
Некоторое время нянюшка Ягг сидела уставившись в стену и посасывая трубку.
Потом она встала и решительно вышла.
Устроившаяся на стуле у постели госпожа Гоголь подняла голову.
— Пойди и тоже поспи, — предложила нянюшка. — А я пока посижу здесь.
— С ней что-то не так, — ответила госпожа Гоголь. — С ее руками все в порядке. Она просто отказывается приходить в себя.
— Голова у Эсме всегда была слабым местом, — сказала нянюшка.
— Я могла бы создать новых богов и заставить всех поверить в них. Как насчет этого?
Нянюшка отрицательно покачала головой.
— Вряд ли Эсме согласилась бы с таким способом. Она вообще к богам относится так себе. Считает, что они только понапрасну занимают место.
— Тогда я могу сварить гумбо. Чтобы отведать его, люди будут приходить отовсюду…
— Вот это, пожалуй, можно попробовать, — согласилась нянюшка. — Я всегда говорила, что тут любая мелочь может помочь. Прямо сейчас и займись? Ром только оставь.
После того как колдунья вуду ушла, нянюшка еще некоторое время курила трубку и задумчиво попивала ром, глядя на лежащую на кровати фигуру.
А потом она наклонилась к самому уху матушки Ветровоск и тихонько прошептала:
— Ты ведь не сдашься, правда?
Матушка Ветровоск оглядела многослойный серебристый мир.
— Где я?
— ВНУТРИ ЗЕРКАЛА.
— Я мертва?
— ОТВЕТ НА ЭТОТ ВОПРОС, — сказал Смерть, — НАХОДИТСЯ ГДЕ-ТО МЕЖДУ «НЕТ» И «ДА».
Эсме обернулась, и миллиард фигур обернулся вместе с ней.
— Когда же я смогу выбраться отсюда?
— КОГДА НАЙДЁШЬ ТУ, ЧТО РЕАЛЬНА.
— Это какой-то подвох?
— НЕТ.
Матушка посмотрела на себя.
— Вот эта, — сказала она.
А еще сказкам всегда хочется счастливых концов. И плевать им, для кого они счастливые, а для кого — нет.
«Дарагой Джейсон идт, ипт,
Короче хватит про эту самую Арлею зато я все выиснила нащет срецтва госпожи Гоголь для зомби и ищщо ана дала мне рицет, пенцет, вобсчем расказала как делать банананановый дакрири и надарила мне адну штуку пад назаванием банджо ты ни павериш но на праверку она оказалась доброй душой хатя глас спускать с нее нестоит. Мы вроде вернули Эсме хатя я ни уверена патамушта ана видет сибя странно и тихая на сибя ни похожа я за ней слижу на случай если Лили чивота смашеничала в зиркалах. Но кажицца ей лутше патамушта ана папрасила Маграт пасматреть палачку а потом надвигав и накрутив калечки вдрук привратила горшок в букет цветоф. Маграт сказала што ей никагда ни удавалось заставить палочку такое сатаварит а Эсме ей ответила што эта патамушта ана всевремя чевото желала а нет штобы надумать как эта сделать. Вот я и гаварю харашо што у Эсме не было палочки смоладу, а то Лили в детстве по сравнению с ней была проста игненок. Насылаю рисунок здешнива кладбища здесь людей харанят в ящиках над зимлей патамушта зимля очин сырая и никому ни хочицца сначала умиреть а патом ищо и захлибнуца. Гаварят путишествия расширяют кругазор так вот я щитаю мой расширился дальши некуда, хоть из ушей вытягивай да завязывай пад падбародкам, всиво харошива, МАМА».
На болоте госпожа Гоголь, колдунья вуду, накинула фрак на грубую крестовину, нахлобучила сверху цилиндр и куском бечевки привязала к перекладине трость.
Закончив, она отступила назад.
Послышался шорох крыльев. С неба камнем рухнул Легба, уселся на цилиндр и громко закукарекал. Обычно он кукарекал только с приходом ночи, поскольку был весьма необычной птицей, но на сей раз он для разнообразия решил поприветствовать новый день.
А потом пошло поверье, что каждый год на Самеди Нюи Мор, когда карнавал в самом разгаре, барабаны грохочут громче всего, а ром почти весь выпит, вдруг откуда ни возьмись появляется поистине демонический человек в длинном фраке и высоком цилиндре и возглавляет танцевальное шествие.
Впрочем, ничего особенного в этом нет. Должны же сказки с чего-то начинаться.
Послышался всплеск, и воды реки снова сомкнулись.
Маграт повернулась спиной и пошла прочь.
Палочка тихонько опустилась в толстый ил речного дна, и с тех пор ее касались лишь ноги случайного краба, у которого никогда не было никаких фей-крестных и которому вообще не позволяется о чем-то там мечтать. Месяц за месяцем волшебная палочка погружалась все глубже и глубже в ил, пока в конце концов не канула в небытие — самая распространенная судьба всех вещей, как волшебных, так и самых обычных.
Три помела взмыли над Орлеей вместе с клубящимися навстречу заре туманами.
Ведьмы оглянулись на окружающие город зеленые болота. Орлея дремала. После Сытого Вторника всегда наступало затишье, люди отсыпались после праздничных дней. Грибо, как всегда свернувшийся в своем гнездышке среди прутьев метлы, тоже спал. Расставание с тетушкой Прияткой стало для него настоящей трагедией.
— Ну вот и кончилась наша долька виты, — философски заметила нянюшка.
— Мы так и не попрощались с госпожой Гоголь, — вспомнила Маграт.
— Думаю, она знала, что мы собираемся улетать, — ответила нянюшка. — Эта госпожа Гоголь очень проницательная женщина.
