Валентин Леженда - Повесть былинных лет
С Муромцем все было ясно.
Покачав головой, Степан подошел к поверженному Кощею.
На него стоило посмотреть.
Кузнечный молот проделал в его груди огромную дыру, в которой то и дело пробегали желтые искорки, словно разряды маленьких молний. В развороченном нутре супостата, на глазах дымясь и шипя, плавились какие-то непонятные железные штуковины. Вхолостую вращались зубчатые колесики, извивались, словно змеи, странные прозрачные трубочки.
Степан был потомственным кузнецом, человеком, имеющим непосредственное отношение ко всякой там машинерии, но такое… не только видел впервые, но и не мог даже измыслить, силой чьего гения (либо колдовства) подобное могло быть создано. И, мало того, оно жило, неотличимое от какого другого живого существа.
Колупаев попробовал снять с поверженного врага квадратный шлем, но получил такой удар неизвестной силы по рукам, что даже отлетел на несколько шагов в сторону.
Смекнув кое-чего, Степан взял с телеги короткую деревянную палицу и, подковырнув шлем, легко сбросил его с головы черного рыцаря. Сбросил и отшатнулся, не сдержав глас изумления.
Под рыцарским шлемом оказалось отнюдь не человеческое лицо и не лицо какой другой волшебной нечисти. Как такового лица у черного всадника вообще не было. Лишь железная болванка да два нелепых глаза на пружинках, безразлично уставившиеся в холодное небо.
— Енто что же получается? — развел руками Колупаев. — На нас, значит, механическая кукла напала?
Ответ был очевиден.
Ни о чем подобном кузнец на Руси никогда не слыхивал. А ведь путешествовал много, диковинных вещей на своем веку повидал немерено. О чем только не брехали на Руси, чего только не выдумывали. Но такое? Просто даже помыслить невозможно!..
Лошадь черного рыцаря тоже оказалась механической. Непонятно почему, но она и вовсе развалилась на бесформенные искрящиеся куски.
Свой молот Колупаев так и не нашел.
Плюнул на все это дело и принялся тормошить Муромца.
— М… м… м… — промычал богатырь, — отстань, девка, потом заплачу…
Как и поиск молота, попытка приведения в чувство Ильи оказалась совершенно безнадежным делом.
— Ну и ладно, — зло буркнул Степан, забираясь на козлы любимой повозки.
Затем он с любопытством поглядел на свои сапоги, поборол острое желание их снять и легонько хлестнул Буцефала.
Путешествие продолжалось, и не было никаких причин для немедленного его прекращения. Напротив, было множество причин, по которым его следовало немедля продолжить.
Колупаеву, например, очень хотелось узнать, кто же в конце концов создал этого черного механического рыцаря и его удивительную лошадь. Вполне возможно, что в скором времени у кузнеца появится возможность задать интересующий его вопрос и, чем черт не шутит, не только этот.
— Поживем — увидим, — весело усмехнулся Степан. — Так ведь, Буцефалушка?..
* * *— Ну что, оторвались? — задыхаясь, спросил Гришка, обессиленно садясь на чудную дорогу.
— Кажись оторвались! — подтвердил Тихон, чутко прислушиваясь к лесным звукам.
Обгоревший лес был практически безмолвен, если не считать далекого, как полуночный кошмар, прерывистого постукивания дятла да астматического дыхания сидящего на дороге Гришки.
— Я сапог порвал! — обиженно сообщил брату Григорий, будто это Тихон был во всем виноват.
— Так тебе и надо, — улыбнулся Тихон, глядя на братца сверху вниз.
— Во второй раз ушли мы от Лиха! — чуть погодя заявил Гришка. — Везет нам с тобой что-то, подозрительно везет.
— Ну так, — усмехнулся Тихон, — Лихо-то, оно ведь хромое, с клюкой ходит! Правда, упорства у него на десятерых таких, как мы, хватит.
— А что это оно твердило там о каком-то суженом? Я так ни черта и не понял.
— Да я тоже, — шмыгнул красным носом Тихон. — По-моему, Лихо это ко всему еще и сумасшедшее.
— М-да, сочетаньице! — непроизвольно содрогнулся Гришка. — Безумная образина, экий компот получается. А ведь наверняка выследит нас, как пить дать выследит, и что тогда случится, мне даже помыслить боязно…
Немного передохнув, княжьи племянники прошли наконец дивную дорогу до конца. Далее тракт обрывался и начиналась дикая, унылая, ровная степь. То тут то там были разбросаны сухие кустики некогда зеленой растительности. С завыванием дул непонятно откуда взявшийся холодный ветер, будто на другом конце равнины располагалось жерло гигантской трубы, уходящей в самое Навье Царство, в глубинах коего он и зарождался.
— Паршивое место! — сделал неутешительный вывод Гришка. — Степь, пристанище половцев. И, что самое обидное, никаким Новгородом, похоже, и не пахнет…
Окрестности действительно были на удивление пустынны. Скупой ландшафт просматривался до самого горизонта.
— Ты как хочешь, братишка, — хрипло заявил Григорий, — но дальше я ни за что не пойду. Другое дело были бы у нас кони, а так… Верная гибель здесь нас ждет, не от половецкого ятагана, так от холода нестерпимого…
Тихон внимательно оглядывал мрачную равнину. И вправду, что им здесь делать? За спиной неотвратимо хромает Лихо… Но от этой напасти, как показала практика, еще можно было с горем пополам убежать.
— Ладно, брательник, — наконец согласился он, — не пойдем туда, попробуем воротиться назад. Все равно Новгород от нас никуда не денется, чего спешку гнать.
И добры молодцы, ежась под порывами шквального ветра, быстро потопали обратно.
Ледяная стихия вскоре нехотя их отпустила.
Дабы не встретиться с Лихом, дружинники поспешно свернули с удобной дороги в лес, рискуя тотчас же в нем заблудиться.
— Идем по дятлу! — скомандовал Тихон, указывая рукой в том направлении, откуда, по его мнению, доносился дробный стук.
— Дятел птица упорная, — согласился с братом Гришка. — До темноты дерево долбить будет, авось куда-нибудь да выйдем.
— Да уж, — кивнул Тихон, — ночевать в этом лесу мне бы не очень хотелось. Тем более что и Лихо, судя по всему, близко.
И как бы в подтверждение его слов издалека донеслось истеричное:
— Касатики, вы где, ау-у-у-у?!!
При звуке ужасного голоса добры молодцы затряслись мелкой дрожью. У обоих одновременно возникла мысль влезть на ближайшее дерево. Но это было бы сродни самоубийству. Лихо наверняка лазило по деревьям не хуже княжеских племянников. Почему-то Гришка с Тихоном были твердо в этом уверены. Хоть и хромая образина, а на дерево и без костыля запросто взберется.
Такое оно, Лихо это!
— Будем соблюдать крайнюю осторожность! — прошептал Гришка, и добры молодцы на полусогнутых, путая следы, зигзагами понеслись по заколдованному лесу.
* * *Народ на ярмарке собрался почти весь приезжий.
Особо выделялись в праздно гуляющей толпе купцы из далекой Тьмутаракани: чинная походка, ровная спина. Любо на такой торговый люд посмотреть.
Еще, ежели повнимательней присмотреться, можно было заметить жуликоватых татар, промышлявших на ярмарках мелким воровством. Княжеские дружинники за определенный процент узкоглазых воришек не трогали. С ними на ярмарке было даже как-то веселее. Того и гляди кто-нибудь да заорет дурным голосом: «Держи вора!!!» Толпа забурлит, загомонит и поймает как всегда не того, надавав предварительно ни в чем не повинному бедолаге тумаков.
Вот она, лихая ярмарочная жизнь!
Секретный агент Шмалдер старался из общей толпы русичей особо не выделяться. Сразу купив на ярмарке соответствующую одежку да обувку, он быстро переоблачился и стал похож на обученного грамоте княжеского писаря.
Не привлекая к своей персоне лишнего внимания, секретный агент принялся ждать, бесцельно бродя по бакалейным рядам.
И вот ближе к полудню Шмалдер наконец дождался…
Сначала в толпе гуляющих возник залихватский разбойничий свист и на огромную бочку с солениями вскочил худой, как жердь, мужичонка в красном потертом армяке и драном кроличьем треухе, напяленном явно не по сезону.
— Люди добрые, торговые, — необычайно зычным голосом возопил худой мужичишка. — Доколе терпеть будем гнет князей ненавистный?!!
Народ с интересом оборачивался. Многие, присмотревшись к тщедушному умнику, радостно спешили поближе.
— Пашка, Пашка Расстебаев! — то тут, то там неслось над толпою. — Сейчас повеселимся…
— Доколе издевательства великие терпеть будем? Засилье богатеев да толстосумов?!! Слыхали, бояре из разных княжеств давеча собирались в славном граде Новгороде и организацию тайную учредили!
— Не слыхали, — донеслось из толпы, — расскажи, Пашка!
Расстебаев на бочке приосанился.
— Двадцать шесть человек! «Бобрами» себя именуют. Хотят земли расейские самовольно объединить без участия великих князей!!!
Толпа гневно загомонила. Кое-кто, успевший хорошенько нализаться, уже потрясал в воздухе кулаками.
— Не дадим! Не позволим! — доносилось из разных концов толпы.
