Алекс Орлов - Тютюнин против ЦРУ
Нет, с котом торопиться не следовало.
Так и не придя к какому-то определенному решению, Тютюнин отправился домой.
По дороге его чуть не укусила бродячая собака. В трамвае чуть не украли кошелек, а когда Тютюнин вышел на остановке, начался дождь. Сгустились тучи, ударила молния. Потом все закончилось, и на плечо Сереге нагадил пролетавший голубь.
«И к чему это все?» – обеспокоился Тютюнин. Раньше он не был суеверным, но в свете недавних событий стал смотреть на мир несколько иначе.
Впрочем, до своей квартиры он добрался без дополнительных приключений, а жена его встретила вполне ласково.
– Ой, Сереж, тебя промочило! – воскликнула она и, подбежав, чмокнула мужа в щеку. – Тебе Лешка звонил. Хотел, чтобы ты ему помог «запорожец» починить.
– А чего там чинить? – удивился Тютюнин, снимая загаженный голубем пиджак. Прежде Окуркин всегда разбирался с машиной сам.
– Сказал, что у него этот – картер перегорел. Перебрать надо.
Сергей лучше Любы представлял, что такое картер, поэтому сразу понял, что Леха вызывает его по какому-то делу.
– Поужинать чего нибудь есть? – спросил Тютюнин.
– А как же! Оладушки! – Люба прокрутилась рядом с мужем юлой и побежала на кухню.
– Ты ничего не замечаешь? – наконец спросила она.
– Нет. А чего случилось?
– Да ничего не случилось. Просто я кофточку новую купила… И юбку, и вот – туфельки. Нравится?
– А-а, – понятливо кивнул Сергей. – То-то я думаю, ты по полу грохаешь, как лошадь, – а это ты на каблуках, оказывается.
– Ну, Тютюнин, от тебя внимания не дождешься, – обиделась Люба и, сунув под нос мужу тарелку с оладьями, выбежала из кухни.
– Да постой, Люб.
Тютюнин вышел следом за женой и сел рядом с ней на диван.
– Просто заработался я сегодня. Дизайнер-закройщик не пришел, ну и меня на выкройки двинули. Директор сказал – иди, Сергей, без тебя производство встанет.
– И чего, ты устал ножницами чикать? – не шла на мировую Люба.
– Да разве в ножницах дело? Это ж руководство. Понимать надо. Там клок под медведя не подошел, тут мездра разорвалась. Только успевай подклеивай. А клея переложил – мех поползет.
– Так тебя, может, еще и повысят? – наконец поверила Люба.
– Конечно повысят, – утвердительно кивнул Сергей и вдруг спросил:
– А где Афоня?
– Гуляет. За кошкой какой-то таскается.
– За кошкой? – Сергей тяжело вздохнул. – Не сделал он правильных выводов, Люба. Не сделал.
– Да когда вы, мужики, их делали-то, эти выводы?
Погруженный в свои мысли, Тютюнин вернулся на кухню и скушал оладьи. Затем его взгляд упал на кулек с конфетами, срок годности которых истек лет десять назад.
– Это кто ж такое угощение принес, Люба? – спросил Сергей.
– Бабушка Живолупова приходила.
– Гадючиха, что ли?
– Она не Гадючиха. Она хорошая. Всегда дает мне советы всякие.
– А конфеты чего ж такие приперла? Небось доперестроечные еще.
– Какие бы ни были – это от души. Да и откуда ей других взять – пенсии-то сейчас небольшие.
– Так чего она приходила? Чего хотела? Ты за ней следила? Может, она нам в суп яду насыпала? – настаивал Сергей.
– Ой, да ты совсем там офигел со своими кроликами шелудивыми! Бабушке скучно было, вот она и пришла поговорить. О тебе, между прочим, расспрашивала. Очень интересовалась, где ты раньше жил, как учился и какой ты нации.
– И какой же я нации?
Люба вздохнула.
– Я сказала, что ты коренной москвич.
– И на этом спасибо. А анализы она не просила у меня взять?
– Не просила, – снова начала обижаться Люба. – Но все записывала в книжечку.
– В какую еще книжечку?
– В маленькую черненькую, – вспомнила Люба.
Не зная, чего и думать, Тютюнин отошел к окну и стал смотреть на строившийся напротив дом из розового кирпича.
Рабочий день заканчивался, и строители расходились, однако на осиротевшем башенном кране сидел какой-то человек и поблескивал зеркальцем.
Тютюнин пригляделся. Его натренированные на оценке меха глаза без труда определили сидевшую на стреле личность. А также то, что эта личность была вооружена биноклем.
– Ну-ка, Люба, поди сюда.
Супруга поднялась с дивана и, подойдя к Сереге, обняла его за талию:
– Ну?
– Посмотри, Люба, на строительный кран. Видишь знакомого тебе человечка?
– Где? Ой! Бабушка Живолупова!
– Правильно. А чего это бабушка на такую верхотуру забралась, да еще с биноклем?
– Ну… – Напряженная мозговая деятельность отразилась на лице Любы. – Может, она подрабатывает?
– Крановщицей?
– Я не знаю. Может, железки эти протирает? Вон они какие грязные.
Между тем Гадючиха, поняв, что ее засекли, стала быстро спускаться, проворно перебирая по лестнице ногами.
– Люба, и в кого ты такая умная? – задумчиво произнес Сергей, наблюдая за отступлением Живолуповой. – Скорее всего в твою маму.
– Ну да, – согласилась Люба, не сразу поняв, что над ней смеются. – Между прочим, это она посоветовала мне поскорее потратить доллары.
– Поскорее потратить? Зачем?
– Мама сказала, что тебя все равно посадят, а преступные богатства конфиксуют. Заберут, одним словом.
– И это говорил человек, который с пятнадцати лет пер все, что плохо лежало.
– Не все, к твоему сведению, – возразила Люба. – Мама выносила только излишки.
Сергей спорить не стал:
– Ладно. Я к Лехе пойду. Надо же ему с машиной помочь.
37
Окуркина он нашел в его гараже, рядом с распотрошенным для видимости «запорожцем».
– Привет, Леха.
– Привет, Серег. Как тебе моя военная хитрость насчет сгоревшего картера?
– Силен ты в военных хитростях, ничего не скажешь. Чего вызывал-то?
– Ха! Меня посетила гениальная идея.
Сергей присел на старую покрышку и приготовился слушать довольного собой Леху.
– Короче, ты микстуру врачихе относил?
– Нет еще.
– Ну и правильно.
Леха вытер руки о тряпку и сел рядом с Тютюниным.
– Я чего подумал, Серег, у меня ж два противогаза есть, помнишь, те, которые ты мне на день рождения в позапрошлом году подарил?
– Ну помню.
– Так вот один-то при деле – в нем супруга в баню ходит, а другой…
– Постой – как это в баню? Как можно в противогазе в баню ходить?
– Очень просто, – развел руками Леха. – В парилке жарко – не вздохнуть. А Ленка противогаз надевает, а трубу за дверь или в окошко выводит. И получается, что тело нагревается, а дышать не жарко. Здорово?
– Здорово, – согласился Тютюнин. – Тоже ты придумал?
– Не, это Ленка сама докумекала. Она ж у меня умная – каждый день книжки читает.
– Так она ж одну всего читает – про этого… Павлика Морозова.
– Не про Павлика Морозова, а про Тимура и его команду. Хорошая книжка – Гайдар написал.
– Гайдар? – удивился Серега. – Ты бы еще сказал – Чубайс.
– Ладно. Слушай про противогаз. Я же к самому главному подошел. Второй противогаз у меня без дела, а коробка-то у него с углем…
– Ну.
– Так это же лучший фильтр, Серега! Через него любую гадость можно пропустить – и эта гадость чистой будет! Усекаешь?
– А ведь и правда, – согласился Тютюнин. – Мы же через противогазные коробки в армии тормозуху прогоняли.
– Ну и как – получалось?
– Да. Военврач мне тогда в госпитале так и сказал – молодцы, придурки, что жидкость отфильтровать догадались, а то бы мы вас не спасли.
– А я что говорю! – обрадовался Леха. Он вскочил с покрышки. – Предлагаю прямо сейчас и начать.
– А если Ленка придет?
– Не придет, – отмахнулся Окуркин. – Она сегодня книжку с начала читать взялась, так что до завтра угроза ядерного удара миновала.
Окуркин исчез в глубине гаража, а затем вернулся с трехлитровой банкой деревенской микстуры, противогазной коробкой и запыленной литровой кружкой.
– Вот, оборудование готово, – сказал он, опуская все это на землю. – У тебя-то какие новости?
– Мне кота «заказали».
– Чего заказали?
– Предложили убрать кота Артура. Черный такой, с белым воротничком. Красивый, сволочь.
– Да кому же кот может помешать? – удивился Окуркин.
– Своему хозяину. Он у него рыбок золотых из аквариума на три тысячи долларов сожрал.
– На три тысячи?!! – поразился Окуркин, позабыв про свои приготовления. – За это убить мало! А как он на тебя вышел? Ты что, объявление в газету писал? – Посчитав, что здорово пошутил, Леха засмеялся.
– Тут серьезная история, Леха. Я ведь вчера вечером в кота превращался.
– В какого кота?
– В нашего – в Афоню. Хотел микстуру эту, – Сергей указал пальцем на банку, – еще раз на вкус попробовать. Буквально пять капель слизнул и раз – в Афоню превратился.
– И чего ты делал?
– Перепугался. Побежал в комнату к Любке – стал просить ее, чтобы врачей вызвала или там милицию. Чего-то же надо делать. А она подумала, что я настоящий Афоня и что мне погулять надо. Ну и выкинула меня на лестницу…
– А ты, часом, не того, Серег, не перегрелся? – серьезно спросил Окуркин.
