Андрей Белянин - Казачьи сказки (Сборник)
— ДРАКОООООООООН!!!
Я похолодел… Дракон… вот те на… блин… ЗНАЧИТ, ОНИ ТОЖЕ ЕГО ВИДЯТ?!!
Дальше всё стало происходить очень быстро. Дракон перескочил у меня над головой. Мне каким-то непостижимым образом удалось одним махом высвободить ноги. Чудовище ринулось на людей, сея повсюду опустошение. Я побежал к Каштану, который вместе с другими лошадьми с ума сходил от испуга. Кто-то налетел на меня. Ни о чём не думая, я раскроил ему горло острым куском кости, который всё ещё сжимал в руке. Мой противник уронил меч и схватился за шею. Я для верности пнул его, и он свалился на землю. С его мечом в руке я сразу почувствовал себя увереннее. На поляне же началась настоящая бойня. На моих глазах дракон отгрыз голову Каракуле, аж кровь хлестнула широкой струей на его кошмарный плащ. Фиолетовый братишка пробовал удрать — на свое несчастье, он пробегал вблизи меня. Я ударил его мечом по затылку, и он рухнул, как цветок под косой. Дракон передвигался так быстро, что за ним невозможно было уследить. Кажется, никому не удалось улизнуть. Всё закончилось буквально в мгновение ока.
Дракон обратил ко мне окровавленную морду. Я покрепче стиснул рукоять меча. И начал медленно, шаг за шагом, отступать, хотя так по правде шансов у меня не было никаких. Дракон посмотрел на меня, облизал себе нос, а потом сказал:
— Ну-ну… не дури.
Собственно, произнесено было «ну-ну… турий», потому как с такой пастью трудновато говорить по-человечески. Потом я подумал, что этот дракон и в самом деле очень похож на пса… а ещё потом, что я, собственно, вовсе и не боюсь… а уж потом земля вдруг подскочила и ударила меня прямо в зубы, так что в глазах потемнело.
У меня был самый глупый сон в жизни. Мне снилось, что я — тесто. Такое обычное тесто, чтоб печь хлеб, а матушка месит меня в квашне. Разумеется, у теста нет рта, и я не мог протестовать против такого обращения. Я убежал, вытек на пол, а хозяйка меня — хвать и снова тормошит!.. Я пришёл в себя настолько, что дурной сон улетучился, но тормошить меня не перестали. Я поднял веки и увидел над собой огромный влажный нос. А потом что-то большое, теплое и мокрое проехалось по моему лицу. Бррррррррр… Отвратительно!
Вместо носа показался огромный красный глаз. Я понял, что меня рассматривает дракон.
— Только глупостей не делай, — услышал я. — Мы уже столько времени вместе, что не стоит тебе удирать только потому, что я на сей раз выгляжу несколько иначе.
Голова у меня всё ещё болела, но уже меньше. Слегка тошнило. Я заметил, что на драконьей лапе прикорнул кот — живой, невредимый и даже с виду вполне довольный. Я долго переваривал всё это, наконец спросил (причём прозвучали мои слова весьма жалко):
— Оура?!
— Да, да… наконец-то до тебя дошло, что я не русалка, — довольно кисло отозвалась она.
Ну да, русалкой она не была, но разве человек не может ошибиться? Откуда мне разбираться в русалках? Или в драконах?! Дракону полагается нападать на пастухов, красть овец и собирать драгоценности. И никто никогда не говорил мне, что дракон может быть болтливой бабой, которая подсчитывает, сколько ног у жуков, да к тому же может перепить дружину дровосеков. Таким премудростям я не учен!
Расскажи мне кто нечто подобное — в жизни бы не поверил… Только подумать: сижу себе посреди леса и болтаю с драконом! То есть с драконшей. Я и сам не верил, даже пришлось потрогать её, чтоб убедиться. Нос у неё был такой же бархатный, как конская морда, а мех густой и мягкий, точно волчья шкура зимой.
— И что теперь? — неуверенно спросил я.
Как-то странно я себя чувствовал. Столько времени вместе! С драконом! С кровожадным чудовищем! Я ведь с ней и ел, и спал рядом, и болтал часами. И смеялись мы порой, как безумные, над какими-нибудь пустяками. А это, оказывается, и есть страшный, жестокий дракон? Может, она и была страшна, особенно когда приходила в бешенство, но уж наверняка не жестока.
— Теперь, наверное, я вернусь домой, — ответила она, оглядываясь по сторонам.
Я тоже осмотрелся. Вокруг валялось множество трупов, а над ними уже начинали кружить мухи. Разумеется, лучше тут не задерживаться. Прежде всего я обшарил труп Каракули и стянул у него оба перстня с пальцев. Потом перетряхнул тюки в поисках своей собственности. Случайно обнаружилось несколько долговых обязательств, которые свидетельствовали, что Равелн не только меня обдурил. С истинным удовольствием я сжёг все векселя до одного. Там было ещё несколько мешочков с золотом, и я присвоил их без малейших угрызений совести. Полагалась же мне компенсация за разбитую башку, за медленную варку на солнышке в собственном поту и за грабеж. А кроме того, надо было быть полным идиотом, чтобы оставить золото. Только вот не вызывало оно во мне особо сильных чувств. Ещё недавно я бы с ума сходил от радости, что мне такое состояние досталось, а вот теперь только заглянул в кошели и кинул их в свою сумку. И подумал, что золото очень кстати, потому как крыши у нас протекают вовсю и надо бы их починить перед осенними ливнями.
Перстни были парные — совершенно одинаковые золотые оправы с узором, только один с жемчужиной, а другой — с круглым изумрудом в лапках. И когда я смотрел на них, что-то такое возникло в моей разбитой голове. Оура никогда не хотела ни малейшей доли от нашей добычи, а ведь без неё я бы ничего не добыл.
Её же абсолютно не интересовали блестящие безделушки. А ведь именно Оура проводила меня к Медянке, и только благодаря её помощи я остался жив. Она спасала меня даже дважды: в драконьем ущелье и тут, в лесу. Должна же она хоть что-нибудь получить за это. Я отхватил приличный кусок шнура, найденного среди вещей, нанизал на него перстень с жемчужиной и подошёл к Оуре, которая беззаботно играла с котом.
— По-моему, ты должна это взять, — сказал я, поднимая необычную подвеску обеими руками.
— Не нужно, — ответила она, но подставила голову, чтобы я мог надеть ей на шею ремешок: минуя уши и затылок, перстень утонул в пушистом мехе на её груди.
— Это на память, — пояснил я. — По правде говоря, перстеньки дарят женам, но ведь ты не можешь… то есть ты могла бы, если б была девушкой, но драконы… эх!
Я беспомощно развёл руками. Совершенно по-дурацки запутался я во всём этом и предпочитал уже не погружаться дальше. Ясно же, что я не взял бы в жены драконшу, даже если б она могла превращаться в такую симпатичную и неглупую девушку.
— Понимаю. Только я и так буду тебя помнить. Всегда. Никогда тебя не забуду, Эрил, потому что мы, драконы, никогда ничего не забываем. Вещи не важны, память важна.
Я тоже буду помнить её до конца жизни. Такое не забывается.
— А, собственно, почему ты мне помогала? Я ведь хотел тебя убить.
Она небрежно полизала лапу.
— Скучно мне было. Я была так одинока… А ты милый. Может, не слишком умный, но милый. У тебя были проблемы, почему же мне было не помочь тебе?
Я прямо-таки чувствовал, как в голове у меня что-то переворачивается. Никогда я уже не смогу думать о драконах как о неразумных жадных чудовищах, никогда в жизни! Может, кто-то и назовёт меня безумцем, но я обнаружил в Оуре гораздо больше человеческих достоинств, чем в таком вот Каракуле из Равелн, который был обычным скотом в образе человека.
Я отвязал всех лошадей и погнал их в лес. Как-нибудь сами о себе позаботятся. Брать их с собой было бы безрассудно, хотя каждая стоила прилично. Не дай бог, кто-то узнает в них собственность Равелн! С меня хватит уже хлопот.
Каштана же я вел, крепко ухватив уздечку у самой морды, потому что он нервничал и вскидывал голову, обеспокоенный тем, что драконша идет с нами. Кот сидел у меня на плече, урчал, как маленькая мельница, и время от времени терся о моё ухо. Забавный зверёк.
— Пока, Оура. Спасибо. Я буду помнить.
— Разумеется. До свидания.
И мы попросту разошлись в разные стороны. Недоделанный убийца драконов с кольцом на пальце, ха-ха… и чудовище с драгоценностью на шее. Не было у нас венчания, но я знал, что, куда бы ни направился, что бы ни делал, тень Оуры всегда будет со мной. Я буду чувствовать её за спиной, и это, как ни странно, придавало мне отваги.
Постойте, что она сказала? «До свидания»? О небо!..
АНДЖЕЙ ПИЛИПИК
(Перевод с польского Андрея Белянина)
КОТЁЛ
Субботний вечер в корчме обещал быть интересным. За окном дул порывистый ветер, стучали одинокие капли дождя, а внутри было тепло и уютно. В старой литой печурке типа «козла» весело играли языки пламени. Заигранная кассета магнитофона разливала по всему помещению близкие простому деревенскому уху мелодии фолк-диско. В массивном советском холодильнике охлаждалось пиво. Из кухни доносился приятно-щекочущий запах шашлыков из крысы-нутрии, жаренных на старом маргарине…
