Игорь Зябнев - Жизнь так коротка
– Отталкивайтесь вёслами! – крикнул я матросам, сидящим на банках с левого борта. – Только осторожно! Молодцы! Начинайте грести!
Очень быстро судно развернуло почти перпендикулярно течению. Хорошо ещё, что от берега нам удалось отойти на приличное расстояние. Мне стоило большого труда выровнять корабль.
– Левая – табань! Правая – навались! – не своим голосом кричал я. – А теперь наоборот: правая – табань! Левая – навались!
Наш корабль шёл вниз по Темзе замысловатым противолодочным зигзагом, то и дело меняя курс. Я схватил железный лист и деревянной колотушкой стал задавать гребцам ритм их движений. Постепенно ситуация стала исправляться. Курс корабля выровнялся, и мы вышли на середину реки.
Движения гребцов становились всё уверенней, но на палубе находились ещё сорок матросов, которые тоже должны были попробовать свои силы. Поэтому я передал колотушку Всеволоду и стал небольшими партиями менять уставших с непривычки гребцов. В результате все матросы приобрели первый опыт совместного управления кораблём, и примерно через три с половиной часа с момента отплытия нам удалось благополучно выйти в море.
Здесь мы получили массу незабываемых впечатлений. Поставив парус, тренировались идти разными галсами. Всю оставшуюся часть дня люди привыкали к морской качке. К вечеру матросы заметно освоились, а помощник капитана научился управляться с рулевым веслом. Уже начинало смеркаться, когда я отдал приказ зайти в устье небольшой реки, впадающей в юго-западную часть мелководного залива. Мы прошли на вёслах метров сто пятьдесят вверх по реке и бросили якоря вблизи живописного берега.
Одному из мужчин удалось подстрелить лося. Через некоторое время проголодавшиеся люди с жадностью набросились на жареное мясо, обмениваясь впечатлениями от морской прогулки. Поужинав, я в блаженной истоме растянулся на мягкой душистой травке, глядя на догорающий костёр и прислушиваясь к разговорам соплеменников. Вскоре мои веки смежились, и я сам не заметил, как уснул.
Во второй половине следующего дня корабль вернулся в родную гавань. Ходовые испытания прошли успешно, и капитан начал готовиться к дальнему плаванию. В трюмы погрузили запас воды в бочонках, копчёное мясо, запасной парус. Также положили инструменты, взяли оружие, канаты, глиняные ёмкости и мешки разных размеров.
Вручив Всеволоду карты морского побережья Англии, Западной Европы и Средиземного моря, начерченные острой стальной палочкой на больших кусках бересты, я посоветовал ему хранить их как можно бережнее. Наконец, сборы были закончены, и корабль готов к отплытию.
Я заранее планировал возглавить экспедицию. У меня и в мыслях не было отправить людей одних в столь дальнее путешествие. Я не мог допустить, чтобы мои соплеменники, не имея практического опыта, отправились в полную неизвестность, где опасности будут подстерегать их каждую минуту – и в море и на суше. Вдруг неопытный капитан примет ошибочное решение во время шторма или посадит корабль на мель? Да и матросы, высаживаясь на берег, могут попасть в засаду и погибнуть от стрел и копий местного населения.
Поэтому на время своего отсутствия я назначил вождём Игоря. Глеб, который был главным плотником, стал его заместителем. Я строго предупредил их обоих, чтобы в посёлке всё шло по установленному мной порядку, и распорядился продолжать строительство дороги по направлению к Рагби.
Вечером Любаша, прижавшись ко мне, спросила:
– Если всё же случится беда и твои товарищи погибнут, то как ты сможешь добраться домой один? Что будет с нами, если ты не вернёшься?
– В том-то и дело, любимая, что погибнуть я практически не могу. Хоть пешком через дикие страны, хоть по морю, но я вернусь. А вот людей, доверившихся мне, постараюсь сберечь. У меня это получится лучше, чем у кого бы то ни было.
Взошло солнце, и всё население посёлка вышло провожать смельчаков. Матросы попрощались со своими родственниками и поднялись на корабль. С трудом отстранив от себя жену, я присоединился к ним.
– Не покидай нас, великий вождь! – послышались голоса из толпы.
– Не переживайте, мы вернёмся! – уверенным голосом крикнул я. Всё же у меня в груди защемило. Я давно привык к этому прекрасному острову и не хотел его покидать, пусть и ненадолго.
Матросы подняли трап, мы отшвартовались от берега. Первые удары вёсел вспенили воду величественной реки, и наше путешествие началось. Я обернулся, помахав рукой провожающим. Судно успело набрать ход, и вскоре посёлок скрылся из вида. Все мои спутники знали о цели нашей экспедиции. Я хотел собрать как можно больше семян полезных растений для того, чтобы, вернувшись в Лондон, заняться земледелием.
Наш корабль вместе с экипажем представлял собой впечатляющее зрелище. Он словно перенёсся сюда из другой эпохи, которая должна наступить гораздо позже. Матросы были одеты в кольчуги, а на их головах красовались железные шлемы. Рядом на палубе лежали колчаны, полные стрел, и луки, которые я «изобрёл» совсем недавно. Эти луки были трёхсоставными, то есть состоящими из трёх частей, надёжно скреплённых друг с другом. Дальность полёта стрелы, выпущенной из такого лука, достигает пятисот шагов.
Ближе к полудню солнце стало припекать, и люди с завистью поглядывали в мою сторону. Вскоре матросы взмолились, чтобы я разрешил им снять хотя бы шлемы.
– Жарко, великий вождь, пожалей наши головы, – обратился ко мне помощник капитана.
– Ладно, снимайте, – милостиво ответил я. Сам я был одет, как обычно, но никто из матросов даже не думал спрашивать меня о том, почему я не стал одевать кольчугу. Все прекрасно знали, что убить меня невозможно. Мои соплеменники гордились своим вождём и, хотя плыть нам предстояло очень далеко, находясь рядом со мной, чувствовали себя уверенно.
Мы продвигались довольно быстро. Гребцы сменялись каждые два часа, и за день нам удавалось проплыть от ста до двухсот километров, в зависимости от направления и силы ветра. Именно километров, поскольку я твёрдо решил, что в новой исторической реальности не будет таких единиц измерения, как мили, ярды и футы. Часто я давал команду зайти в устье ближайшей реки задолго до наступления темноты. Мы поднимались немного вверх по течению и пришвартовывались к берегу в месте, которое я считал безопасным. Таким образом, у нас всегда имелся запас свежей воды и мяса.
…Всё шло нормально, но километров за пятьдесят до входа в Гибралтарский пролив наш корабль напоролся на острый выступ скалы, который был абсолютно не виден под водой. Я сидел на корме судна, привалившись спиной к левому борту, и на некоторое время задремал. Сколько раз потом я корил себя за беспечность!
Удар пришёлся вскользь, поэтому никто не упал за борт, но судно получило пробоину и стало крениться на нос. Открыв глаза, я быстро разобрался в обстановке.
– Лево руля! Опустить парус! – крикнул я.
Включив «внутренний телевизор», я «исследовал» повреждения, полученные кораблём. По счастью, они оказались минимальными. В середине второго отсека оказались сломаны три доски. В образовавшуюся пробоину быстро поступала морская вода. Вскоре это привело к тому, что нос судна частично ушёл под воду, а корма, напротив, поднялась кверху. Те из матросов, кто находился в передней части судна, по моему приказу вытащили вёсла на палубу и перебрались на корму. Остальные потихоньку продолжали грести, и берег приближался с каждой минутой.
Всё же я посчитал, что переборки некоторое время должны выдержать, и решил рискнуть. Корабль ещё можно спасти, но делать это возле берега крайне рискованно в связи с тем, что высота волн здесь намного выше, чем в открытом море. К тому же для меня не являлось секретом, что в ближайшее время погода должна испортиться.
Корма задралась кверху, и рулевое весло в данной ситуации ничем помочь нам не могло. Поэтому гребцы развернули судно, и мы с черепашьей скоростью двинулись вдоль берега на восток. Я послал четырёх матросов вычерпывать воду, просачивающуюся через доски из аварийного отсека. Примерно через час впереди показалось устье полноводной реки. Мои люди к этому времени прекрасно научились управлять кораблём. Даже теперь в столь необычных условиях они настолько уверенно выполняли мои команды, что нам удалось подняться вверх по реке и пристать к её западному берегу. Мы пришвартовали судно к двум деревьям, которые словно нарочно росли возле самого берега, и опустили кормовой якорь.
В месте стоянки нашего корабля было довольно глубоко. Судно в любое время могло затонуть, поэтому я решил заняться его ремонтом немедленно. По моей команде матросы выдвинули трап и в полном вооружении сошли на обширный луг, лишь кое-где поросший одиночными деревьями. От ближайшей рощицы нас отделяло почти сто пятьдесят метров открытого пространства. Я отправил тридцать мужчин на охоту, а сам разделся и полез в трюм. Он был полон холодной воды. Однако вскоре я перестал ощущать холод, как впрочем, и полное отсутствие кислорода в лёгких. «Прямо, как человек-амфибия, только без жабр», – удивлялся я самому себе. Больше часа я находился под водой, не испытывая абсолютно никакого дискомфорта. За это время наложил надёжный «пластырь», как говорят моряки, с внутренней стороны корпуса судна в аварийном отсеке и укрепил его распорками. Все необходимые материалы и инструменты оказались в пределах досягаемости: доски плавали наверху, а молотки, пилы и гвозди, как им и полагается, лежали внизу трюма.
