Саша Суздаль - Кот в красной шляпе
Но, вероятно, её новоиспеченная дочь была исключением и только она могла попасть в такую ситуацию, до которой никто не смог бы додуматься. Заметив между Сергеем и Элайни некую симпатию, Маргина подумала, что лучшим выходом из данной ситуации мог бы быть их союз, притом, чтобы оба остались здесь на Глаурии.
Далёкую Землю все воспринимали, как сказку и чудные рассказы Сергея по вечерам слушали с удовольствием, но с долей скептицизма. Несмотря на то, что жизнь в Стане Фрей была в какой-то степени похожа на земную, познакомившись ближе, Сергей видел и различия, первое из которых было то, что марги и фреи способны делать такие вещи, которые на Земле считались волшебством. Как человек, продвинутый в технической части, Сергей не понимал физической подоплёки волшебства. Чего стоили превращения Элайни в кота, Сергей представлял, так как успел побывать в его шкуре и в полной мере ощутил мир глазами Глюка.
Рыжика, сидевшего на руках Сергея, ему всучила Байли перед поездкой, и ему пришлось терпеть насмешливые взгляды зевак, рассматривавших странного кота. Сергею, наслышанному о его подвигах, вроде бы нужно было его благодарить за своё спасение из шара, созданного Элайни, но он почему-то не проникся к нему должным уважением.
Хенк, наконец-то, увидел Байли в своем естестве, а большего ему и не требовалось. То, что она, по утверждению её отца, является королевой, его не обрадовало, а встревожило: как бы она, в силу новых обстоятельств, его не отвергла. Поэтому, за две декады, он собирался проверить её чувства к нему, чтобы тогда, возможно, предложить ей своё сердце. Впрочем, он мог предложить своё сердце прямо сейчас, ничуть об этом не жалея.
А Перчик горевал. Леметрия уехала домой вместе с отцом, чтобы заниматься селекцией молочных коров в родных краях, а попутно помочь отцу модифицировать сычужный фермент для изготовления сыра. Возможно, в том виновата стеснительность Перчика, но, попрощавшись, они не договорились о новой встрече, и теперь ему оставалось гадать, как найти случай, чтобы снова увидеть Леметрию.
Рыжик пощипывал симпотами, как травку, эмоции окружающих, доставая ими и карету королевы, и тянущихся сзади фрей из Совета. В седьмом измерении у него собралась целая база данных, которая ёжиком тащилась за Рыжиком, нанизывая на колючки новые и новые данные.
Когда кареты покатили вдоль полей и исчезли провожающие, Элайни и Байли, вздохнули, расслабляясь лицом, так как долго улыбаться, пусть и искренне, весьма утомительно. Маргина, сидевшая молча, улыбнулась им и сказала:
— Кажется, всё прошло хорошо. Теперь бы сообщить, что королевой должна быть Байли.
— Мама, давай не будем ничего менять, — воскликнула Байли, подозревая, что если она станет королевой, Совет Фрей не согласится на её союз с Хенком.
— Честно говоря, мам, я тоже не в восторге от того, что занимаю чужое место, — выдала Элайни, потом, посмотрела на Байли и захихикала, — тем более, что я несерьёзная.
— Мы уже заметили, — осуждающе посмотрела на неё Маргина, — а сказать правду всё-таки придётся, иначе её сообщат другие.
Байли нахмурилась и отвернулась, а Элайни повеселела.
— Что ты с Сергеем делать будешь? — спросила её Маргина и улыбка растаяла на лице Элайни.
— Ах, если бы он влюбился в тебя и остался здесь, — вздохнула Маргина, искоса глядя на Элайни. Элайни покраснела и сказала:
— Я согласна.
Дувшаяся Байли чмыхнула и закатилась смехом, который подхватила Элайни, и даже Маргина не выдержала и захихикала, прижимая их головы к себе:
— Дурочки вы мои, великовозрастные.
* * *Артур Крайзер Мирх Баруля сидел в своём кабинете в три этажа, на самой вершине пирамиды Дворца Маргов и думал о своем сыне Хенке. Оставив его в Стране Фрей, он на некоторое время забыл о нём, так как никто не докладывал о некорректном поведении Хенка, но вскоре Артур Баруля почувствовал тянущееся неудобство и какую-то ущербность своей жизни, как будто чего-то не хватало. Когда, через несколько дней, он с удивлением понял, что соскучился по сыну, то растерялся, так как совсем не ожидал в себе такого поворота отцовских чувств.
Артур Баруля решил, что такое его душевное состояние связано с тем, чего он всю жизнь боялся – открытием его обмана, возможно, с точки зрения совести, не таким уж греховным, но доставляющим ему постоянное, зудящее чувство вины. Впрочем, Артур Баруля собирался, для очистки совести, когда-то поговорить со своим сыном, вот только удобного случая никак не возникало.
Движимый такими мыслями, он поднялся со своего места и, подойдя к окну во всю стену, зашёл за барьер, чтобы спуститься по ступенькам на нижний этаж, где у него находились семейные реликвии. Он с удовольствием открыл стеклянный шкаф и вытянул оттуда меч из серого металла, который, неожиданно для серебристой матовой поверхности, вспыхнул огнём под лучами солнца из окна. Вдоволь полюбовавшись оружием, выкованным его давним предком, Артур Баруля с сожалением отправил меч в шкаф.
В углу стоял сундук, в котором находились древние книги, которые написал его далёкий предок Гинейм Ерхадин Баруля. Артур Баруля открыл его и принялся перебирать книги, оправленные в телячью кожу с тиснением на обложках и корешках. «Нужно будет показать Хенку», — подумал он о сыне, собираясь уже закрывать сундук, но его взгляд остановился на прямоугольной шкатулке из потемневшего дерева сиротливо лежащую в самом углу и придавленную толстым томом гербария.
Не поленившись, Артур Баруля наклонился и вытянул шкатулку из сундука. «Что-то я не помню её», — подумал он, хотя последний раз, когда он открывал сундук, он был в возрасте Хенка и память спокойно могла ему изменить. Подойдя к окну, которое, как и во всех комнатах дворца, было во всю стену, он положил шкатулку на широкий подоконник и присел на нем рядом.
Открыв шкатулку, он увидел там три яйца, размером больше гусиного, скорлупа которого напоминала кожу. «Змеиные яйца?» — в недоумении подумал Артур Баруля, вскользь припоминая, что когда-то читал о них в какой-то книге. Память, ограничившись намёком, не захотела погружаться в свои глубины, решив, что дело мелочное и того не стоит, заставив Артура Барулю бесполезно таращиться на яйцо.
Вверху, в кабинете, раздались шаги и Артур Баруля, оставив шкатулку на окне, быстро поднялся вверх.
— Вас ждет Манк Крион, — сообщил Увин Партер, увидев поднимающегося по ступенькам Артура Барулю.
— Проси, — сказал Главный Марг, усаживаясь за стол. Молодой коротко стриженый человек, вошедший в кабинет Артура Барули, невысокий и широкоплечий, склонил голову и сообщил:
— Вам письмо от вашего сына.
Вытащив из сумки, висящей через плечо, письмо, он вручил его Артуру Барули, который с неожиданным трепетом взял его в руки, соображая, распечатать его тут же, или подождать, когда уйдёт дипкурьер.
— Я останусь на два дня в Магнуме и, если у вас будет ответ, я его передам, — сообщил понятливый юноша, склонив голову. Артур Баруля кивнул и Манк Крион вышел из приемной.
Распечатав письмо, Артур Баруля не смог сразу разобрать почерк Хенка и невольно выругался: «Кто его учил?» Почерк сына, который Артур Баруля видел впервые, напомнил ему, как мало он принимал участие во взрослении сына и как много о нём не знает.
«Отец», — писал Хенк в своём письме: «Я тебе благодарен за твоё решение отправить меня в Страну Фрей и устроить мою личную жизнь. Должен тебе признаться, что здесь, в Стране Фрей, я нашёл девушку, с которой прямо сейчас готов соединить свою жизнь», — Артур Крайзер Мирх Баруля облизнул сухие губа, внезапно почувствовав жажду, и, прямо из кувшина с ручкой, стоящего на столе, хлебнул холодного настоя кислой ягоды, но жажды не утолил. Баруля поднял глаза на письмо и продолжил чтение: «Некоторые обстоятельства, о которых я говорить не могу, не дают мне возможности сделать девушке предложение, но, в ближайшее время, я на это надеюсь.
С уважением, твой сын, Хенк Артур Крайзер Баруля».
Баруля ещё раз перечитал письмо, а потом бережно положил его в конверт и придавил его своими большими раскрытыми ладонями. Он снова схватил кувшин, но тот оказался пуст и Баруля нетерпеливо забарабанил по столу. Увин Партер, зашедший в кабинет, поднял на него глаза.
— У нас что, нет воды? — спросил его Баруля, показывая на кувшин.
— Артур, ты, когда заведёшь себе секретаря? — осуждающе спросил его Увин Партер, понимая, что Главный Марг такого никогда не сделает: он панически боялся незнакомых людей, в особенности женщин. Выходя, Увин Партер покачал головой и бросил от дверей: — Сейчас распоряжусь.
Пока Артур Баруля ждал воды и думал о своем сыне, солнце Глаурии, называемое Горне, своими тёплыми лучиками ласкало яичко, оставленное на окне этажом ниже, в котором просвечивалось какое-то движение. Но Артур Баруля забыл о шкатулке, придерживая ладонями самое дорогое для него — письмо Хенка.
