Игорь Парфенчук - Однажды ранней осенью
Пиво было прекрасное. Не порошковое. Сейчас бы его назвали «живым». К такому выводу я пришел после первого глотка, почувствовав кислинку. На дне бутылки плавали маленькие хлопья, напоминавшие червячков из известного места детей детсадовского возраста.
– Пиво сегодняшнее! – Громогласно объявила буфетчица.
Спорить не стал, но подвергать свой организм опасности не хотел. Не известно как это может отразиться в будущем на моих потомках. Сергей со мной согласился, и мы покинули заведение.
– Куда теперь? – спросил я Сергея.
– Так! Пол четвертого. У нас в запасе полтора часа. Предлагаю сфотографироваться. Нам нужны фото, у нас же будет провал в памяти. Сами себе не поверим, что были в прошлом. Вот ты, где в это время был, тогда, в 80 –ом?
Я силился припомнить, тщетно напрягая извилины. Как давно это было! Точно не в городе. Лето, жара. Июль. Сессия сдана. Вспомнил! На пляже в Одессе с ребятами! Даже фотки остались.
– Меня здесь небыло.
– Вот и отлично! Меня тоже. Давай сфотографируемся возле здания горкома партии, так чтобы вывеска была видна. Попросим прохожего чтоб снял нас вместе. Горкома там давно нет, еще с 90 – х. А чтобы мы поняли, что мы из будущего, ты поднимешь вверх два пальца, а я один – 21 век! Посмотрим на фото и все вспомним!
– Годится!
Мы совсем забыли о милиционере, который стоял у входа в горком. Как только вступили на аллею ведущую к центральному входу, он нас заметил. Смотрел настороженно.
– Не робей Игорек! Я все предусмотрел.
– Товарищ лейтенант, я комсорг перопуховой фабрики, вот мой комсомольский билет, разрешите сфотографироваться с другом у фасада горкома. Он не местный. Нам на память.
– Покажите что там у вас.
– Только осторожно, там фотопленка, – Сергей вручил фотоаппарат милиционеру.
– Хорошо, разрешаю, только быстро.
Нам помог посетитель, выходящий из дверей. Сделал три снимка по нашей просьбе.
– Спасибо, товарищ!
– А что это вы показывали пальцами?
– А, это. Нас двое, а третий друг мысленно с нами. Твинс плюс баунти.
– Что, что!
– Два плюс один!
– Аа, понятно!
– Черт меня попутал, – в пол голоса пробормотал Сергей.
Потом пошли на вокзал. С удивлением наблюдали за дымящими соляркой дизельными поездами, выходящими из них пассажирами. Последние лет пятнадцать все поезда давно на электрической тяге. Старые скамейки у здания вокзала. Асфальтированные платформы, вместо привычных с уложенной плиткой. Нет металлического ограждения между путями. Бабушки и дедушки, перешагивающие через рельсы. Пробка на входе в вокзал. Газетный киоск внутри, с «Правдой» и «Известиями» на прилавке. Толпа возле кассы. За окошком кассир вынимает билеты с деревянного стеллажа. Не видно привычного компьютера. Билеты – маленькие прямоугольнички, помещающиеся в ладони. Люди в одеждах давно позабытых фасонов. В зале душно. Нет кондиционеров. Рамы окон, двери из дерева. Все раскрыты. Пахнет домашней колбасой с чесноком. Скорее на улицу!
Привокзальная площадь не изменилась. Разве что Котовский опять обрел коня. Он еще не знает, что его потомки вскоре спешат командарма, зато вставят в руку более длинную шашку и поменяют бурку. Милый, маленький городок! Я уже и позабыл какой ты был!
Сергей все фотографировал. Я его, он меня, нас вместе, людей вокруг, здания, машины. Пока не нащелкал 36 кадров. Присели на скамейку.
– Все! Фотосъемка окончена! Пол пятого. Время летит быстро, а у нас дела. Возвращаемся на остановку и ждем друзей. Или у тебя другие планы на оставшиеся пол часа?
Планы у меня были. Мне внезапно захотелось побывать дома. В родительском доме. Где я провел детство и юность. Посмотреть на давно ушедших родителей. Услыхать их голос. Поговорить с ними. Дотронуться до них. И пусть в моей памяти ничего не останется от этой встречи, но сейчас, в эти минуты я буду с ними. Живыми и здоровыми. Они гордятся своим сыном, который учится в вузе, а я их просто люблю.
Наш дом на тихой улице, где мало машин и много деревьев. Где не пахнет бензином и соляркой, но исходят ароматы цветов. Здесь дети играют у домов, не боясь побежать за мячом, выкатившемся на проезжую часть. Тут молодые мамы прогуливают своих деток в колясочках, а супружеские пары пенсионного возраста – друг – друга. Здесь чисто, уютно и спокойно.
Я подошел к дому, увидел у калитки такого молодого папу, беседующего с соседом. Остановился. Пройдет немного времени и его не станет. Сосед что – то доказывает отцу. Жестикулирует. Папа кивает. Пытается что – то ответить, но сосед хватает его за руку. А вот и мама в окне. Машет ему. Наверно зовет домой. Отец не видит. Или делает вид. Хорошая летняя погода. Не хочется идти в помещение. Он только что оттуда. Рад что вырвался из прокуренного кабинета от непрекращающихся телефонных звонков и срочных заданий начальства. Пусть постоит. И ты мама, не зови его. Подойти? И что я им скажу? Что сессию сдал, но не поехал со стройотрядом? Поймут ли они меня? Не посчитают ли недостойным? В семье все всегда работали. Родители с подросткового возраста, и я сразу после окончания школы. Перед поступлением в институт.
Так и стоял я, наблюдая за родителями издали. Толи себя жалел, толи их. Стоял, и слезы текли по щекам. Прощайте родные. Скоро я вернусь из стройотряда и мы снова заживем одной семьей. Будем думать что это надолго, а потому останемся счастливы.
Медленно шел через парк, в сторону «Колоса». Уже шесть вечера, Сергей с компанией давно уже там. Но спешить к ним не хотелось. К чему? Это его друзья. Его жизнь. Еще успею. У нас лимит до темноты.
Аккуратные клумбы, подстриженный кустарник, высокие деревья. Дубы, акации, клены. Сколько им лет? Я всегда их помню такими. И в детстве и сейчас и потом. Слетаются дикие голуби. Рассаживаются на ветках. Готовятся на ночлег. Сверчки стрекочут в траве. Дети раскачиваются на качелях. Чудесный летний вечер. Прекрасная пора моей молодости.
Незаметно для себя забрел в кафе на остановке. Людей там поприбавилось. Пьют пиво, вино. Курят. Сидят и стоят. С интересом осмотрели меня. Джинсовый мальчик. Не нашего круга. Хэлло френдс, смотрите, смотрите – вот он человек из 21 – го века, мысленно проговорил я, а в слух изрек: – стакан портвейна и конфетку.
Места за столиками были. Присел. Как ни странно – сразу вставило. Наверно отвык. Лет двадцать не пил крепленое вино. А может весовая категория изменилась? Много ли сейчас для кайфа худосочному нужно? Повторять не стал. Кайф действительно наступил. Давно позабытый. Нежный, обволакивающий. Приятный. Не то что тупоопьяняющий водочный! Все вокруг стали добрыми, хорошими людьми.
Кто – то включил принесенный с собой «Океан». Это надо же – таскать с собой такую бандуру! Одних батареек на два кило!
– А сейчас послушайте известную композицию группы Папер Лейс «Ночь, когда умер Чикаго», – с восторгом проговорил диктор. Из приемника донеслись знакомые аккорды. Старье крутят, – подумал я, – покойнику сегодня можно отмечать семь лет, или около того. Но послушать приятно. Я откинулся на спинку стула. В такт песни постукивал ногой. А все – таки хорошая вещь! Уходить не хотелось. Люди, голоса, хихиканье подружек на коленях у парней, гогот ребят в углу, не закрывающаяся дверь от входящих и выходящих – моя молодость! Сидеть бы так и сидеть! И сидел.
– Извините, который час, – обратился я к буфетчице, подошедшей убрать пустые стаканы.
– Молодой человек! Вы или заказывайте себе еще что – то, или покиньте помещение. Второй час тут торчите. Хоть бы перекурили, а другие люди присели на ваше место!
– Не курю!
– Ну, тогда воздухом подышали бы, поберегли свои легкие. Проветрились, что – ли. Погода вон какая!
Неужели восемь. Вот это да! Провал в памяти! Компания с приемником исчезла. На ее месте разместились четверо мужичков, изрядно поднабравшихся до кафе. Пора!
23– Вот новый поворот, и мотор ревет.
Что он нам несет – пропасть или взлет,
Омут или брод,
И не разберешь, пока не повернешь за поворот! – доносилось из распахнутых окон. Моя любимая песня, скорее во внутрь! Сергей наверно беспокоится. Я ускорил шаг, приближаясь к «Колосу». У двери толпа.
– Нельзя! Мест нет! Отойди – кому сказал! – отталкивая напиравших вопил швейцар, – милицию вызову! Убери ногу пидарас!
Милиция была неподалеку. Двое сотрудников стояли у «газика», третий, за рулем, курил, открыв дверцу. Не вмешивались. Молча наблюдали.
– Батяня пусти! Дай «Машину времени» послушать! Там наши кореша. По двое на стул сядем! Все поместимся!
– Я вам помещусь! Все стулья попортили! Духотища в зале! Вонище! Порядочные люди не могут отдохнуть! Кому сказал – не напирай!
– Отойди сосунок! Куда лезешь! Видишь, даже порядочных людей не пускаю!
