Антон Антонов - Планета №6
Оставалось только смазать иглу ядом из секретных лабораторий КГБ. И не эту иглу, а специальную, с углублением у кончика и зазубринами, чтобы весь яд остался в ранке.
Яд действует медленно. Картина острой сердечной недостаточности развивается примерно через два-три часа после укола, а к этому времени о самом уколе все уже забудут.
В вокзальной толчее многие уколотые считали, что боль им причинила какая-то выступающая часть чужого багажа. И киллер рассчитывал, что японский дедушка, приехавший в Москву за смертью, подумает то же самое, самонадеянно забывая, что этот дедушка ко всему прочему еще и мастер боевых искусств, которому сам бог велел не верить в случайности и во всем видеть скрытую угрозу.
25
Вечерний прием медикаментов в пятом отделении психиатрической клиники № 1 сказался на состояний Наблюдателя не лучшим образом. Эти лекарства вообще редко сказываются на чьем-либо состоянии положительно, а Наблюдатель, как мы помним, был вдобавок особо чувствителен к человеческим эмоциям и ощущениям.
Прием лекарств состоялся вскоре после того, как Наблюдатель с удивлением обнаружил, что так называемый инопланетянин – на самом деле точно такой же человек, как и два предыдущих Носителя.
«Меня обманули», – с негодованием подумал Наблюдатель, но вскоре обнаружил некоторую странность. Новый Носитель действительно верил, что он инопланетянин, и никакие лекарства не могли его в этом разубедить.
Тут по несуществующей голове Наблюдателя со всей силы шарахнул аминазин, и исследователь с планеты Собратьев потерял всякую способность рассуждать здраво.
Ему вдруг стало казаться, что истинный инопланетянин действительно существует в мозгу нового Носителя и что он – такой же дубликат сознания в процессоре микробота, как и сам Наблюдатель. То есть теперь их в мозгу аборигена двое. И второй тщательно маскируется и прячется от первого, очевидно не желая выдавать какие-то секреты.
Опьяненный ударной дозой аминазина, который некоторые люди используют как наркотик, Наблюдатель решил, что он должен во что бы то ни стало добыть эти секреты, которые наверняка имеют чрезвычайно важное значение для планеты Собратьев.
Финал этой драмы могли наблюдать все пациенты и медики пятого отделения Канатчиковой дачи. Отчаянный борец с тараканопауками с планеты Плюк в тинтуре бился в конвульсиях, визгливо выкрикивая:
– Я ничего не знаю! Отстаньте от меня! Я не знаю никаких секретов! У меня нет допуска!!!
Однако неизвестный пыточных дел мастер продолжал допрос, и, чтобы хоть как-то облегчить свою участь, больной пытался отвечать правду и только правду.
– Я знаю только про тараканопауков! Их не существует! И рыцарей джедаев тоже не существует. Они выдумка! Спросите у доктора!!!
У доктора спросили, и он посоветовал накачать впавшего в буйство пациента успокоительным по самые уши, что и было сделано.
На этот раз доза была так велика, что защита микробота-разведчика сработала автоматически – иначе могло случиться непоправимое, вплоть до впадения Наблюдателя в необратимую каталепсию.
Как только сработала защита, далеко в космосе, на контрольном пульте звездолета, вспыхнул сигнал тревоги, и обеспокоенные собратья послали Наблюдателю срочный запрос. Наблюдатель ответил невразумительно.
– Немедленно возвращайтесь! – тут же радировал капитан звездолета. – Если вы больны, вам окажут помощь. Если вы здоровы, то вспомните о своей обязанности выполнять приказы старших собратьев.
То, как Наблюдатель высказался по адресу старших собратьев в ответном сообщении, не делало ему чести, но к этому высказыванию он присовокупил еще и безапелляционное заявление: «Я совершенно здоров».
В ответ капитан звездолета напомнил Наблюдателю о наказании за нарушение Устава и пренебрежение инструкциями.
Наблюдатель отреагировал на это невежливо и грубо. Он все еще находился под впечатлением от криков и мыслей своего Носителя в момент, когда он оказывал сопротивление санитарам. В выражениях этот достойный абориген не стеснялся совершенно.
Однако теперь абориген неподвижно лежал пластом. Он полностью лишился мыслей и ощущений, а так как совсем без ощущений сознание существовать не может, Наблюдатель снова ощутил себя пленником тесного и неудобного временного пристанища – микробота.
Он чувствовал себя закрытым в железной бочке на жаре и, чтобы поскорее избавиться от этого ощущения, решил покинуть неподвижное и бесчувственное тело Носителя и перебраться в другое.
А поскольку инопланетяне его разочаровали, Наблюдатель выбрал для нового вселения тело и мозг молодого застенчивого пациента, воображающего себя половым гигантом.
И некому было ему посочувствовать.
26
– А он у тебя что, правда, борец? – спросил дальнобойщик Саня у Любы Добродеевой, мотнув головой в сторону сосредоточенно молчащего Гири Ямагучи.
– А что, не похож? – ответила Люба вопросом на вопрос.
– Нет, почему, похож. Знаешь, на кого? На этого…
Он тщетно пытался вспомнить название национальной японской борьбы, но так и не вспомнил, а потому решил выразиться иносказательно:
– Ну, знаешь, там японцы борются, и еще ногами топают так смешно…
– Вроде что-то такое видела, – уклонилась от прямого ответа Люба. – Не помню, как называется.
Она испугалась, что инкогнито ее спутников может быть разоблачено прямо сразу же, первым встречным. Но дальнобойщик уже переключился на другую тему.
– Слушай, а давай с тобой поборемся по-нашему, по-русски, – обратился он напрямую к Гири и даже хлопнул его по плечу.
Гири ничего не ответил, а Люба, покачав головой, сказала:
– Лучше не надо.
– А чего не надо? – удивился дальнобойщик. – Я тоже бороться умею. Вот и посмотрим, кто круче.
И он стал сбрасывать скорость.
Люба лихорадочно соображала, что опаснее – если она станет отговаривать Саню или если они и вправду пойдут бороться.
Сама Люба была уверена, что Ямагучи поборет дальнобойщика за считанные секунды и тогда Саня может заподозрить неладное.
Но Саня уже загорелся и остановил машину. Было видно, что если отказаться от борьбы, то он может обидеться и выпереть пассажиров к чертовой бабушке вон из кабины.
Пришлось объяснять Ямагучи, в чем дело.
– Он у тебя что, по-русски совсем ни бельмеса? – встрял в их разговор дальнобойщик.
– Он из глухой деревни. Там они только по-своему говорят.
– И ты по-ихнему понимаешь?
– Ну а как же.
– Слушай, и как ты за такого вышла?
– А что тебе не нравится? За ним – как за каменной стеной. И деньги зарабатывает хорошие.
Ямагучи улыбался и важно кивал, а Люба шептала ему по-японски с примесью английских слов:
– Ты только его не убей. И вообще борись с ним по-человечески, без этих ваших штук.
– Только без подножек, – сказал Саня, сообразив, что Люба объясняет «мужу» правила.
В интерпретации дальнобойщика борьба «по-русски» оказалась очень похожа на классическую, или римскую. Борцы сошли с обочины на травку и скинули часть одежды.
Тут обнаружилось, что мускулов у дальнобойщика с виду явно больше, хотя общая масса его заметно меньше. И возились они, не в силах сдвинуть друг друга с места, не несколько секунд, а гораздо дольше.
Ямагучи знал много секретных приемов, которые позволили бы ему победить в первые же мгновения. Эти приемы он отрабатывал для боев без правил. Однако здесь шла борьба по правилам, а Гири Ямагучи был человеком чести, то есть честным человеком.
Но даже в этом случае он был обязан задавить соперника своей массой и мощью. Правда, мощь соперника оказалась вполне сопоставима с его собственной, но масса была все-таки поменьше.
И тут Ямагучи не повезло. Дальнобойщик боролся в кроссовках, а Гири, по обыкновению, босиком. И надо же было ему наступить на острый камушек, который незаметно притаился в траве.
Вскрикнув от боли, Ямагучи отдернул ногу, и этим воспользовался соперник. Чудовищная инерция бросила на землю их обоих, но японец оказался внизу, и его лопатки коснулись травы.
В следующую секунду Ямагучи выскользнул из-под дальнобойщика и с удивительной быстротой вскочил, готовый продолжать борьбу. Но дальнобойщик, демонстрируя хорошую реакцию, отпрыгнул в сторону с криком:
– Нет, все! Я победил. Уложил тебя на лопатки.
Люба вступила с ним в перепалку. Она считала, что побежденный должен пролежать на лопатках как минимум три секунды, а Ямагучи не пробыл в этом позорном положении и одной. Но спор прервал Ясука Кусака, который набросился на ученика, резко отчитывая его на деревенском диалекте.
Гири пытался оправдаться, но сэнсэй не принимал никаких отговорок. Он говорил, что настоящий боец даже в бою по незнакомым правилам должен побеждать и не давать противнику ни одного шанса на успех. А в конце он произнес самую страшную вещь:
– Ты опозорил меня перед этими людьми. Как я могу смотреть им в глаза? Вот оставлю тебя здесь и возьму в ученики этого русского.
