Мария Быкова - Путь к золотому дракону
Сигурд молчал — обдумывал услышанное. Я тоже пыталась представить, но единственное, чего добилась, — стаи мурашек, забегавшей между лопатками.
— А конкретнее вы не помните, магистр Рихтер?
— Не называйте меня так, — Эгмонт сразу помрачнел. — Я утратил право на это звание.
— А как мне вас тогда называть?
Он ненадолго задумался.
— По имени. Я же вас по имени называю… Конкретно — я ее прекрасно помню, но описать будет непросто. Русая. Стройная. Лицо скорее круглое… что еще? Глаза ярко-синие, но это общее для золотых драконов.
— Красивая? — уточнила я.
Эгмонт пожал плечами:
— Эльфы считают, что властитель отвечает за свой народ перед богами и оттого сам становится им сродни. По умолчанию, он должен быть умнее, сильнее, удачливее и красивее. В нем все лучшее, что есть у народа.
— Правы остроухие, — буркнул Сигурд. — Конунг стоит между небом и землей. А если она и впрямь прошла Дорогой Королей… Мрыс эт веллер келленгарм! — Оборотень жалобно глянул на небо, будто надеясь, что оттуда спустятся двенадцать богов, готовых вернуть мироздание на привычные круги. — Пророчество выполнено, Конунгат объединен, проклятие снято… может быть, и до конца света недалеко?
— Вот уж чего не знаю, того не знаю, — серьезно сказал Рихтер.
2Где-то с неделю мы провели в правильных романтических странствиях по правильным лыкоморским лесам. Воистину леса были правильнее не придумаешь: глухие, сумрачные и настороженные, ибо ельник, как просветил нас Сигурд, только таким и бывает. Солнце сюда пробивалось с большим трудом, под ногами мягко пружинил мох, и к концу второго дня пути я поняла, чего хочу больше всего на свете.
Больше всего на свете я хотела увидеть солнце.
Травы здесь почти не было, зато мох вымахал как на дрожжах — густой, зеленый и мохнатый (пушистым его назвать просто язык не поворачивался). Кое-где в виде исключения появлялись небольшие кустики кислицы. Вполне возможно, что это была не кислица, — в биологии вообще и ботанике в частности я разбиралась не сказать чтобы сильно хорошо.
На исходе не то шестого, не то седьмого дня — я довольно быстро сбилась со счета, только сейчас сообразив, как удобно было в этом плане студенческое расписание, — ели начали немного расступаться. Но местность от этого веселее не стала. Если раньше елки были как на подбор, толстые, прямые и высоченные («корабельные», как сдуру ляпнула я и заслужила сразу два изумленных взгляда), то сейчас они понемногу начинали мельчать и кривиться.
— Здесь болото рядом, — авторитетно заявил волкодлак.
Рихтер, выполнявший ответственную функцию хранителя карты, не менее авторитетно кивнул.
— И как мы его перейдем? — тоскливо осведомилась я. Недели странствий мне вполне хватило, чтобы понять: из нас троих один только Сигурд в полной мере осознавал, что такое Лес. Эгмонт, даром что тщательно это скрывал, был таким же горожанином, как и я.
Оборотень пожал плечами. Вообще, словам он часто предпочитал жесты, скупые, но довольно выразительные. Не знаю, все волкодлаки такие или Сигурд был исключением, но при ближайшем рассмотрении он оказался удивительно простым и удивительно надежным. Врать он, кстати, просто физически не умел, сразу краснел и начинал путаться в словах. Имелось у него и другое неоспоримое достоинство, странное для подданного Серого Конунгата, которым, ежели что, управляет женщина. Сигурд был твердо уверен, что я, будучи существом женского пола, по умолчанию слаба и ранима. Этим я под настроение беззастенчиво пользовалась.
— Основные топи — они там, на западе, — пояснил он. — А мы здесь пройдем легко, даже не заметим. Ты, Яльга, не бойся, оно не так страшно.
Ага, правильно, оно еще страшнее! На привале я достала из сумки конспекты по фэйриведению и, положив их на колени, мрачно уставилась на схему кровообращения у болотника обыкновенного. Схема была обширна, я ее к зачету-то не выучила.
Теперь есть возможность закрепить недополученные знания на практике.
Ужин готовил Сигурд. Так уж сложилось, что этим занимался, как правило, именно он. Обязанности мы поделили еще в начале дороги, но первой готовить выпало мне. Результаты готовки были плачевными; их съели, из вежливости — молча, но больше мне кашеварить никто не предлагал. Как от этой обязанности отделался Эгмонт, я так и не поняла. Похоже, он просто затаился, когда пришла его очередь, а Сигурд, уже привыкший к котелку, просто об этом не вспомнил.
Но сегодня волкодлак явно рассудил, что его норма выполнена на много ужинов вперед.
— Завтра ты готовить будешь, — непререкаемо заявил он магу.
— Завтра Яльгина очередь, — совершенно спокойно парировал тот.
Я возмущенно вскинулась. Забывчивость забывчивостью, но я почему-то тут же вспомнила, что мы идем всего только пятый день. Моя очередь наступала каждый первый день, Сигурда — каждый второй, а назавтра именно Эгмонт обязан был выполнить долг перед родиной.
Но оборотень нашел значительно более весомый аргумент:
— То, что она нам сварит, я бы лучшему врагу не предложил! Да и она того… молодая совсем. Понятное дело, ничему еще толком не обучена. Или, — волкодлак подозрительно взглянул на Рихтера, — или вы, маги, все такие?
— Боевой маг, — с великолепной надменностью ответствовал мой магистр, — должен уметь действовать в любой ситуации. Яльга всего лишь студентка. А что касается меня лично, я умею готовить превосходную уху. Принеси рыбу — и убедишься сам.
— Я запомнила, — пригрозила я, не отрывая взгляда от конспекта.
На следующий день мы совершили переход через болото. Сигурд оказался прав — это и болотом-то назвать можно было только с натяжкой. Пара кочек и хлюпающий мох под ногами. Да, елки здесь были не чета прежним: невысокие, кривоватые, со свисающими лохмотьями серого лишайника.
Зато к вечеру мы вышли на берег небольшой реки. Мы с Сигурдом многозначительно посмотрели на мага, и оборотень ушел ловить рыбу.
Я развела костер. Эгмонт тем временем перебирал содержимое своей сумки, так что я периодически косилась в его сторону. На земле аккуратными рядами выстраивались бутыльки, баночки и мешочки; количество их все росло, и, перебирай эту сумку я, все ряды давным-давно утратили бы и намек на упорядоченность. Но Рихтер был куда зануднее… то есть, прошу прощения, аккуратнее и организованнее.
Собственно, на магистра я косилась не просто так: если Сигурд вспомнил про очередность готовки, то, вполне вероятно, завтра к этому общественно-полезному делу привлекут уже меня. Готовить мне не хотелось уже потому, что оборотень делал это на порядок качественнее, да и Эгмонт, в самом деле, должен был чему-то да научиться за свои тридцать с лишним лет. Ха, да когда мне будет столько же, я, может, конфи из утки приготовить смогу, причем в походных условиях!
Рихтер составлял свой алхимический арсенал обратно в сумку, ничуть не догадываясь о моих коварных планах. Я тем временем припоминала, что на эту тему говорила Полин. Так. Уху он, значит, варить умеет. Превосходную. Ну так от этого и спляшем.
— Эгмонт, — обращаться к нему по имени было, мягко скажем, непривычно, но «магистр Рихтер» уже успело морально устареть, — а как готовится правильная уха? Ну, в смысле, по всем правилам?
Тон был найден верный и тема тоже. Полин бы мной гордилась. Рихтер с готовностью заглотил наживку, а я только потом сообразила, что ему и в самом деле привычно объяснять и рассказывать, так что он играл на своем поле.
Следующие десять минут маг вещал соло — я только периодически вмешивалась, дабы направлять сей поток информации в нужное русло. Иногда я вставляла поощрительные реплики («Хм… как интересно!», «А я и не знала, что это так сложно!» и далее в том же духе). Честно говоря, в этом не было большой необходимости, просто мне хотелось применить технологию Полин в полном объеме. Чтобы интереснее было. Но Эгмонт прекрасно обошелся бы и без; он явно привык, что его слушатель поспешно конспектирует сказанное, а все вопросы следуют уже после лекции, если время останется.
— Так вы, получается, ухист со стажем, — подытожила я, поняв, что лекция все же приближается к концу.
— Кто?.. А, понятно. — Рихтер улыбнулся и покрутил в пальцах оставшуюся баночку, явно прикидывая, куда ее можно запихнуть. — Можно и так сказать.
— Так, может, вы и посуду точно так же моете? — вкрадчиво предположила я, приступая к финальной части беседы. Полин именовала это «кодой», но в моем авторском названии точно фигурировала бы губозакаточная машинка. — Давно, профессионально и с творческим подходом?
На какую-то долю секунды Эгмонт аж онемел.
— Слушайте, Яльга, но имейте же совесть! — наконец нашелся он. — Мы с Сигурдом и так взяли на себя всю готовку, а ваша роль…
