Игорь Подгурский - Они сражались за реальности
– Он сыплет в воду помет духа,– шепотом объяснил вождь.– Когда идешь на охоту, лучше всего намазать сети, оружие и тела охотников пометом того зверя, какого хочешь убить. Называть его нельзя. Можно только думать о духе и говорить его голосом.
Трое с карусели переглянулась. Мазаться пометом никто не испытывал особого желания. Запах собственного пота и оружейной смазки был намного приятнее и роднее.
– А почему же ты сам называешь озерного духа? – удивился Виктор.
– Но ведь я же не пойду на охоту. Я останусь здесь и буду просить лес послать нам удачу. На озере всякое может случиться, а племени без вождя не выжить. Некому будет сушить заячьи сухожилия. Беда будет,– теперь настал черед вождя удивляться. Незнакомцы по внешнему виду давно перешагнули возраст, когда становятся охотниками и настоящими мужчинами, а прописных истин не знают.
– Совсем как у нас,– громко сказал Задов и уже тише добавил: – Вылитый комиссар.
Николай подумал, что аборигены наконец занялись разумным делом. Надо отбить человеческий запах, чтобы это не могло помешать успешной охоте. Садко с грустью размышлял о том, сколько раз потом придется стирать одежду, чтобы отбить вонь. Лева вообще ни о чем не думал, а просто с неподдельным интересом наблюдал за происходящим. Все напоминало цирковое представление из далекого детства. Озерное чудовище его не пугало. Хватит одной гранаты. Ну, максимум двух.
Начав с нужного дела, охотники вскоре его оставили и занялись каким-то таинством. Старик продолжал бормотать и рычать. Было видно, что это доставляет ему неподдельное удовольствие.
Вождь достал из костра пару красных угольков и положил на них обломок чудовищного клыка. Как только появился запах горелой кости, вождь сложил угольки и клык на глиняный черепок и начал поочередно обносить им каждого из присутствующих. Мужчины осторожно плевали в его шипящее содержимое. Последними настала очередь разведчиков. Никто не подкачал в трудном обряде подготовки к опасному мероприятию, кроме Задова. Лева элегантно цыкнул через передние зубы, не разжимая челюстей. На родной Молдаванке в этом ему не было равных. В соревнованиях по плевкам на точность и дальность одессит всегда выходил победителем. Он не стал дожидаться, когда к нему поднесут черепок, и от души плюнул скопившейся слюной. Глазомер не подкачал, губы не дрогнули. Тягучий плевок точно попал на угольки и раскаленный клык. Тут всех ждал сюрприз. Устрашающе изогнутый клык лопнул, а остатки богатырского плевка отскочили от глиняного черепка и залепили вождю левый глаз. Наступила гробовая тишина. Стало слышно, как в костре шипят поленья. Оплеванный вождь медленно поднял руку и дрожащим пальцем показал на Леву. Тишину разорвали гортанные вопли и крики охотников. Громче всех, перекрывая шум, завыл старик, готовивший маскировочную жижу из помета. Охотники потрясали поднятыми над головой копьями, некоторые выхватили из-за пояса ножи, сделанные из кости. Они в мгновение ока окружили растерянных разведчиков живым кольцом. Крики усиливались, переходя в сплошной вой. Мужчины-охотники неистовствовали. Кольцо сжималось. Широкие наконечники мелькали уже почти у самых лиц.
Первым сориентировался Кузнецов. Командир группы выхватил из кобуры парабеллум и выстрелил в воздух. Перекрывая крики, хорошо поставленным командирским голосом рявкнул: «Копья воткнуть в землю! Руки вверх! – Пистолет он направил вождю в лоб.– Ферштейн, товарищ?»
После выстрела шум разом стих. В наступившей тишине каждое слово вождя было отчетливо слышно всем собравшимся:
– Давно не было такого удачного предзнаменования. О таком я слышал только от своего деда. Думал, врет старый! Наша радость не знает границ. Я даже боюсь просить великого воина повторить это чудо.
Задова, готового к гораздо худшему развитию событий, два раза просить не пришлось. Второй плевок повторил траекторию первого. Теперь вождю залепило второй глаз. Крики начались с новой силой. Вождь, счастливо улыбаясь, произнес:
– Славная будет охота! Мы убьем духа. Я видел чудо, и при мне родилась новая легенда. Жаль тех, кто этого не видел. Когда я буду умирать, вспомню об этом.
Когда гомон и перешептывания стихли, старик вылил на землю содержимое горшков, размазал ногами и сплюнул. Охотники, помогая друг другу, начали обмазывать себя и оружие жижей, которая должна была отбить человеческий дух. Тела покрылись мутными коричнево-зелеными разводами. Все вымазались с головы до ног и теперь стояли, взяв в руки копья, луки и разместив за спинами легкие плетеные щиты. Вековые деревья нависали над убогими домиками из хвороста. Десантники категорически отказались от предложенной чести – мазаться первыми, сославшись на строгий запрет своего вождя.
Выступать решили на рассвете. Боевая группа разместились на ночлег в отведенной для них хижине. Спать легли на тонкие циновки, положенные на голую землю. Сверху укрылись широкими листьями гигантского лопуха, которые Николай срезал рядом с домиком. Лес давал людям все, что нужно для жизни. Под импровизированными одеялами спали без сновидений.
Кузнецова осторожно потрясли за плечо. Ему показалось, что он только успел закрыть глаза, а уже пора вставать. Над ним, склонившись, стоял вождь. «Пора»,– шепнул он и тихо вышел. В плетеных домиках не было замков или засовов, впрочем, двери тоже отсутствовали.
Десантники проверили автоматы и запасные диски. Гранаты из вещмешков рассовали по карманам и подсумкам. Задов передвинул планку прицела ППШ на трехсотметровую отметку. Ну крокодил, ну большой… Рассказать кому в отряде – не поверят. Засмеют. Сафари, а не командировка. Надо будет пару зубов прихватить на память. Трофей! Лева с сухим щелчком пристегнул круглый блин диска к автомату и передернул затвор. Надо быть готовым ко всему, особенно в незнакомом лесу чужого мира.
– Асфальт в этой реальности еще не придумали! – почесал затылок Задов, разглядывая еле заметный намек на тропинку.
Из деревни вышли, растянувшись длинной цепочкой: впереди – старик краевед, за ним – самые рослые охотники, в центре – трое десантников. Замыкали шествие необстрелянные и неопытные воины племени. Кузнецов пытался отказаться от оружия, которое ему всучил вождь, ссылаясь на то, что у них есть свое. Вождь скептически хмыкнул, осмотрев автомат, и настоял на своем. Все охотники, внимательно прислушивающиеся к вежливому спору, дружно поддержали вождя. Наверное, появление на охотничьей тропе без настоящего оружия подрывало их нравственные устои. Кузнецов не стал сопротивляться и взял тяжелое копье, с удовольствием взвесив его в руке. Садко тоже согласился и взял лук. Задову достался колчан, под завязку набитый стрелами. Уже через пару минут ходьбы капитан услышал звонкий мат: при ходьбе колчан, болтаясь на узком кожаном ремешке, постоянно попадал Леве между ног.
Вождь на прощание помахал им широким пальмовым листом и пошел досыпать в свою хибарку под деревом, увешанным местными диковинками.
Шли по звериной тропе – об этом говорили и следы, и множество навозных куч. Вместо того чтобы обойти их стороной, шедшие первыми, а за ними и все остальные аборигены принялись месить помет. Оказалось, это один из способов замести собственные следы и не оставить на тропе своего запаха. Казавшиеся разведчикам ничем не примечательными места старик старательно обходил, сворачивая в лес. За ним с тропы уходили и все остальные. Вначале Кузнецов решил, что это случайность, и уверенно пошел прямо, но сильные руки схватили его сзади и мгновенно оттащили в сторону. Старик недовольно покачал головой и молча указал вверх. На толстой ветви, нависшей метрах в десяти над тропой, было подвешено бревно с копьем. От него вниз спускалась тонкая лиана, ничем не отличавшаяся от других таких же лиан. Она пересекала дорогу и была привязана к дереву, росшему на другой стороне тропы. Стоило тронуть лиану, и копье вместе с бревном теряло равновесие и стремительно падало на жертву.
Не всякий раз, когда они сходили с тропы, можно было обнаружить силки и ловушки. Если судить по тому, как часто это делали, ходить здесь без провожатого было равносильно самоубийству. Старик на ходу поведал, что насыщенность леса смертоносными сооружениями постоянно увеличивается. Благодаря этому люди в железной одежде редко отваживаются забираться вглубь.
Тропа стала спускаться вниз. Лес сделался светлее, появился подлесок, и вскоре обвешанные синими мхами исполинские деревья сменились высокой травой в человеческий рост. Из-под ног впереди идущего взлетела змея с широкими перепончатыми крыльями. Один из охотников мгновенно натянул лук и выстрелил навскидку. Стрела настигла летающую смерть. Колонна прошла мимо судорожно свивающейся в кольца и громко шипящей крылатой змеи. Никто даже не взглянул на нее. Дело сделано. Опасность миновала.
Колонна прошла еще пару километров. Старик остановился, издав радостный возглас. Ему вторили радостным улюлюканьем остальные охотники. Они громко стучали древками копий по щитам, выражая радость. Никто и не думал соблюдать тишину. Бесхитростные дети леса не сдерживали эмоций, всецело уповая на великую силу вонючего состава.
