Саша Суздаль - Перстень Харома
Взгляд, брошенный на купол, добавил ей прыти ещё больше: холодея внутри, Чери увидела в куполе какого-то головастика, пялившегося на неё, а, оглянувшись вокруг, она обнаружила множество куполов и кучу головастиков. Неизвестно, откуда у неё взялась сила, но она выскочила из воды, как стрела из лука.
— Тащи! — крикнула она Гаркуше, который плавал на воде, как утка, а две женские змеиные головы торчали в воде. Гаркуша подхватил пастью Леметрию и положил себе на спину. Чери, схватившись ему за шею, сама выскочила из воды и подошла к Леметрии, осматривая её. Прислонив голову к груди, Чери услышала, что Леметрия равномерно дышит и никаких следов того, что она нахлебалась воды, не наблюдалось.
«Вот и хорошо», — подумала Чери, оглядываясь вокруг. Появившаяся из воды голова Габи держала в пасти здоровую рыбу, которую она тут же проглотила. Гаркуша, увидев улов Габи, сунул голову вниз по самую шею и надолго застыл. Чери оглянулась, соображая, куда они попали. Вокруг, сколько хватало взгляда, катились волны, только там, на западе, куда пряталось солнце и откуда они прилетели, блестели вершины высоких гор, перекрывающие весь горизонт.
Оглянувшись назад, на погруженный в сумрак восток, она заметила какую-то тёмную тень, но что-либо разглядеть не удавалось. Она бросила взгляд на воду, из которой показалась довольная рожа Гаркуши: в его пасти билась большая рыба. Гаркуша тут же её проглотил и снова исчез в воде.
Так много воды, к тому же солёной, Чери никогда не видела. «Это и есть океан», — размышляла она, перебирая в памяти слова Манароис, сказанные ей. «Неужели Дуклэон в океане?» — подумала Чери, вспоминая мерзких головастиков в воде. От мысли о них кожа у неё стала «гусиной» и Чери вздрогнула от отвращения.
Неожиданно в воде она увидела что-то белоё, прибитое волной прямо под бок змею. «Наверное, остатки рыбы», — решила она, но любопытство заставило её подняться и наклонится к воде. В сумерках она увидела, что это какой-то белый материал и, не сдержавшись, Чери выловила его рукой. Он оказался длинным и Чери, поражённая, воскликнула: — Шарф!
— Что? — не поняла Гайтели, проглотившая очередную добычу, хлеставшую ей хвостом по морде.
— Шарф Дуклэона! — воскликнула Чери, разглядывая находку. На одном конце, в углу, возле кистей был вышит вензель с буквой «Д».
— Вот видишь! А ты не хотела сюда лететь, — довольно сказала Гайтели и снова нырнула в воду. Неожиданно для себя Чери с благодарностью подумала о Манароис и решила, что когда вернётся назад, непременно слетает к ней и чем-то отблагодарит её.
«Даже Фогги с собой возьму», — скрепя сердце, подумала она, решаясь на всё ради того, чтобы её Дуклэон оказался жив.
* * *Напрасно Маргина направила Мо одного. Она даже не догадывалась, что ей придётся об этом пожалеть, но, видимо, в судьбе Мо должна была произойти такая встреча, которую, вероятно, соткала Фатенот, совсем об этом не подозревая, поскольку, подбирая цвета судеб, ткала ковер жизни, а не думала об участи конкретного человека или Хранителя.
Перелетая через реку Горне, он заметил в степи редкий колок[21] с одинокой избушкой, из которой вился лёгкий дымок. Вокруг дома росло несколько диких груш и кучка берёз, а возле колодца обосновался огромный дуб, дающий тень и дому и маленькому огороду возле него. Опустив симпоты, Мо обшарил всё вокруг и забрался в избушку, в которой находилась женщина.
Погрузив в неё свои симпоты, Мо застрял, так что всякий, кто мог находиться поблизости, увидел бы рыжего, кудрявого парня, неподвижно зависшего над домом. Всякий, выпасавший недалеко от дома коров, и именуемый Леметрией дядей Ко, тоже завис, от удивления открыв рот, поскольку летающих на мэтлоступэ женщин видел, а вот мужчин, подвешенных к небу, не приходилось.
Мо потихоньку осел вниз, подталкиваемый ветерком, так что оказался возле двери, которую он толкнул, и она растворилась. Комната представляла собой и кухню, и прихожую, и столовую. За столом у окна сидела смуглая, кудрявая женщина, а её большие чёрные глаза неподвижно смотрела на появившегося в дверях Мо. Длинные волосы женщины волнами падали на плечи, на которые, несмотря на жару, был накинут платок.
«Слепая», — подумал Мо и решил, что её излечит.
— Кушать будешь? — спросила она. На столе стояли две тарелки: одна возле неё, а вторая с другой стороны стола, как будто специально для Мо. Женщина, не ожидая ответа, взяла поварёшку и, не глядя, зачерпнула с горшка в тарелку Мо дымящуюся похлёбку. Он запоздало кивнул, откровенно рассматривая женщину, забыв про свои симпоты. Она наполнила свою тарелку, и они стали кушать. Мо с каждой ложкой поглядывал на Манароис, а она смотрела сквозь него.
Женщина собрала пустые тарелки и поставила перед Мо глиняную кружку с компотом из диких груш. Они сидели продолжительно время, смакуя глотками компот, и безмолвно слушая друг друга. Когда компот был выпит, а за окном уже начало темнеть, женщина вышла в соседнюю комнату, которая была спальней и разобрала постель. Застыв на пороге, она остановила невидящий взгляд на Мо и сообщила ему, как само собой разумеющееся:
— Ты будешь спать со мной.
Когда он подошёл к ней, она уже сбросила платье и стояла перед ним, совсем голая. Вскинув на него руки, она обхватила его шею и потянулась к нему губами. Все симпоты Мо вонзились в её тело, сохраняя в глифомах мельчайшее движение её чувств, каждый импульс встрепенувшегося тела, наслаждаясь и отдавая ей ответное желание и ощущение. «Меня зовут Манароис», — прошептала она, а он, прочитав имя раньше, чем она сказала, записал его тысячи раз в своих глифомах, не веря, что с ним такое случилось.
Возможно, имя, записанное многократно, случайно стерло предыдущее имя – Маргина, так как о ней Мо не вспомнил ни разу на протяжении всей ночи.
Когда первые лучи заглянули в окно спальни, Мо поднялся, а потянувшаяся за ним Манароис шёпотом спросила: «Ты возвратишься?» — на что он ответил: «Да», — и поцеловал. Неожиданно для себя Манароис обнаружила, что она видит и столь резкая перемена в её состоянии, так её поразила, что она закрыла глаза и осталась в постели, чтобы привыкнуть. «Это сделал ты?» — спросила она в уме, и он мысленно подтвердил: «Да».
Она не вышла провожать, а, свернувшись калачиком в постели, заснула, чтобы набраться сил и жить в мире, где она всё видит, а Мо от дверей сиганул в небо. Его преследовала необычная для него эйфория, и он мог думать только о женщине, покинутой им. Женщине, живущей, в отличие от других, больше тысячи лет и никогда не увядающей. Словно время для неё остановилось, а рядом, как мимолётные искорки, пролетали чужие жизни.
Занятый своими мыслями, Мо чуть не пропустил Боро и, поэтому, приземлился за городом, решив зайти в Боро котом, чтобы незаметно всё разузнать и не травмировать ненужным сообщением. Но так как кот из него получился громадный, ни о какой незаметности не могло быть и речи. Всякое домашнее животное знало огромного рыжего кота, что уже говорить о жителях.
Шагая по улице, Мо едва успевал отвечать на приветствия, не понимая, почему раскрыта его конспирация. Если бы здесь была Маргина, то она бы сказала: «Мо, ты тупой», — а поскольку её здесь не было, то Мо продолжал обманывать себя.
Встретившийся ему Парк, брат Леметрии, радостно его приветствовал и спросил:
— Ты куда?
На неясный ответ Мо, типа «мимоходом», Парк деловито сообщил:
— Тебя Фогги ждет. Пойдём, проведу.
Порывшись симпотами в голове Парка, Мо узнал, что ждут, вообще, не его, а Маргину, но решил, что лучше пойти и поковыряться в голове Фогги. Вообще-то, поковыряться в голове Фогги он мог и на расстоянии, отправив симпоты вперёд, но уже перенял дурную привычку Маргины – услышать слова и сравнить их с тем, что твориться в голове.
В это время Фогги спорил с Эстатой, неизменной помощницей Главного Марга, о новых землях вдоль реки Леи, в её низовьях, на которых Фогги собирался поставить небольшие постоянные посты, а Эстата советовала не тратить напрасно силы и средства. Столь горячие прения были прерваны головой Мо, которая воткнулась в дверь с вопросом:
— Я не помешал?
Фогги, не действовавший напрямую с такой сущностью, как Мо, подробно рассказал ему о ситуации, удивив большого кота тем, что у него сказанное не расходилось с мыслями в голове. Мо даже стал уважать Фогги и сообщил, что он знал: Байли жива, Марэлай тоже, а вот Дуклэона, который интересовал Фогги, он сразу не видел, пока не считал в голове Главного Марга его симптоматику. Дуклэон тоже был жив, о чём Мо сразу сообщил Фогги, который, узнав местонахождение потерянных, тут же воспрянул духом, предлагая отправить к ним экспедицию.
На вопрос Фогги, куда девался Хенк, Мо не мог ему ответить, так как его симпоты Хенка не видели, и для него его исчезновение было загадкой. Мо нарисовал Фогги подробную карту, по которой тот мог отправиться в путь, и, сообщив ему, что он догонит его в пути, улетел к Манароис, предвкушая любовные наслаждения, которые его ждут.
