Дуглас Адамс - Долгое чаепитие
Тоу Рэг наблюдал за ним блестящими бегающими глазками.
— Я всего-навсего исполняю приказы, полученные мной от вашего отца, — ответствовал Тоу Рэг, гротескно пародируя раболепие.
— Мне кажется, — отвечал Тор, — что приказы моего отца с тех пор, как ты поступил к нему на службу, стали очень странными. Думаю, он попал в пагубную зависимость от тебя. В чем она состоит, я не знаю, но то, что он находится под твоим дурным влиянием, — совершенно точно, и влияние это самое… — синонимы ускользали от него, — …дурное — в этом тоже нет сомнения, — заключил Тор.
Тоу Рэг отреагировал на его слова, как игуана, которой кто-то только что пожаловался на вино.
— Я? — возразил он. — Да как я могу оказывать влияние на вашего отца? — Один — величайший из богов Асгарда, а я лишь его рабски преданный слуга во всех его делах. Один говорит: «Делай это», — и я делаю. Один говорит: «Пойди и притащи моего сына из больницы, пока он не натворил еще каких-нибудь глупостей, и после этого, не знаю, прикрепи его к земле или что-нибудь в этом роде», — и я в точности исполняю то, что он мне говорит. Я просто слуга, смиренно выполняющий приказания. Какими бы неприятными или незначительными ни были поручения, я обязан выполнить их, потому что они исходят от Одина.
Тор не был тонким знатоком психологии, касалось ли это человека, бога или гоблина, иначе он доказал бы, что стремление угождать и есть способ поставить в зависимость, тем более если речь идет об избалованном и старом, склонном ошибаться боге. Он знал лишь, что все это дурно, неправильно.
— В таком случае, — вскричал он, — отнеси эту записку обратно моему отцу Одину. Передай ему, что я, Тор, Бог Грома, требую встречи с ним. Но только не в этой его чертовой клинике! Я не собираюсь терять время, просматривая газеты и разглядывая фрукт в вазе, пока ему меняют постель. Передай ему, что Тор, Бог Грома, желает видеть Одина, Повелителя богов Асгарда, в Час Поединка в Палатах Асгарда!
— Опять? — спросил Тоу Рэг, хитро скосив глаза в направлении автомата по продаже кока-колы.
— Именно, — подтвердил Тор. — Да! — повторил он в бешенстве. — Опять!
Тоу Рэг вздохнул с видом человека, который вынужден смириться с необходимостью выполнить поручение неуравновешенного простофили.
— Что ж, я передам. Не уверен, что он будет очень доволен.
— Это не твое дело, будет он доволен или нет! — заорал Тор, еще раз встряхнув фундамент. — Это касается только меня и моего отца! Ты можешь сколько угодно считать себя очень умным, а меня…
Тоу Рэг поднял бровь. Он ожидал этого момента. Он молчал, и лишь луч солнца блеснул в его бегающих глазках. Молчание это было очень красноречиво.
— Я могу не знать твоих намерений и возможностей, Тоу Рэг, я могу не знать многое другое. Но одну вещь я знаю наверняка. Я знаю, что я — Тор, Бог Грома, и что я не позволю дурачить себя какому-то гоблину!
— Ну что ж, — сказал Тоу Рэг с глубокой усмешкой, — когда ты будешь знать две вещи, ты сразу поумнеешь ровно вдвое. Не забудь одеться перед тем, как выйти отсюда. — Он указал на стопку одежды и скрылся из виду.
10
Единственная сложность, с которой приходится сталкиваться в магазине, специализирующемся на продаже таких товаров, как перочинные ножики и увеличительные стекла, заключается в том, что там же продаются всякие прочие соблазнительные штучки — например, совершенно замечательное устройство, с которым Дирк в конце концов вынырнул из магазина после долгих и безуспешных попыток остановиться на одном из двух: ножичке с вмонтированными в него отверткой, зубочисткой и шариковой ручкой или ножичке с микропилой для хрящей с тринадцатью зубчиками и вмонтированными в него заклепками.
На короткое время вниманием его владели увеличительные стекла, особенно одна модель — мощностью в 25 диоптрий, с ручкой, позолоченной оправой и каким-то специальным напылением, пока в поле зрения Дирка не попал маленький калькулятор «Ицзин», и тут он попался.
Раньше он никогда даже не подозревал о существовании такой вещи. Но путь от тотального незнания к страстному желанию узнать, а затем не менее страстному желанию владеть этой вещью полностью и безраздельно явился для Дирка чем-то вроде прозрения, и свершился он в голове у него не более чем за сорок секунд.
Электронный калькулятор «Ицзин» был отвратительного качества. Первый этап сборки производился, по всей видимости, в одной из стран Юго-Восточной Азии, торопившейся переправить его в Южную Корею, а та в свою очередь также спешно стремилась завершить сборку и отправить его в Японию. Клеевая технология в той стране, видимо, не достигла такого уровня, который позволял клею держаться долгое время. Так что задняя крышка уже наполовину отвалилась и требовала немедленного закрепления с помощью липкой ленты.
С виду это был самый обычный карманный калькулятор, с той только разницей, что экран был большего размера, чем у обычного калькулятора, чтобы на каждой из шестидесяти четырех гексаграмм оставалось место для составленных с сокращениями высказываний короля Вэна и комментариев его сына принца Чжу. Видеть, как на дисплее появляются эти тексты, было весьма необычно, тем более что переводились они с китайского через японский и, по-видимому, претерпели немало интересных приключений на этом пути.
Калькулятор мог производить и обычные функции, но до определенного предела. Он мог осилить различные варианты подсчетов, но при условии, что результат не превышал цифру 4.
К примеру, он мог подсчитать, сколько в сумме получалось 1+1 (2), а также 1+2 (3) или 2+2 (4), вычислить тангенс 74 (3,4874145), но на все, что превышало цифру 4, ответ был: «Наплыв желтого». Дирк не был уверен, была ли это ошибка в программе или нечто, что находилось за пределами его понимания, но так или иначе, калькулятор овладел всеми его помыслами достаточно сильно, чтобы он уже держал наготове 20 фунтов наличными для оплаты покупки.
— Спасибо, сэр, — поблагодарил за покупку владелец магазина.
— Это милая вещичка, надеюсь, вам понравится.
— Бдэ.
— Рад слышать это, сэр, — сказал владелец. — Вы знаете о том, что у вас сломан нос?
Дирк оторвал ласкающий взор от своего приобретения.
— Да, кодечдо, здаю, — ответил он с раздражением.
Мужчина удовлетворенно кивнул.
— Дело в том, что многие из моих покупателей очень часто даже не подозревают о таких вещах, — пояснил он.
Дирк сдержанно поблагодарил его и быстро направился вместе со своей покупкой к выходу.
Через несколько минут он уже нашел прибежище в одном из кафе в Айлингтоне, пристроившись за маленьким столиком в углу, заказал маленькую чашечку невероятно крепкого кофе и попытался подвести итоги прошедшего дня. После краткого размышления он пришел к выводу, что ему потребуется также небольшой бокал пива, но тоже невероятно крепкого, и он сделал попытку заказать его дополнительно к тому, что уже заказал перед этим.
— Чо? — переспросил официант. У него были темные, обильно смазанные бриллиантином волосы. Он был высок, спортивен и слишком равнодушно-нахален, чтобы снисходить до выслушивания клиентов или затруднять себя произнесением всех звуков.
Дирк повторил свой заказ, но, так как быть услышанным мешали звуки музыки, сломанный нос и непробиваемый пофигизм официанта, он в конце концов решил, что проще написать заказ на салфетке огрызком карандаша. Официант взглянул на нее с отвращением и ушел.
Дирк приветливо кивнул девушке, сидевшей за соседним столиком, иногда заглядывавшей в лежавшую перед ней книжку и наблюдавшей с сочувствием за его попытками объясниться с официантом. Потом он принялся раскладывать на столе все свои приобретения, добытые в этот день: газету, электронный калькулятор «Ицзин» и конверт, найденный им за золотым диском в ванной комнате Джеффри Энсти. Затем он некоторое время поприкладывал платок к носу, осторожно исследуя его, пытаясь определить, насколько сильно он болит, и оказалось, что болит он как следует. Дирк вздохнул и положил платок обратно в карман.
Официант появился через несколько секунд, неся омлет с травами и одну хлебную палочку. Дирк сказал ему, что он этого не заказывал. Официант пожал плечами и заявил, что он здесь ни при чем.
Дирк совершенно не знал, что на это отвечать. Именно это он и сказал. Как и прежде, произнесение слов давалось ему с большим трудом. Официант спросил Дирка, известно ли ему, что у него сломан нос, и Дирк ответил, что «да, конечдо, бодшое спасибо», он знает. Официант рассказал ему, что его друг Нейл тоже как-то сломал нос, и Дирк высказал предположение, что ему, наверное, было чертовски больно, на этом беседа исчерпалась. Официант забрал омлет и ушел, дав себе обет больше не возвращаться.
Когда сидевшая за соседним столиком девушка ненадолго отвернулась, Дирк нагнулся к ее столику и взял ее кофе. Он не боялся быть уличенным, так как был совершенно уверен, что она просто ни за что не поверит, что возможно так поступить. Он потягивал тепловатый кофе и мысленно прокручивал в голове события прошедшего дня.
