Андрей Белянин - Трилогия "Багдадский вор"
В принципе я мог бы продолжать, но это будет отдельная тема. На деле нам сейчас куда более важно, что Лев, Ходжа, Рабинович и эмир спрятались в караван-сарае для иноверцев и дальнейшие их приключения происходили именно здесь. А началось всё с того, что домулло бессовестно проспал утренний намаз, но радостно подбежавший шайтан, традиционно намылившийся «налить ослушнику в уши», был остановлен бдительным Рабиновичем. Связываться с этой ослиной яростью второй раз нечистый уже не рискнул и свалил на мусор, пятясь и примиряюще подняв лапки вверх.
Белый ишак в это время втихомолку подсчитывал барыши: за время тихой неафишируемой торговли остроносыми тапками «made by Ahmed in Bagdad» оба непарнокопытных слупили аж по шестнадцать дирхемов на брата! Разумеется, уже к обеду выспавшийся башмачник возьмётся за подсчёты и обнаружит серьёзную недостачу товара (торговля шла с размахом и нереальными оптовыми скидками!), но ему и в голову не придёт подозревать в этом двух скромных осликов.
Которые, кстати, так увлеклись делёжкой денег, что не заметили другой реальной опасности. А когда опомнились, было уже поздно — кривая сабля Шехмета похлопывала по щекам безмятежно дрыхнущего Оболенского…
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Распродажа настоящих испанских сапог! Вековая гарантия, исторические традиции, благословение церкви! Приведшему двух друзей — скидка и полное отпущение грехов!
ООО «Торквемада и Ко»— Вставай, Багдадский вор, ибо твой час пробил! Вместо Льва мгновенно проснулся Насреддин, но, глянув в холодные глаза начальника городской стражи, быстро захлопнул так и не распахнувшуюся варежку. Бывшего москвича пришлось будить долго и упорно, пока он наконец не соизволил распахнуть вежды и нагло отмахнуться:
— Чего пристал, горбоносый? Сплю я. Свой кувшин типа с «вином» получишь позже…
Тот факт, что он не был сию же минуту обезглавлен, следует отнести исключительно к самообладанию высокородного господина Шехмета. Впрочем, у него были на то свои весомые причины…
— Мне нужно поговорить с вами, с обоими, — жёстко начал глава стражи, и шестеро его подчинённых с щитами и копьями встали спиной к маленькому навесу, пресекая желание всех любопытствующих посмотреть, о чём тут благородный вельможа беседует с двумя босяками.
— Я не буду судить вас за то, что вы хитростью подсунули мне сапфир визиря. Не буду судить за то, что украли мой собственный кинжал. В конце концов, в прошлый раз вы вернули мне его ножны с перцем прямо в глаз, и это было куда больнее…
Лев и Ходжа молча склонили головы в память о Ночи Бесстыжих Шайтанов. В их багдадскую эпопею они действительно крупно насолили суровому начальнику стражи, разве что верхом по области на нём не проехались.
— Однако все эти преступления я готов простить вам за одно то, что вы вновь сумели высмеять и провести двух наглых женщин — старуху Далилу и её хамоватую дочь! Ибо ночью они спешно покинули дворец эмира, бежав из города, а мой тупоголовый племянник наконец-то подумывает о разводе, хвала Аллаху!
Оболенский и Насреддин облегчённо выдохнули, поняв, что если и будут казнить, то за другие преступления. Всегда приятно получить отпущение хотя бы от пары грехов, пусть даже остальные всё равно утащат вас в ад…
— Но теперь я хочу понять, зачем вы-то вообще остались в благородной Бухаре? Никто не мешал и вам сбежать после исчезновения, э… мм… после того, как наш повелитель слегка заболел и не показывается верноподданным. Итак, о вредители благопристойности, ослушники шариата и зачинатели беспорядков, я хочу знать, что вы задумали?
— Остановить Хайям-Кара.
Этот короткий ответ начальник городской стражи переваривал очень долго. Потом он внимательно осмотрелся, громко приказал воинам никого не подпускать на десять шагов и, вперив орлиный взгляд в спокойные глаза Ходжи, хрипло потребовал:
— Расскажи всё, что знаешь!
Домулло не заставил просить себя дважды.
Шехмет, как мы уже не раз говорили, вне сомнения, был расчётливым и жестоким человеком, отнюдь не лишённым своеобразной чести. За ним можно было бы числить множество пороков, но он не был слеп и не был глуп. Разумеется, ему ничего не стоило отвернуться в нужный момент, ибо сказано: «Не суди о том, чего не видишь», но упрекать этого мужчину в демонстративном желании просто закрыть глаза ладонями и просидеть всю войну с блаженной улыбкой на лице не посмел бы никто!
— Мои шпионы доложили, что войско чёрного шейха всего в одном дне пути от Бухары. — Шехмет опустил голову. Его холёные пальцы ласкали изогнутую рукоять хищного дамасского клинка с изображением солнца и звёзд на волнистом узоре стали. — С ним много людей, но в большинстве своём это лишь полубезумные фанатики, а под моей рукой достойное количество вооружённых воинов. Если визирь Шариях поставит под копьё своих людей, то…
— Визирь уже с потрохами продался этому бородатому фюреру в кривой чалме. — Оболенский, не думая, позаимствовал у Шехмета два перстня, незаметно примерил и столь же виртуозно вернул обратно. — Я имел с ним личный разговор. Дяденька не разменивается на ряд прибрежных городишек и не мыслит местечковыми параметрами. Ему подавай на блюдечке всю Азию, весь Восток, а потом уже и целый мир! Он считает себя выше Мухаммеда — последнего пророка и диктует свою веру. В его «мире» нет места никому, кроме него самого… Даже Богу!
— Я слышал, что имя Аллаха лишь постамент для Хайям-Кара, — глядя в сторону, подтвердил начальник армии, кусая чёрный ус. — Но вдруг…
— Воистину, мой отважный дядя сумел поймать этих воров и безобразников! — бодро раздалось за спинами наших героев.
Молодой Али Каирская ртуть, грозно топорща подщипанные брови, оставил своих молодцов рядом с городской стражей, а сам шагнул под навес. Ни Лев, ни Ходжа, ни даже ослики не сделали попытки подвинуться. Безуспешно потолкавшись, молодой наглец вынужденно встал за спиной у старшего родственника.
— Я только что из дворца, дядя. Визирь, да ниспошлёт ему Всевышний долгих лет и всяких благ, а ангел смерти забудет, как пишется его имя, увеличил награду за поимку двух преступников. За каждого из них дадут три мешка золота! И господину Шарияху не нужны их жизни, только головы…
— Почему только головы? — рассеянно уточнил Шехмет.
— Великий визирь желает принести их в дар одному человеку, чьё имя гремит по всем пустыням и заставляет вздрагивать океан! Грядёт новый век истинной веры… — драматическим шёпотом произнёс Али, и в его узких глазах мелькнула неуёмная алчность. — Я не буду претендовать ни на одну монету из твоей награды, о дядя, но позволь мне лично обагрить свой меч кровью этих нечестивцев!
— Какой меч? — тихо фыркнул Ходжа. Племянник начальника городской стражи хлопнул себя по бедру — увы, его пальчики натолкнулись лишь на пустые ножны. Багдадский вор прикинул в руке вес его клинка, сделал пару взмахов и вернул оружие.
— Держи крепче, ниндзя в тюрбанчике! И носи в кармане справку о том, что сабелька сувенирная. А то менты отберут или ещё, не дай бог, порежешься. Сунул разок мимо ножен — и сам себе евнух…
— Я… убью вас!
— Остынь, дурак, — сквозь зубы бросил Шехмет. — Никто не тронет этих двоих, пока я лично не переговорю с визирем. Даёте ли вы слово явиться во дворец по первому моему зову?
— Да, — не сговариваясь, кивнули Лев и Ходжа.
— Нет, — нехорошо улыбнулся Али, с размаху опуская рукоять своего меча на затылок родного дядюшки. Командир стражи рухнул без звука, даже чалма не спасла его от рассчитанной тяжести удара. — Нет, ибо вам двоим нет веры. Воины, все сюда! Эти преступники напали на нас!
Ходжа только и успел дёрнуть за покрывало, которым они ранее укрывались и на краю которого стоял сейчас низкий изменник. Молодой Али Каирская ртуть взвился вверх тормашками и, перевернувшись в воздухе, рухнул на плотно утрамбовавшуюся землю копчиком, но что толку?
Обернувшиеся стражники и люди каирца увидели то, что должны были увидеть. Шехмет лежит ничком, а его племянника бьют ногами под рёбра! Это уже бывший москвич не удержался, потому что не врезать этой юной сволочи было просто невозможно. То есть выше человеческих сил и против всех божеских законов! А выпрыгнувший в то же мгновение из-под крыши хитроумный шайтан с радостью подлил масла в огонь:
— Бейте их, о доблестные воины! Отомстите за смерть своего… э-э… господина и его верного племянника! Режьте их, рубите их, протыкайте их, кусайте их, оскорбляйте немусульманскими словами, я вам подскажу, э-э…
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Конина! Конина! Свежая конина от официального поставщика!
Роберт ГовардВ общей суматохе, наверное, только белый ослик не потерял головы. Эмир встал на задние ноги, помесил воздух передними копытами и с ужасающим рёвом, от которого сам шайтан заткнул уши, бросился на врага! Стражники, не раздумывая, сыпанули в стороны, а в образовавшуюся брешь рванула наша троица. Хотя, если представить себе относительно небольшую территорию постоялого двора и общее количество преследователей, становилось ясно, что далеко бы они не убежали, если бы… Оболенский с разбегу не стукнулся головой в твёрдую грудь проходящего человека.
