Оберон Ману - Апокалипсис every day (СИ)
Поэтому за трупом, обнаруженном в мужском туалете русской ночной дискотеки, пришлось проталкиваться сквозь плотные ряды принаряженной, в броне бижутерии и смазке дезодорантов, обильно потеющей от возвышенных чувств молодёжи: наконец-то и у них теперь всё по-настоящему, — то есть прямо как в кино!
Обычно Фридрих носилками не пользовался. Технологию погрузки трупов он позаимствовал у своих первых учителей на этом поприще. Лежащий на полу фургончика щит из досок с зацепом во всю ширину на дальнем крае — вытаскивался наружу и ставился наклонно, с опорой на борт. А уж по трапу, держа труп за руки, за ноги — и взойти можно, а если один трудишься, то и на верёвке втащить. Примитивно, грубо, из подручных материалов, но удобно. Очень по-русски. После погрузки щит втаскивался внутрь и ставился на ребро вдоль стенки.
Однако, требование иметь носилки никто не отменял. Поэтому Фридрих, как научили его русские, их не выбрасывал. Во-первых, пригодятся, если тащить далеко. А во-вторых, это пропуск. Мудрость второго замечания Фридрих оценил только сейчас, но по достоинству.
В самом деле. Протиснуться сквозь спрессованную в ожидании интересного зрелища толпу, не будучи группой или в форме милиции, было крайне трудно. А так — ничего!.. Фридрих уже оценил всё могущество этого русского слова. Как ему сказали в госпитале, это был современный вариант произнесения старинного заклинания «авось». Форма применения — беспредельная. Вот и теперь, расталкивая себе дорогу концами носилок, Фридрих бодро говорил в обернувшиеся к нему рассерженные лица: «Ничего! Ничего!» А когда один из обиженных обернулся и в ответ на «ничего» Фридриха зло рявкнул: «Чего — ничего?», что означало готовность к драке, Фридрих ответил, как его научили:
— Труп заждался!!
После чего пробраться к месту смерти было уже легче. Впрочем, этим заклинанием нужно пользоваться осторожно. Один раз. Последующие повторения слов могли вызвать ответ: «Твой, что ли?» — и обильное побиение камнями, а за отсутствием оных — всем, что под руку подвернётся. Что и произошло за спиной немца вскорости после его прохода. С жаждущим повторить получившийся приём раздвижения толпы.
Скучающе сдерживающий возбуждённую чужой смертью дискотечную молодёжь, милиционер только безучастно скользнул глазами по носилкам и автоматически посторонился, пропуская Фридриха. Безо всяких слов. Действительно — пропуск…
Внутри было тоже как в кино: труп на полу в картинной позе, скучающий милиционер, выдавливающий прыщ перед зеркалом. Окончив своё многотрудное дело, страж закона и справедливости обернулся и выразительно посмотрел на вошедшего.
— Один потащишь?
Эту ситуацию они в госпитале проигрывали.
— Спасибо, что приехал, — хладнокровно ответил Фридрих. И добавил:
— Зритель — носильщик.
— Тоже верно, — с уважением отметил милиционер и почесал нос.
Второй милиционер у входа опустил ногу, которой, как шлагбаумом, перегораживал вход, упёршись в косяк двери. Вошли двое. Бритые затылки, кожаные куртки, спортивные штаны. Господа рэкетиры. У полиции своя форма, у бандитов — своя. Демократия, однако.
— Ну? — сказал старший бритый затылок.
Милиционер у двери вышел наружу и закрыл за собой дверь. Второй, у зеркала, вздохнул и вынул из кармана пачку пакетиков с белым порошком.
— Ну-у-у… — протянул рэкетир с опаской и недоверием.
— Откуда столько? — перевёл его звуки второй, ещё не разучившийся говорить, пересчитывая количество и проверяя на язык качество порошка.
— Да, — махнул рукой милиционер, — мочканул торговца и себе вколол по самые помидоры. Вот на очке прохлаждается.
Помощник рэкетира распахнул указанную дверцу. На унитазе сидел второй труп. Рука перевязана, ниже локтя немного посинела. Из вены торчит не полностью опустошённый шприц.
— Жадность фраера сгубила, — вздохнул милиционер. Потом повернулся к Фридриху и поднял руку с жестом, который, с лёгкой руки Черчилля, стали называть «знаком победы».
— Два трупа, два!
Старший рэкетир повернулся и осмотрел Фридриха с головы до ног.
— Э-э-э? — протянул старший рэкетир и кивнул менту на человека с носилками.
— Да это ж немец! Труповоз мэрский! — удивился милиционер. Мент, по-простому.
— А-а-а? — с сомнением сказал рэкетир.
Милиционер оглядел невозмутимого Фридриха критическим взором и махнул рукой.
— А! Пускай клевещет!
Рэкетир хрюкнул, вынул из внутреннего кармана пачку долларов, сопя и причмокивая, отшелестел требуемую сумму, вручил милиционеру. Тот вздохнул и спрятал деньги в карман.
Младший рэкетир, рассовав пакетики с порошком по внутренним карманам куртки, с сомнением шмыгнул носом, произнёс рассудительно:
— Не по понятиям выходит. Нам вроде как всё, а братану — хер в зубы?
Старший рэкетир снова хрюкнул. Но уже задумчиво.
Милиционер, прямо как мент какой киношный, разинул рот и недоумённо уставился на Фридриха, как будто увидел его впервые. Меж тем младший рэкетир широким вальяжным шагом подошёл к трупу на унитазе, взял его за тонкую шею, хакнул и одним рывком выкинул на пол, рядом с уже лежащим. После чего широким жестом указал на оба трупа:
— Угощайся, брат приехал!
И зареготал, засмеялся собственной шутке. Смех с удовольствием поддержал старший рэкетир, а к общему смеху чуть позже присоединились и милиционер. Все трое с любопытством и улыбками смотрели на немца: что же тот предпримет?
Фридрих, памятуя недавние шашлыки «а ля морг», и зная по-русски только одно значение слова «угощайся», а именно — пищевое, без какой-либо задней мысли подошёл к трупам и пощупал их конечности. После чего выпрямился и безо всяких эмоций ответил:
— Мясо плохое есть, шашлык нет готовить. Спасибо, нет угощаться.
Разинутые в смехе рты замерли, да так и застыли в этом положении, пока расположенные немного выше в иерархии человеческого организма мозги переваривали проглоченную информацию. Труповоз, труп, шашлык…
Младший рэкетир, стараясь не выпускать происходящее за пределы шутки, хмыкнул и пояснил, крутя над трупами растопыренными пальцами (мизинец и указательный) обеих рук:
— Да ну тя в жопу, жрать их на хер… Шмотья там какого бери, говорю.
Во время энергичного шевеления руками полы его куртки распахнулись, и Фридрих увидел засунутый за поясной ремень пистолет. После чего скосил глаза на милиционера. На поясе представителя закона висели: дубинка резиновая и наручники.
Аккуратно приставив к стене носилки, Фридрих поправил у зеркала галстук и задумчиво сделал круг вокруг лежащих на полу трупов, постоял немного, в сомнении покачивая головой из стороны в сторону, и наконец, повернув лицо к говорившему, указал пальцем на перстень, украшавший палец убитого шилом в спину торговца наркотиками.
— Я буду иметь кольцо.
Младший рэкетир осторожно подошёл к трупу, присел на корточки, не сводя глаз с Фридриха, стянул с пальца трупа перстень, выпрямился, сделал шаг назад и лишь там посмотрел на предмет в своей руке.
— Говно, — авторитетно оценил вещь. — Рубль штучка, два кучка.
Посмотрел в глаза спокойно стоящего немца. Прищурился.
— А зачем тебе?
Фридрих, всё так же невозмутимо, сделал жест: накрыл правой ладонью левый кулак. После чего поёрзал ладонью взад и вперёд.
— Пиво открывать.
Сжав в кулаке оригинально приобретённую вещь, Фридрих подошёл к двери, приоткрыл её и сказал милиционеру по ту сторону:
— Прикажите носить дас труп. Их бин указать место.
Ломаное русско-немецкое наречие прозвучало достаточно громко. И нечто в произнесённом сразу сделало любопытствующих по ту сторону милиционера маленькими и плюгавыми. Они послушно закивали головами и через пару минут Фридрих, с гордо поднятой головой, удалился, возглавляя группу из четверых русских танцоров, тащивших два трупа, положенных на одни носилки, друг на друга. Носильщики, по одному на каждую ручку носилок, сдержанно пыхтели, но молчали. Потому что сразу же за носилками, в виде почётного эскорта, шли два рэкетира и два милиционера с задумчивыми лицами. Со стороны, видимо, всё выглядело достаточно внушительно.
Отъехав от дискотеки, Фридрих остановился, оглядел перстень, протёр его водкой из запасной бутылки, хмыкнул и надел на палец. Всё равно хотел купить…
29
Потренировавшись дома, Фридрих ловко открыл бутылку своим новоприобретённым перстнем. Посмотрел по сторонам, нагнулся, увидел под служебным столом господина полковника корзинку для мусора и ловко закинул пробку туда. Выпрямился в кресле, закинул ногу на ногу, посмотрел в окно, вид на свой дом из окна управления МВД открывался прекрасный, отхлебнул пива. Потом взглянул на хозяина кабинета. Господин Мороз удобно расположился в кресле, его расстёгнутый мундир прекрасно гармонировал с бутылкой пива в руке. В другой руке господин полковник держал очищенную от шкуры сухую рыбу, которую и поглощал с аппетитом.
