Марчин Вольский - Агент Низа
«Интересно, каковы они на вкус?» – внутренне облизываясь, подумал он.
В принципе, банк его идей был почти исчерпан. Поиски в адресных и телефонных книгах ничего не дали. Единственная надежда была на то, что послезавтрашнее письмо дядюшки снимет, как это было уже раньше, все проблемы. Размышляя, Мефф даже не заметил как удалился от центра и оказался в пригороде из рода тех убогих, где холмы вместо пышных вилл плотно окружены развалюхами, именуемыми в одних странах «ranchitos», а в других «hasiendas». Возведенные буквально одна на одной из неоштукатуренного кирпича и промышленных отходов они походили на муравейник или же пористую силосную кучу, таящую в себе демографическую бомбу. С большим запозданием он заметил, что его окружает сгущающаяся толпа детей, прибывающих неведомо откуда и предлагающих самые разнообразные предметы – от сувениров и наркотиков до юной красивой сестры. Вначале Мефф пробовал отмолчаться, потом отогнать их, но результатом было лишь то, что верещащая орава сгрудилась вокруг него еще плотнее. Глупое положение. Самые смелые начали тянуть его за брюки, а выглядывающие из окружающих хибар старшие явно не спешили вмешиваться. Фаусон подумал было о нечистом пламени. Увы, аэрозоль остался в саквояже, а тот – в камере хранения, ни одно из кабалистических заклинаний не приходило ему в голову, а в левитации он не был мастаком. Он уже собирался кинуть в воздух немного мелочи, надеясь, что это ослабит ребячье кольцо, когда, воя клаксоном и пища покрышками, рядом затормозила ободранная колымага, управляемая юным метисом. Несколько слов, из которых Мефф распознал лишь «Carramba», сделали свое дело. Спустя минуту Фаусон уже сидел в кабине.
– Синьор Дьябло? – кратко спросил избавитель и, получив подтверждение, рванул вперед так резко, словно за ним гнались все демоны мира. Машина мчалась в сторону, противоположную центру, и спустя четверть часа Фаусона перестало радовать такое развитие событий.
Водитель колымаги оказался, пожалуй, самым неразговорчивым человеком Южной Америки, на все вопросы Меффа, задаваемые на известных и неизвестных языках, он отвечал улыбкой и кратким: «Si, si!» [19] Только раз, когда все больше нервничающий Фаусон бросил вопросительно:
– Amigo? [20]
Тот ответил:
– Amigo, naturalmente. [21]
Другие попытки завязать диалог как на общественных началах, так и за вознаграждение закончились ничем, только черты лица метиса с каждым километром становились менее дружественными. А ехали они долго по все ухудшающимся дорогам в глубь душной и влажной местности. Наконец машина остановилась там, где дорогу перегораживала вспухшая река без моста. Фаусон хотел дернуть за ручку дверцы, но, во-первых, ручки не оказалось, а во-вторых, метис издал короткий звук:
– Nо! [22]
Кобура, оттопыривающая рубашку, и большое мачете, лежащее по левую сторону от водителя, явно не благоприятствовали силовому решению проблемы.
Мефф с горечью подумал, что даже для начинающего сатаны он слишком уж позволяет с собой вольничать, и опять посетовал на решение дяди, кинувшего его, словно слепого котенка, в просторные воды метафизики.
– Что я должен делать? – сказал он полу про себя, полу в пространство.
– Ждать! – последовал ответ по-английски. Поэтому он ждал, вслушиваясь в непрекращающееся пение цикад, напоминающее своим монотонным звуком стон жести на ветру, овеваемый удивительными запахами тропической ночи и выхлопными газами двигателя.
Около двух часов ночи Мефф совсем уже решил, что не годится быть гражданином Третьего Мира, жизнь которого в основном состоит из ожидания то доставки товара, то очередной смены правительства, то лучшего будущего, когда же он однако, вздумал пошевелиться, снова раздалось предостерегающее:
– No!
Он пытался обосновывать необходимость выйти физиологическими потребностями, но метис, даже не приподняв век, указал рукой на окно. Какое унизительное предложение для представителя постиндустриальной цивилизации! Фаусон (excusez le mot) [23] отлил, что однако, принесло ему лишь незначительное облегчение. Он уже стал подумывать, не воспользоваться ли способностью к проникновению. Увы, сиденье было обтянуто дерматином, у двери было пластиковое покрытие, да и стекло тоже выглядело неестественно. Он не хотел рисковать и калечиться. Правда, можно было попытаться загипнотизировать водителя, но он не знал, как это делается. Наконец ненадолго вздремнул. Сон был скверный, душный, как ночь, и из него не запомнилось ничего. Меффа разбудило какое-то ворчанье, спустя секунду стало ясно, что это вертолет. Он медленно выбирался из полусна, когда окончательно его вернул к реальности рывок за плечо и громкий голос, кричащий нечто вроде:
– Alle raus! Schneller! [24]
Мефф открыл глаза и одурел. Над ним склонялся скелет в мундире или, деликатнее говоря, тощий, как смерть, старик со знаками различия штурмбанфюрера. Его охраняли две фигуры в касках, с направленными на посланца автоматами, а рядом рвалась в бой огромная азиатская овчарка.
«Фильм продукции ГДР», – пронеслось у Меффа в голове. Однако это был не фильм. Метис пинком помог ему выбраться из кабины, удар кожаной перчаткой офицера выпрямил его и толкнул к тропинке, ведущей в сторону. Проходя мимо солдат, он отметил, что на них были только каски и набедренные повязки, вся остальная часть мундира, включая тапочки, были искусной татуировкой на теле.
«Я искал Франкенштейна, а похоже Франкенштейн отыскал меня… Ну, что ж, недурно. Только к чему вся эта инсценировка? Или так забавляются старики на склоне лет?»
Далеко они не ушли. На полянке, словно выскобленной в ковре джунглей, их ожидали еще двое местных статистов с факелами и большая прямоугольная яма в земле. Очередная шуточка?
Метис пихнул Меффа на край ямы так, что тот с величайшим трудом удержал равновесие. Двое татуированных подняли пистолеты-автоматы.
– Что за шуточки! – крикнул Мефф. – Я ищу барона Франкенштейна! Я гражданин Соединенных Штатов!
Его не слушали. Офицер отдал неприятно прозвучавшую команду. Фаусон попытался провалиться сквозь землю, но был слишком возбужден, чтобы правильно выговорить заклинание.
«Сейчас я узнаю, существует ли ад на самом деле», – пронеслось у него в парализованном ужасом мозгу. Две короткие очереди. Засвистели пули, немилосердно изрешечивая лианы и вьюны.
«Даже совсем не больно», – подумал Мефф.
Офицер выругался. Растяпы! Промахнуться с трех метров! Он выхватил из кобуры пистолет, подбежал к жертве и выпалил Меффу прямо в грудь, не задумываясь над тем, что при таком калибре кровь может испачкать его свежевытащенный из нафталина мундир. Выпалил и одубел. Пуля, не дойдя до сорочки пойманного макаронника, резко свернула вбок, ранив волкодава, который с воем умчался в лес.
– Mein Gott! [25] – поразился отживающий свой век эсэсовец и уже готов был отдать приказ подчиненным, чтобы те забили странного чужеземца прикладами, когда появился новый призрак, до тех пор остававшийся в тени.
– Halt! [26] – скомандовал он кратко и быстро подбежал к несостоявшемуся покойнику.
– Шестью шесть, – пробормотал полуживой Мефф и свалился в яму.
– Шестьдесят шесть! – радостно воскликнул субъект, которого мы уже знаем как Карлоса, и прыгнул следом. – Сколько лет я ждал, когда же наконец Низ вспомнит о моем существовании. Есть интересная работа?
Очередное письмо дядюшки побивало все рекорды лаконичности и напрасно было бы искать в нем инструкций либо обширных информации.
«Так держать!»
Мефф прочитал записку полулежа на солдатских нарах в гостиной дачи Франкенштейна, обставленной в стиле позднего Вердена или раннего Сталинграда. Светильники из снарядных гильз, пол из броневых плит, иллюминаторы от подлодки, а вместо стенных панелей – окопные бревна, правда, из редких пород деревьев и вдобавок покрытые политурой.
– Как чувствуем себя, маэстро? – допытывался обеспокоенный хозяин, держа в руке неотъемлемый стакан «Смирновской», прошу простить, но мы приняли вас за шпика какой-нибудь частной комиссии по изучению мнимых преступлений… А Мартин даже считал, что вы можете быть агентом израильской разведки. Простите великодушно. После похищения Эйхмана некоторых просто замучил комплекс преследования. Но, э… – он налил стопочку Фаусону, – Prosit, Herr Diablo. [27]
– Prosit, Herr Frankenstein! [28]
– Вот уж не думал, что Центр вспомнит обо мне на старости лет. Честно говоря, направить меня, потомка одного из древнейших родов, на службу к этому австрийскому парвеню – идея не из лучших. За сутки до Ночи длинных ножей я лично пытался дозвониться до Люцифера и убедить его, что ничего хорошего для нас из их затеи не выйдет. Это были психи, не то что мы, порядочные, тяжко работающие функционеры Зла. Не правда ли? – не ожидая ответа, он продолжал: Не спорю, иногда их посещали удачные мысли, но их доктринерство, неумеренность, наконец, неумение проигрывать! Ну и кошмарное зазнайство. Знаете ли вы, что их главный мазила вначале с удовольствием пользовался нашими услугами, потом стал игнорировать указания связных и под конец перестал даже верить в Ад! Чудовищно! Простите, мы тут болтаем, а вы еще не отведали горячего.
