Терри Пратчетт - Угонщики
— Заткнись, ты, старый дурень! — прошипела матушка.
— Да-да. Но ведь здесь нет никаких лис, правда? — промямлил Торрит. — Бедняжка миссис Куум! А старина Мерт, он ведь был моим другом! Они так никогда…
Гневный взгляд Морки наконец-то сработал. Торрит изменился в лице и побледнел.
— Это все солнце… — прошептал он, тряся головой. — То есть я хотел сказать: тут совсем нет солнца, и вот…
— Что он хотел сказать? — спросил Гердер, ослепительно улыбаясь.
— Ничего, — отрезала Морки.
— О! — Гердер обернулся к Масклину: — Ты знаешь, я умею читать. Довольно неплохо. Так вот, я читал одну человеческую книгу. Она… Она называлась… — Гердер задумался. — «Наши пушистые друзья». Вот! Именно! И там сказано: «Рыжий лис — красивый зверь и проворный охотник. Питается падалью, опавшими плодами деревьев и мелкими грызунами…» Э-э… Простите, я что-то напутал?
Торрит отчаянно кашлял, подавившись куском хлеба, остальные хлопали его по спине. Масклин нервно взял молодого монаха под руку и поспешно отвел в сторону.
— Я что-то не то сказал? — недоумевал Гердер.
— Не важно, — пробормотал Масклин. — И к тому же нас ждет аббат.
Старый ном сидел абсолютно неподвижно, устремив взгляд в пустоту. На коленях у него лежал Талисман.
Когда вошли посетители, он не обратил на них ни малейшего внимания. Пальцы аббата безотчетно барабанили по гладкой поверхности черного кубика.
— Сэр? — нерешительно произнес Гердер.
— Хм?..
— Сэр, вы хотели нас видеть?
— А-а… — рассеянно протянул аббат. — Юный Гердер пришел… Это хорошо.
Последовало молчание. Гердер тактично кашлянул.
— Вы хотели нас видеть, сэр? — снова спросил он.
— Э-э… — Аббат слегка кивнул. — Ах да. Тебя. И этого молодого человека с копьем.
— Меня? — удивился Масклин.
— Да. Ты говорил с этим… с этим ящичком?
— С Талисманом? Да, вроде того. Хотя он так чудно разговаривает…
— Этот ящичек говорил со мной. И сказал, что его сделали номы в незапамятные времена. Он ест электричество. И еще он рассказал, что может слышать всякие электрические штуки. Он сказал, — аббат перевел взгляд на черный ящичек у него на коленях, — он сказал, что слышал, будто Арнольд Лимитед (осн. 1905) планирует разрушить Магазин до основания. И еще — это уже какое-то безумие! — этот кубик говорил о звездах. Он утверждает, что мы явились с какой-то звезды… Прилетели… Все это… все это странно. Я не знаю, что и подумать. То ли это посланник Администрации, призванный вразумить нас и предупредить о грядущей беде? То ли это ловушка, расставленная демоном Уценкой? Не знаю! — И в отчаянии он хлопнул морщинистой рукой по книге, лежавшей на подлокотнике его кресла. — Мы должны спросить самого Арнольда Лимитеда (осн. 1905). Лишь от него узнаем мы истину.
— Но, сэр, — на лице Гердера выступили красные пятна, — вы же слишком стары, чтобы… чтобы… Я хотел сказать, что путь на Самый Верх слишком тяжел… Вам… Вам бы не следовало отправляться в такое опасное путешествие, сэр!
— Все верно, мой мальчик. Значит, это придется сделать тебе. Ты можешь читать на языке людей, и твой неистовый друг, не расстающийся с копьем, он мог бы отправиться с тобой…
Гердер упал на колени.
— Сэр? На Самый Верх? Но я недостоин… — Голос его прервался.
Аббат кивнул.
— Этого не достоин никто. На всех нас лежит грязь этого Магазина. Сказано же: «Пусть все уходит!» Все преходяще, все мы смертны… А теперь идите. И да пребудет с вами Благоприятная Конъюнктура!
— Кто это — Благоприятная Конъюнктура? — спросил Масклин, едва они очутились за дверью.
— Благая покровительница Магазина, — ответил Гердер, все еще не в силах унять бившую его дрожь. — Она помогает номам выстоять против ужасного врага нашего, Уценки, что рыщет ночами по коридорам с мерцающим светочем в руке и алчет заполучить себе души несчастных номов!
— Н-да… Хорошо хоть, что вы не верите в этого Уценку всерьез! — пробормотал Масклин.
— Конечно! Кто же верит теперь в такие предрассудки! — согласился Гердер.
— Да, но что-то у тебя при одном упоминании о нем зубы начинают стучать…
— Это потому, что мои зубы в него верят. И колени. И живот. Разум же мой отказывается потакать этим суеверным трусам, но… они не слушаются его, — беспомощно закончил Гердер. — Прости, мне нужно отойти на минутку, чтобы привести себя в порядок. Это крайне важно. Нам нужно немедленно трогаться в путь.
— Почему? — не понял Масклин.
— Потому что если мы еще чуть-чуть замешкаемся, я уже с места не сдвинусь от страха.
Аббат откинулся на спинку кресла.
— Расскажи мне еще раз, как мы сюда попали. Ты говорил, это связано с какой-то катавасией.
— Катапультированием, — ответил кубик.
— Ах да, катапультированием. Из какого-то летающего предмета.
— Из галактического исследовательского корабля, — уточнил кубик.
— Но этот самый корабль, как ты говоришь, сломался.
— Неполадка в одном из всепространственных двигателей. Поэтому мы не смогли вернуться на корабль-базу. Неужели наш народ забыл это? Первоначально мы пытались вступить в контакт с людьми, но этому препятствовали различие в метаболических процессах и иное чувство времени. На первых порах еще оставалась надежда, что можно передать им часть наших знаний и они помогут нам построить новый корабль. Однако все оказалось тщетным. Люди слишком медлительны. В конечном итоге мы принялись обучать их добывать руду, плавить железо и тому подобным вещам. Мы надеялись, что развитие технологии приведет к прекращению войн между людьми на достаточно длительный срок, и тогда они заинтересуются космическими путешествиями.
— Плавить железо… — задумчиво повторил аббат. — Плавить, плавать, плыть… — пробовал он на вкус незнакомое слово. Однако разве железо может плавать? Впрочем, слово «железо» для него всегда было связано с человеком, так что какой-то смысл в словах черного ящичка проглядывал.
Он кивнул.
— Хорошо. Но ты упомянул еще о какой-то вещи, которой номы научили людей. Что-то такое, связанное с неделей, кажется…
Кубик заколебался с ответом, но он уже привык к этому странному языку, на котором теперь изъяснялись номы.
— Земледелие?
— Ага. Семьнеделие, — подтвердил аббат. — Это что-то важное, не так ли?
— Это основа всей человеческой цивилизации.
— А что это значит?
— Это значит — «да».
Аббат опять откинулся на спинку кресла. А кубик все продолжал говорить. На аббата низвергался поток странных слов: «планеты», «электроника» и прочее в том же роде. Трудно было сказать, что они значат, но звучали они правильно. Людей всему научили номы. Номы пришли издалека. Очевидно, с какой-то далекой звезды.
Почему бы и нет? Аббат вполне мог такое допустить. Хотя в последнее время ему не приходилось с ними сталкиваться, он повидал множество звезд в юные годы. Раньше они появлялись над каждым отделом во время Рождественской Ярмарки. Из года в год. Такие большие блестящие штуковины с множеством острых концов, а внутри что-то светится. Ярко-ярко. Для людей они были слишком хороши, так что можно не сомневаться: когда-то звезды принадлежали номам. И было совершенно ясно, что если звезды на время появляются в Магазине, а потом куда-то исчезают, то где-то есть огромный склад, куда их убирают на хранение.
Черный ящичек вполне с этим согласился. Он долго не мог понять, что такое склад, но, когда аббат объяснил, что это большое темное пространство, кубик подтвердил, что все правильно. Склад, где хранятся звезды, называется Галактикой, и расположен он чуть выше, чем Бухгалтерия.
Еще кубик говорил о каких-то «световых годах». Аббат прожил на свете почти пятьдесят лет и знал, что, по мере того как один год сменяет другой, жизнь становится все хуже и хуже. С каждым годом она выглядит все мрачнее. Нет, годы, наполненные светом — как иначе прикажете понять сказанное кубиком? — были куда привлекательнее.
И аббат улыбался, кивал и слушал, слушал… пока не заснул, а черный ящичек все говорил и говорил…
Глава 7
XXI. Но Арнольд Лимитед (осн. 1905) сказал: Вот Заповедь, что даю я вам.
XXII. Если не видите вы того, что вам требуемо, спросите, да не пожалеете о том.
Книга Номов, Нормативные Акты и Предписания, ст. XXI–XXII
* * *— Ей нельзя идти с нами, — отрезал Гердер.
— Почему? — не понял Масклин.
— Слишком опасно.
— Ну и что? — Масклин перевел удивленный взгляд на Гримму.
У той на лице было ясно написано, что она так просто не отступится.
— Отправляясь в опасное место, не следует брать с собой девушек, — наставительно произнес Гердер.
И вновь Масклина охватило странное чувство, не раз возникавшее у него с момента приезда в Магазин. Окружающие что-то беспрерывно говорили, рты их открывались и закрывались, и каждое слово само по себе было абсолютно понятно, но все вместе они теряли всякий смысл. Самое лучшее, что Масклин мог сделать, — это не обращать на их слова никакого внимания.
