Михаил Успенский - Там, где нас нет. Время Оно. Кого за смертью посылать
– Дело, – похвалил Жихарь. – Но все–таки жаль, что ты ему в пузо не попал.
Поглядели бы тогда на Демона Поверженного. Мне такого Дрозд на картинке показывал: где голова, где ноги?
Когда же Принц предложил честно поделить добычу пополам, богатырь отказался, чтобы не обидеть петуха.
Из–за окаянного Демона так и не решили, куда направиться.
– Поехали, где коня потерять, – предложил Жихарь. – Вдруг на левой дороге все–таки женят всех подряд?
– Дорогой ценой дался мне конь, – сказал Принц. – Но и жениться, не обретя королевства, я не вправе. Может быть, все же следует поискать славной погибели на прямой дороге?
– А кинем денежку. Только женатая дорога, чур, не в счет!
Так и поступили. Выпало коня потерять.
– Неужто уступим кому своих лошадушек? – сказал Жихарь. – Да заодно и проверим, чей конь резвее!
На Ржавого он, конечно, не надеялся, но все–таки.
Всадники подтянули подпруги, закрепили переметные сумы, вскочили в седла.
Будимир занял свое место на Жихаре и голосом подал сигнал – его опять назначили в судьи. Гнедой и Ржавый рванулись с места. Полетели по сторонам елочки. Гнедой был хорош, но и Ржавый старался – Жихарь свистел, улюлюкал, размахивал кистенем над головой, обещал всех убить, один остаться. Весь он отдался было бешеной гонке, как вдруг почувствовал, что летит в пустоте над дорогой и со страшной силой на эту самую дорогу приземляется носом в пыль.
Будимир еле успел соскочить со шлема и тоже не удержался на лапах, ткнулся клювом.
– Ах ты, волчья сыть! – зарычал богатырь и оглянулся на вероломного коня.
Но никакого коня сзади не было, а неподалеку стоял на карачках Принц, не только Безымянный, но и безлошадный. И Гнедой, и Ржавый вместе с седлами, припасами и частью оружия исчезли. Остались только мечи, кистень и самострел Жихаря.
– Что это было, сэр брат? – спросил Принц, снимая за рога шлем.
Жихарь задумался, но в голове стоял шум, и никаких мыслей нельзя было расслышать.
– Так ведь написано, что коня потерять, – сказал наконец он. – У нас зря не напишут.
– Не хотите ли вы сказать, что кони исчезли из–под нас на полном скаку?
– Да вот исчезли же…
Богатырь встал и огляделся в поисках невидимого вора. Но вокруг был все тот же нечастый ельник, и ни одна верхушка нигде не колыхнулась, ни одна веточка не треснула. Жихарь внимательно потянул носом.
– Чуешь? – спросил он и побагровел от злости.
– Неужели снова Демон? – принюхался и Принц.
– Дегтем воняет! Он всегда сапоги дегтем смазывает!
– Кто смазывает?
– Цыган Мара – первый конокрад на всем белом свете! Как же я про него забыл, не подумал? Вот кто это, оказывается, Мара это, а никакое не волшебство… Есть против него заклятие, сейчас вспомню, хотя что толку теперь…
– Но, сэр Джихар, такое никак не возможно и неслыханно. Увести коня из конюшни или на биваке – это одно дело, но чтобы на полном скаку…
Жихарь сожалеюще поглядел на побратима.
– Ты, братка, со скольки годов на мечах начал учиться?
– Подобно славному Беовульфу – с пяти лет…
– А Мара, – наставительно сказал Жихарь, – уже с трех лет этим делом промышляет. Было время навостриться! Он, я думаю, и у отцов наших коней уводил, и у дедов… Да что там у дедов! Когда человек впервые на лошадь уселся, наверняка цыган Мара тут же ее и угнал!
– Сколько же ему лет? – растерянно спросил Принц.
– Вот и считай! – предложил Жихарь. – Ему, Маре, чего не быть долголетку:
никому не служит, в драку не лезет, живет на вольном воздухе… Правда, когда поймают, наверняка тут же и убьют, но поймать еще никому не удавалось. Так что готовься, на первой же ярмарке придется у него выкупать жеребчиков наших за свои же кровные деньги – доказать–то ничего нельзя.
Мало–помалу мысленная муть, поднявшаяся в богатырской голове от удара, стала оседать, оставляя на виду очевидный вывод: идти придется пешком! Эта новость настолько потрясла Жихаря, что он опустился на колени и стал ни за что ни про что молотить кулаками дорогу.
Безымянный Принц совершенно спокойно стоял рядом и запоминал чудовищные проклятия коварному цыгану: пригодится на будущее задирать врагов.
Настрадавшись и оскудев ругательствами, Жихарь тоже успокоился, лишь временами из его широкой груди самоходом прорывалось рычание. А ведь ему–то было куда легче, нежели Принцу в его удивительных доспехах.
– У тебя ноги–то хоть гнутся? – озаботился Жихарь.
Принц присел несколько раз, попрыгал.
– Грохоту много, – поморщился Жихарь. – Вдруг случится подкрадываться тайком?
– Благородный воитель все совершает явно, – возмутился Безымянный Принц.
– Эх, пропаду я с тобой, братка! Ну да пошли.
Будимир легко вспорхнул на его голову, и они тронулись. Было уже далеко за полдень, но жара не спадала. Принц тащил свое рогатое ведро в руке. Жихарь весь груз пристроил за спину. Он тупо переставлял ноги и радовался, что сапоги его сходили под Илион, не трут и не жмут нигде.
Хорошо бы к ночи добраться до жилья. Только вот почему–то не видно, чтобы в этих местах было жилье. На дороге ни конских яблок, ни коровьих лепех, ни кострищ по обочинам. В ельнике раздается стук, но такой он ровный и размеренный, какого нипочем не припишешь лесорубу. Принц шагал ровно и не жаловался. Жихарь собрался было запеть, чтобы укоротить дорогу, но передумал, потому что места были нехорошие.
– Сказки знаешь? – внезапно спросил он Принца. – Новеллы там, устареллы?
– Думаю, сейчас не время для сказок, сэр Джихар, – ответил побратим.
– Самое время! Видишь, снова возле дороги Пропп стоит. Ему вместо жертвы надо сказку рассказать. Это хорошо помогает. Я вот рассказал – и тебя встретил…
– Странно, – сказал Принц, разглядывая потрескавшееся дерево и пробуя пальцем облупившуюся позолоту. – Там, где я рос, в жертву не Проппу, а Фрэзеру приносили, – он покосился на Будимира, – э… некоторых живых существ.
Будимир на шлеме тревожно переступил лапами.
– Птицу резать не дам, – твердо заявил Жихарь. – Птица наша, правильная.
Она иного человека стоит.
– Я вовсе не имел в виду сэра петуха, – заоправдывался Принц. – Может быть, подстрелить этого надоедного дятла?
– И дятла зря не трогают. Говорю тебе – кумир сказки алчет.
Принц явно обрадовался неожиданному привалу.
Сказка его тоже была грустная, с восточным уклоном. Ее герой, славный витязь Бедол–Ага, влюбился, себе на беду, в луноликую царевну Культур–Мультур. И даже дал по такому случаю обет молчания, так что многие считали его глухонемым. Бедол–Ага выполнял самые сумасбродные желания капризной красавицы, даже, случалось, подметал двор. Однажды луноликая потребовала, чтобы витязь очистил ее царство от драконов. Бедол–Ага забрался высоко в горы и, не говоря худого слова, перебил в пещере целый выводок, пожалев только самого маленького дракончика. Дракончик оказался верным и смышленым, бегал за витязем, как собачонка, быстро стал любимцем всего двора.
Но жестокая Культур–Мультур потребовала, чтобы приказ ее был исполнен до конца. Верный витязь повздыхал–повздыхал, накормил последний раз дракончика в трактире, потом пошел на реку, взял лодку, привязал дракончику на шею камень и…
– Лучше бы он ее, сучонку, утопил! – зарыдал Жихарь. Принц не ожидал, что устарелла его возымеет такое действие, и присоединился, чтобы побратиму не плакать в одиночку. Даже у деревянного Проппа, давным–давно высохшего, пробились смоляные слезы!
Утеревшись рукавами, они встали и побрели дальше. Жихарь стал расписывать, как он, Жихарь, поступил бы на месте злосчастного витязя и какое надлежащее положение заняла бы при этом царевна Культур–Мультур.
С некоторыми предполагаемыми действиями Принц не согласился и предложил свои приемы. В жарком, но дружелюбном споре они и не заметили, как на пути снова встал серый валун. Жихарь обошел его и, к своему ужасу, обнаружил читаную уже надпись. Слева и справа к валуну подходили еще две дороги.
– Леший попутал, – уверенно сказал Жихарь. – Мы, оказывается, зря шли – круг сделали. Вот болваны!
– Понапрасну, сэр брат, именуете вы нас болванами. Это совсем другой камень. Вспомните сами: там по бокам был жалкий подрост, а здесь могучие сосны. Там дорога шла под уклон, а здесь поднимается в гору. И наконец, эта надпись выполнена с многочисленными ошибками в отличие от предыдущей.
– Ты приметливый, – похвалил Жихарь. – Все верно. Тут над нами кто–то подшутил. Да это Мара все и устроил, чтобы ловчее было коней воровать! Он точно рассчитал: никто по доброй воле ни помирать, ни жениться не пойдет, рискнет конем. Выбить первую надпись он нанял бродячего грамотея, а эту сам наковырял, как уж там смог… Ну, попадись ты мне, ромалэ! Я тебе чавалэ–то в кровь разобью!
