Михаил Зайцев - Спартак Superstar
– Ай донт ноу. Ай килл ю.
– Размечталась...
– ДИН-НЬ! – Под куполом прозвучал печально знакомый сигнал о начале схватки.
Безусловно, красавица, хотя и с экзотической физиологией, она повела бедром так плавно, что позавидовала бы и профессионалка танцев живота, шагнула с такой грацией, что примам Большого и не снилось, встала в такую фотогеничную позу, что впору ваять девушку-змею в мраморе.
Как и предвидел Спартак, пальцы гладиаторши сомкнулись, а лишенные суставов запястья изогнулись, и две «головы змеи» приготовились жалить глазницы мужчины спецманикюром.
Как и следовало ожидать, левая нога принцессы школы «Шэ» выдвинулась вперед, готовая плющить «золотую цель».
И совершенно неожиданно для прозорливого героя зажила своей жизнью тугая коса девушки. Кончик косы самостоятельно шевельнулся, пополз вверх, извиваясь по животу, по выпуклости груди, вдоль шеи, за ухо, заполз на макушку, коса собралась в змеиные кольца прически, а шаловливый кончик скрутился локоном и приподнялся, имитируя мерное покачивание загипнотизированной факиром кобры.
Утонченный локон косы, точеные «головы змей», сексуальная «пустая нога» ждали нападения мужлана в широких трусах, да так и не дождались.
Спартак повернулся спиной к змеиной принцессе, коротко разбежался, перемахнул через канаты и, ускоряясь, побежал к коридору, где скучали Александр Сергеевич и парочка голубых. Только пыль столбом! Синтетическая пыль иноземного цирка. Свист воздуха и трибун в ушах и попутный ветер решимости плюс слепая вера в любовь госпожи Удачи.
Велика арена, а отступать некуда! Бледнолицый Александр Сергеич уже просек задумку храбреца и дурным голосом орет чего-то голубым. Вероятно чего-то вроде: «Он! Надеется! Прорваться! К пузырю! И улететь! На Землю!» Голубые, кажется, понимают Сергеича. Оба-два, синхронно, раскорячились в боевых стойках. Знать, нету ни фига в их заоблачных загашниках громов и молний! Ура!
Расправиться с безоружной голубой парочкой вполне по силам Спартаку! Менеджер не в счет. Сергеич растерян, его бледная рожа краснеет, хозяин шокирован выходкой подопечного раба. Да здравствует революция!
Опа! Кажись, и трибуны доперли, чему свидетелями они являются! Сытые патриции рады-радехоньки поглазеть на редкое зрелище отчаянного побега, они прекратили свистеть, они дружно выражают аплодисментами восторг нечаянным поворотом в привычной драматургии боев. У нас на Земле тоже хлопали Ельцину, когда он выступал на танке. А когда дирижировал оркестром, уже не хлопали.
Осталось пробежать каких-то сто метров. А там, у коридора к Свободе, в прыжке вырубить одного пидора и, приземляясь, другого... Нет! Приземление – приЗЕМЛЕНИЕ – будет после! Будет! На Землю! Прочь сомнения! Безумству храбрых слагает песню попутчик спринтера – веселый ветер!
Осталось тридцать жалких метров до стычки. Голубые со слаженностью чемпионок Мира по синхронному плаванию изобразили руками замысловатые пассы. Всего лишь пассы! На расстоянии! Между тем, от этих пассов у Спартака случился заворот кишок.
Боль в животе согнула Спартака пополам. Он споткнулся, свалился в пыль, схватился за живот, скрючился, стиснул зубы.
Вдруг, откуда ни возьмись, появилась простыня. Выгнулась в воздухе парусом, взмахнула углами, выполнила пируэт и накрыла страдальца.
Простыня подлезла под скрюченное тело героя, спеленала его, и боль сразу же отпустила завороченные кишки, а душу скрутила досада. С головой укутанный смирительной простыней, Спартак почувствовал себя куколкой, которой не суждено взмахнуть свободно крыльями бабочки. Еще он почувствовал, как кокон из простыни уносит его в очередную неизвестность.
Глава 7,
в которой герой узнает много нового
В черно-белом казиемате простыня перепеленала покорившегося судьбе пленника. Запеленала, аки грудничка, оставив лунку пустоты напротив лица, и прилепилась вместе с пленным к стене. Спартак висел головой вверх, лицом наружу, рассеянно глядел во мрак противоположной стены и считал про себя: ... пятьсот шестьдесят один, пятьсот шестьдесят два, пять сотен шесть десятков три...
Черные стены невеликих размеров каземата имели бархатистый оттенок. Стены чернее южной безлунной ночи. Потолок и пол светились белым. Низ и верх белее молока, ослепительнее улыбки принцессы змей. Черно-белая гамма навевала шахматные ассоциации. В шахматах тоже надо уметь достойно проигрывать. Герой терпеливо дожидался карающего хода противной стороны и глушил мысли, ведя счет редким ударам сердца. Оно билось ровно, с монотонностью метронома. Остатки будоражившего сердечную мышцу адреналина сгорели в период минутного слепого перелета укутанного с головой Спартака в черно-белые кулуары «Дворца Спорта».
...Тысяча четырнадцать, тысяча пятнадцать, одна тысяча шестнад... На белоснежном квадрате пола возникло туманное облачко, сгустилось, меняя цветность, форму, увеличиваясь в объеме. Сердце героя, помимо воли, забилось чуть чаще. Три быстрых удара... пять... дюжина... и вот уже напротив стоит монстр, доселе в натуре невиданный, до тошноты противный.
От монстра разит аммиаком, псиной и вроде бы перегаром. Невиданная вживую ранее образина все же кажется смутно знакомой. Похожим зверочеловеком Спартак, было дело, любовался однажды, пролистывая книжку с картинками про «Снежного человека». Книжный йети, мать его ети, выглядел более пригожим. Натуральный отличался от иллюстрации не только уродливой мерзостью рожи, но и какой-то общей расхлябанностью. Возможно, именно по вине этой трудноописуемой расхлябанности и почудился запашок алкогольного перегара.
– Я служил у Колчака, – заявил йети голосом Александра Сергеевича. – Я бежал от красных через Монголию в Харбин. В Китае мне посчастливилось постигать азы стиля «Пьяной обезьяны» под руководством лучшего шифу провинции Фуцзянь. Когда моего шифу завербовали японцы, он, в свою очередь, попробовал завербовать и меня. Я бежал от вербовки в Тибет. Срезав погоны поручика, я, знаете ли, зарекся ввязываться в политику. В Гималаях мне посчастливилось найти прибежище за монастырскими стенами и заручиться покровительством старичка ламы. Старец еще помнил отдельные приемы канувшей в лету секретной школы борьбы «Страж вершин» и поделился со мною боевыми воспоминаниями, а я реставрировал недостающие звенья пострадавшей от собственной секретности школы, заменил их элементами техники «Пьяной обезьяны». Скрестил оба Боевых Искусства и удостоился звания лучшего бойца нашего монастыря. Слух обо мне разнесся по Гималаям, вскоре в наш монастырь явился пришелец якобы из самой Шамбалы. Выдававший себя за архата спортменеджер, протестировав меня, превратил процесс переноса в самую настоящую религиозную мистерию. Я якобы стал Белым Бодхисатвой да и вознесся на небеси, понимаете?.. Недавно мне, знаете ли, довелось побывать на Тибете под личиной праздного западного туриста. Не так давно, в прошлом земном году, имел, знаете ли, сомнительное удовольствие лицезреть танки, буддистские иконы, со стилизованными портретами Великого Белого Бодхисатвы, Стража Шамбалы...
Очертания йети – контуры, черты, фактуры – затуманились, запахи испарились, облако приобрело крой комбинезона на ладной фигуре Александра Сергеича в образе человеческом.
– ... В точности, как и вы, уважаемый, поначалу я, знаете ли, ерепенился, отказывался мутировать наотрез, и точка. Только я, знаете ли, единожды погибнув на ринге, сразу же поумнел. Мне рассказали только после того, как я добровольно мутировал, что победившему в ста поединках кряду полагается награда в виде права демутации в прежнее тело человека и возможности трудиться в должности спортивного менеджера. Вам же, в виде исключения, разрешено сообщить про этот генно-социальный стимул прямо сейчас. Хулиганский проступок неполноценного гладиатора, вопреки всякой здравой логике, взвинтил, знаете ли, ваш рейтинг. Болельщикам, знаете ли, охота видеть вас полноценным победителем ста боев! Понятно? Перспективы вам, везунчику, я надеюсь, понятны? Думайте да помните, уважаемый вы мой баловень Фортуны, что любовь, она, знаете ли, зла! От любви до зла, знаете ли, один робкий шажок. Ведь вы не желаете себе зла, правильно? Повыпендривались, повыкобенивались, и будет. Пользуйтесь благоприятным моментом, пока...
– Постойте-ка! Погодите. Давайте отложим на минуточку разговоры обо мне, любимом. Сначала объясните, каким образом голубые ребята крутят кишки на расстоянии? Что это за чертова фигня такая?
– Ой, поговорим об этом как-нибудь после, а то слишком долго, знаете ли, придется вам все объяснять. Время, видите ли, нас с вами поджимает, будь оно неладно. Болельщики, понимаете ли, ждут-с, не дождутся известия о вашем согласии на полноценность.
– Подождут. Отвечайте на вопросы, иначе я замкнусь в себе, и вы от меня ни шиша не добьетесь, ни «да», ни «нет».
