Фил Фоглио - Бог Кальмар
Лорд Карстерс покачал растрепанной ветром головой.
– Слишком быстро! Не успеем остановиться!
– Что же делать?
– Гнать вперед!
Выйдя из воздушного потока, лорд откинул крышку дорожного чемодана и вытащил тяжелый деревянный приклад. С уверенностью движений, достойной дворцового хирурга, он ловко присоединил к прикладу длинный стальной ствол, затем приделал ударно-спусковой механизм. Проф. Эйнштейн в ошеломленном удивлении наблюдал за тем, как его друг всего за несколько секунд собрал слоновое ружье «Нитро-экспресс-75» фирмы «Холланд&Холланд».
– Но вам же ни за что не попасть, юноша! – воскликнул профессор. – Поезд трясет, и поправку на ветер не рассчитать!
С упрямой решимостью лорд Карстерс вставил восьмидюймовой длины патрон и взвел курок. Не отвечая профессору, британский лорд высунулся из окна, прищурился, прицелился и нажал на спуск. Раздался громовой грохот, заглушивший на мгновение пронзительный ветер, но больше ничего, казалось, не произошло.
* * *– Так, теперь дай-ка мне... А-а! – вскрикнул поклонник Бога Кальмара, и его грудь будто взорвалась. Он слетел с опоры словно марионетка, которую дернули за невидимые ниточки.
– Клянусь Великим Кальмаром! – охнул высокий мужчина в капюшоне, когда тело его напарника исчезло в туманной бездне, а через долю секунды издали донесся раскат искусственного грома.
Еще один, коротышка, поспешно взглянул на приближающийся поезд, который вместо того, чтобы, как положено по инструкции, замедлить ход перед переправой, казалось, напротив, увеличил скорость.
– Поджигай фитиль! – заорал он.
Мрачно кивнув, высокий чиркнул спичкой, и в тот же миг из его груди во все стороны хлынула кровь. Тут же, когда вопящий верзила уже летел вниз, донесся новый громовой раскат.
В полном отчаянии последний поклонник Бога Кальмара пристегнул динамитную бомбу к животу и чиркнул спичкой. Когда ветер задул пламя, раздался громкий треск и часть деревянной конструкции разлетелась в щепки под еще один раскат грома. Взывая о божественной помощи, поклонник Бога Кальмара сделал еще одну попытку. Вторая спичка вспыхнула и погасла, а рядом с ним дезинтегрировалась еще одна распорка.
– Защити меня, Могучий! – взмолился он и, выгребя из коробка все спички, чиркнул о коробок сразу всеми. Спички вспыхнули, словно миниатюрный вулкан, ветер отклонил пламя, но не задул его. Да! Коснувшись потрескивающим огнем фитиля, коротышка в экстазе застонал, когда зашипел оживший пороховой шнур.
Есть! Торжествуя победу, кальмаропоклонник вскинул сжатый кулак, грозя стремительно приближающемуся поезду. В этот самый момент треснула деревянная опора у него за спиной, и почти сразу последовал ожидаемый грохот.
«Не очень хороший выстрел, – самодовольно подумал убийца. – Те первые два, должно быть, были чистым везением».
Но он был вынужден резко изменить свое мнение, когда освободившаяся секция эстакады начала изгибаться, отваливаясь от моста. Убийца мог лишь повиснуть, цепляясь за деревянную обрешетку, когда та окончательно обломилась и рухнула вниз. Последние его мысли в отношении как своего темного повелителя, так и доказанной теперь меткости невидимого стрелка были не слишком лестными.
* * *Двигаясь вдвое быстрее рекомендуемой скорости и продолжая набирать ход, поезд находился на середине ослабленного моста, когда сдетонировала падающая бомба. Сила мощного взрыва сотрясла эстакаду, и «Итальянский центральный» опасно закачался, но продолжал стремительно мчаться вперед.
Под протестующий треск и стенания опор моста римский машинист резко опустил к полу рычаг дросселя, и 408-тактная паровая машина передала колесам новый мощный импульс. От этого рывка сильнее посыпались опоры и подкосы поврежденной секции, и мост начал угрожающе раскачиваться.
Эйнштейн с Карстерсом отложили оружие и, присоединившись к тяжело дышащему кочегару, принялись голыми руками бросать уголь в топку. Манометры уже зашкаливало, но поезд продолжал с визгом нестись по проседающему мосту.
Разрушение распространялось теперь по всей эстакаде, словно какая-то страшная болезнь, балки и опоры падали в нарастающем обвале под треск расщепляемой древесины.
Уже выгибались рельсы, мост пошел зигзагом, и, казалось, весь мир вокруг паровоза заходил ходуном; машинист принялся молиться, а кочегар изрыгал проклятия. Один из манометров разлетелся вдребезги, треснула труба, выпуская драгоценный пар, скорость упала, но тут воющий паровоз вдруг пошел ровно, вырвавшись с моста на твердую землю! Теперь локомотив снова набрал скорость и вытаскивал вагоны на безопасное место, словно рыбу на леске.
Но в ту же секунду, как последний вагон «Итальянского центрального» преодолел зияющую пропасть, на другом конце моста появился отцепленный служебный вагон. Над ним был натянут грубый парус, состряпанный из шпаг и балахонов, и когда вагон вкатился на мост, орава голых поклонников Бога Кальмара, в горячей погоне за спасающимся бегством врагом, испустила торжествующий вопль. И именно в этот момент вся деревянная конструкция издала последний оглушительный стон и рухнула.
Переворачиваясь в воздухе на бок, набитый ошарашенными кальмаропоклонниками служебный вагон присоединился к лавине из опор и балок, сошедшей в каменистое русло реки По. Если поклонники Бога Кальмара в этот момент и вопили, их невозможно было расслышать из-за оглушительного грохота. Через какие-то мгновения берега широкой речной долины соединяли одни лишь раскачивающиеся рельсы и шпалы железнодорожного полотна, но и они тоже очень скоро разорвались и упали в реку.
Машинист на радостях дал победный гудок, а до предела измученный кочегар, который смог, наконец, разогнуться, закурил; изрядно вспотевшие пассажиры поезда перестали молиться и праздновали свое спасение.
– Великолепная стрельба, юноша, – выдохнул проф. Эйнштейн, вытирая с мокрого лба угольную пыль. – Да еще в движении. Где вы, черт подери, научились этому?
– На сафари, – спокойно ответил лорд Карстерс, разбирая грязными пальцами драгоценную винтовку. – Я часто охотился на львов, разъезжая на слоне. А льва надо бить в глаз, иначе испортишь трофей. Тут все дело в координации, сэр.
– Хорошо, что эстакада была деревянная, – заметил профессор, решив не оглашать свое мнение об охоте как о виде отдыха. Ведь его личные взгляды настолько отстали от времени. – Вероятно, это было временное сооружение, на тот период, пока не будет восстановлен старый каменный мост, уничтоженный в ходе...
– Событий, – перебил машинист, вытирая грязной ветошью расплывшееся в улыбке лицо.
Исповедующий терпимость профессор поглядел на превосходящего его по возрасту итальянца и вздохнул:
– Да-да, как скажете... Хотя, смею предположить, – мрачно продолжил он, – теперь-то уж они поставят нормальный мост.
– С другой стороны, мне чертовски хочется узнать, как эти кальмарники нашли нас, – сказал лорд Карстерс, затягивая ремень на дорожном чемодане. – Мы же сделали все возможное, только что невидимками не стали!
– Совершенно верно, юноша, это и впрямь загадка. – Проф. Эйнштейн задумчиво поиграл брелоком часов – счастливым акульим зубом. Приносящий удачу талисман что-то давал перебои в последнее время. – Либо поклонники Бога Кальмара идут за нами по пятам, либо, того хуже, вычислили нашу конечную цель. Я могу лишь молиться, чтобы мы не опоздали.
Профессор повернулся к собеседнику и горячо произнес:
– Лорд Карстерс, мы должны как можно быстрее попасть в Ватикан!
6
– Ну, вот мы и в Ватикане! – объявил проф. Эйнштейн, когда их коляска свернула за угол.
Розовый рассвет начинал окрашивать шпили десятков соборов, возвышающиеся над великим городом Римом. Размеренно звонили колокола бесчисленных церквей, и их резкие голоса сливались в единую песнь радости.
– И добрались, к тому же, чертовски быстро, – заметил лорд Карстерс, – если учесть время, потраченное на выплаты железной дороге и таможне за пропуск всего нашего оружия.
Сидя на заднем сиденье открытого кэба, лорд все время держал руку на шляпе, так как извозчик нещадно нахлестывал упряжку лошадей, гоня во весь опор. В Италии, если пассажиры просили ехать чуть быстрее, то получали именно это! Люди на тротуаре и в боковых улочках сливались в одно смазанное пятно; дважды коляска пролетала прямо через тележки с фруктами, и профессор с Карстерсом бросали через плечо горсть лир, расплачиваясь за остающееся у них в кильватере разрушение.
– Деньги – вот язык, на котором говорит весь мир, юноша, – изрек проф. Эйнштейн, качнувшись из стороны в сторону, когда лошади обогнули кирпичный фруктовый ларек, слишком прочный, чтобы проехать сквозь него.
– Точно! – отозвался лорд со смешком. Но затем нахмурился, когда извозчик начал придерживать лошадей. Проклятье!
