Николай Казаков - Искатель. 2000. Выпуск №6
— А как же они согласились в такую глухомань-то ехать?
— А у них никто согласия не спрашивал! Нам Сильвестр дал по газовому пистолету, мы стволы к их бошкам приставили, вот они и поехали, куда им приказали. Они думали, что пистолеты настоящие.
— И наручники тоже Сильвестр дал?
— Конечно. Он все продумал. Говорит, вдруг на ходу выпрыгнуть захотят.
— Стрелял кто?
— Я же вам уже говорила — Сильвестр!
— А бензином обливал и поджигал?
— Обливал Димка, а поджигал Сильвестр. Он назвал это очищением огнем. Он сказал, что так нас будут сильнее бояться.
— И в эту же ночь он расправился с Кочетовой?
— Вообще-то он хотел, чтобы Кочетову застрелил Димка. Он сказал, что мы все должны быть повязаны кровью. Но Димка как увидел горящих Шлема с Зубром, прямо на обратном пути вколол себе такую дозу, что ни о какой Кочетовой и речи идти не могло. Нам с Маринкой тоже было хреново, всю машину обблевали.
— И Сильвестр сам решил ее убить?
— А куда ему было деваться?! Он не хотел оставлять никаких свидетелей. Он боялся, что к утру Шлема с Зубром начнут искать, станут объезжать палатки и Кочетова им про нас расскажет. Она же Маринку знала, хотела на работу к себе брать…
— А зачем понадобилось убирать Сидорову?
— Маринка совсем съехала. Собиралась от нас уезжать. Димка ее уговаривал не маяться дурью, но она ни в какую. Он испугался, что она может всех нас заложить.
— Дорофеев планировал ее убить, когда вкалывал ей в доме большую дозу?
— Вот этого я не знаю! Честно! Я знаю только, что он сам вызвал для нее «скорую». Может, пожалел в последний момент?…
— И в ту же ночь решил застрелить ее в больнице?
— Это его Сильвестр накрутил! Сказал, если он ее не убьет, то он сперва убьет его самого, а потом и Маринку! Димка очень боялся Сильвестра! Когда Сильвестр начинал с ним серьезно разговаривать, то он становился как кролик перед удавом. Он во всем его слушался. Как загипнотизированный…
— А кто придумал Сидоровой и в больнице вколоть смертельную дозу?
— Сильвестр. Он Димке сказал: если тебя вдруг застукают, скажешь, что очень ее любишь, что она жить не может без дозы и что ты пришел ей помочь…
Дворецкий поднялся со стула и прошелся по комнате.
— Пока, Катенька, похоже, ты говоришь правду. По крайней мере, многое совпадает с тем, что рассказали нам Сидорова и Дорофеев. А вот когда они нам про Баранчеева с Сизовым рассказывали, то очень многого мы просто не поняли. Какой-то сплошной туман. Один говорит так, другой по-другому… — Юра недоуменно развел руками. — Ерунда какая-то получается!
— Конечно, ерунда! Они же почти ничего про них не знают! Сильвестр старался им ничего про них не говорить. Так, вокруг да около.
— Так ты тогда нам расскажи!
— А чего тут особо рассказывать-то?! Это была давняя идея Сильвестра — сорвать хорошие бабки и смотаться. Он все только думал — как? А тут приезжает и говорит, что есть одна денежная бабенка, а у нее сын — курсант в военном училище. И он у нее один. И любит она его больше жизни. А сын — так себе. Хлюпик. Только корчит из себя крутого… Вот бы этого сына спрятать и выкуп затребовать. Говорит, она за него хоть все отдаст! А нам-то всего и не надо… Ну вот. Сильвестр много чего разузнал о нем — что это за кадр, на каком курсе учится, когда в город выходит. Даже узнал нескольких девчонок, с которыми он трахается…
— Это существенно? — улыбнулся Дворецкий.
Морозова кивнула:
— А вокруг этого Сильвестр и построил свой план. Баранчеев оказался первокурсником, а увольнения у них только по выходным. Вот мы в субботу после обеда и подъехали к училищу. Сильвестр пошел на КПП, позвонил к ним на курс, и ему сказали, что Баранчеев сегодня пойдет в увольнение. Мы ждем. Глядим, идут — Баранчеев этот, а с ним Сизов. Я его сразу признала. Я вылезла из машины и позвала Альберта. А Сизов стоит в сторонке, ждет. Алик, говорю, и как тебе не стыдно! А он — чего такое? А я — ну как чего? Наташка-то, говорю, Андрейченко, залетела от тебя! Да не может быть! — это он мне отвечает. Может, говорю, еще как может, третий месяц у нее! А сама смотрю — парень-то заволновался! Заглотил, значит, наживку— то. И, главное, спрашивает у меня — а чего делать? Ну, думаю, теперь ты наш! Чего, чего — ехать надо к ней! Она, говорю, аборт собралась делать, и ей деньги нужны. И шепчу ему, как будто по секрету — мол, Наташка сказала, если денег не дашь — скандал поднимет и все Лизке Петраковой выложит! А Лизка эта — как Сильвестр выяснил — основная его подружка, и якобы у них все серьезно. Он испугался и спрашивает — а откуда она про Лизку-то узнала? Откуда-откуда, говорю, ты чего, баб не знаешь, что ли?! — Морозова вопросительно посмотрела на Дворецкого. — Вот и все. Поехал он с нами.
— А Сизов?
— А чего Сизов? И Сизов поехал. Алик его позвал, сказал, что надо до одного местечка доехать, а потом, говорит, и его вопрос решать будем. И еще у Сильвестра спросил, подбросит ли он их потом до центра? Сильвестр ответил, что хоть на край света…
— И куда вы их повезли?
— На Луговую.
— Номер дома?…
— Двадцать семь. Там у Сильвестра какой-то дядька-алкоголик в частном доме живет. Он за бутылку хоть черта за пазухой пригреет.
— И Альберт не удивился, что везете его незнамо куда?
— Удивился. Но я сказала, что Наташка сейчас у бабушки. Боится родителям на глаза показываться.
— И что же было потом?
— А чего потом-то? Вошли с Баранчеевым в дом. Сизов па улице остался. Сказал, здесь подожду… Сильвестр Баранчеева по башке шарахнул и укол ему сделал, пока тот в отключке был.
— Что за укол?
— Героин.
— Круто… — покачал головой Петренко.
— А дальше… — Морозова вздохнула. — Дальше и Сизова позвали. Сказали, иди кофейку выпей. Он и вошел па кухню. Ну и то же самое. Сильвестр с дядькой их связали, оттащили в сарай и бросили в погреб. И Сильвестр их несколько дней на игле держал…
— И героин все время колол?
— Вот этого я не знаю. — Она пожала плечами. — Наверное…
Дворецкий повернулся к Петренко:
— Здорово придумано — несколько дней держишь человека на героине, а потом из него веревки можно вить. Он за очередную дозу сделает для тебя все что угодно. — Юра покачал головой. — Бедные парни… — Он выбил из пачки еще одну сигарету и протянул девушке. — Кать, а где вы с Сильвестром должны были встретиться?
— Когда?
— После встречи с Баранчеевой.
— Я должна была выйти на «Строительной».
Дворецкий прикинул, что это третья остановка от города. Они все вышли на второй. А если бы доехали до следующей? Спугнули бы Сильвестра, и лови потом ветра в поле…
— А как ты думаешь, где он сейчас тебя ждет?
— Дома, наверное…
8
Поехали на двух машинах — спереди на отдельской «шестерке» Дворецкий, Петренко, Гладыщев и Морозова, сзади — группа захвата на «уазике».
Семенов с дежурной группой направился на Луговую освобождать курсантов.
План Дворецкого был прост: вместе с Морозовой они поднимаются в квартиру к Селиверстову, она звонит — ключа у нее с собой не было, — он открывает, а дальше дело техники.
В машине Дворецкий заметил, что ей становится все хуже и хуже. Она покрылась липким потом, красные, воспаленные глаза приобрели сумасшедший блеск, она курила одну сигарету за другой, и под конец почти получасовой езды ее начало подташнивать.
Дворецкий молил Бога, чтобы девушка продержалась еще немного. Он понимал — задержать Сильвестра с ее помощью будет гораздо проще. Хотя кто его знает, что у этих наркоманов на уме? Один тоже вначале вел себя спокойно, а потом взял и выбросился в окно. Полная непредсказуемость…
Юра повернулся и посмотрел на Морозову, сидящую на заднем сиденье между Петренко и Гладышевым. Она наклонила голову и сплевывала себе под ноги.
Неожиданно девушка спросила:
— Так эта сучка всё-таки проболталась?
— Кто? — не понял Дворецкий.
— Баранчеева.
— О чем?
— О том, что сынок ей встречу в электричке назначил.
— Так она же мать. Она за сына переживает…
И ее прорвало:
— А у меня нет матери! Нет! И никто за меня не переживает! Я никому не нужна! Сдохну где-нибудь под забором, и никто не заплачет… Плохо мне, понимаете, плохо! И мать меня не пожалеет, не погладит по головке, не спросит, как же ты, дочка, до такой жизни докатилась! Слушайте, дайте уколоться!
— Ну ты придумала!
— Ну дайте! — жалобно протянула она.
— Где ж мы тебе возьмем?
— Ну у вас же есть в конторе! Вы же отбираете! Давайте вернемся! — И с нажимом: — Ну что вам жалко? Одну дозочку! Малюсенькую…
«Шестерка» затормозила напротив длинного серого дома.
— У Сильвестра дома доза есть?
