Сергей Шведов - Кукловод
– Дело серьёзное, – сказал Виталий Сократов. – Катька способна нам всю монархическую идею на корню подорвать. Начнёт расписывать подробности, а прессе только это и подавай. Напишут ещё больше, чем на самом деле было.
– А что ты предлагаешь? – спросил есаул Бунчук, который в этом деле был, похоже, не без греха.
– Придётся Игнатию Львовичу идти под венец, – усмехнулся Сократов. – Другого выхода я не вижу.
– А что, – поддержал Виталия Брылин. – Человек он немолодой, вдовый, а Катька баба из себя видная. Всё равно первая леди области нужна. Опять же имя у этой шалавы подходящее – монархическое имя.
Переговоры с кандидатом в женихи поручили провести Дальскому и Попрыщенко. Сергею, как человеку красноречивому, а прорабу, как человеку с большим жизненным опытом и практической сметкой.
– Всё рухнет, – сказал зловеще Дальский, глядя прямо в испуганные глаза губернатора Гулькина. – Как же это вы так опростоволосились-то, Игнатий Львович? – Совращение девицы, – вздохнул Попрыщенко. – К тому же зависимое лицо – статья есть в кодексе.
– Неужели статья?! – ахнул Дальский. – Точно, – угрюмо бросил Попрыщенко. – Я советовался с юристами – дело дрянь. – Ах, Игнатий Львович, – заломил руки Дальский. – Можно сказать, светлая личность, пример для подражания молодёжи и вдруг…
– Бес попутал, – заступился за губернатора Попрыщенко. – С кем не бывает. Сказать, что у Гулькина был растерянный вид, значит, ничего не сказать вовсе. А главное, он никак не мог поначалу взять в толк, в чём его обвиняют товарищи по партии. А когда взял в толк, то сразу же пошёл красными пятнами. – Репутация политика – штука деликатная, – сурово выговаривал Дальский. – Один незначительный промах, и работа всех партий – коту под хвост.
– Да будет тебе, Сергей Васильевич, – заступился за проштрафившегося губернатора Попрыщенко. – Ну, погорячился мужик.
Дальский зловеще промолчал, Попрыщенко очень убедительно разыграл горестную растерянность. Красные розы на щеках Гулькина обратились в пепел, которым ему оставалось только голову посыпать.
– Может дать ей денег? – спросил он неуверенно. – Деньги она возьмёт, – сухо отозвался Дальский. – А потом разболтает прессе, что губернатор от неё откупился и потребует алименты.
– А уж пресса распишет за милую душу, – подтвердил Попрыщенко. – Игнатий Гулькин прогнал со двора своё ещё не рождённое дитя. Изверг. Как можно такому доверять власть над областью.
Игнатий Львович нервно забарабанил пальцами по бывшему Сытинскому столу. Смотрелся он в эту минуту довольно жалко – кабинет был слишком велик для его мелковатой комплекции. Следовало, либо откормить его до солидных Сытинских размеров, либо поменять декорации. Дальский склонялся ко второму варианту, как более простому в исполнении. А потом, расплывшийся на казённых хлебах губернатор всегда вызывает подозрение у народа.
– Может, это и не мой ребёнок, – потерянно сказал Гулькин. – Есть же, говорят тесты для определения отцовства.
– Нам только тестов и не хватало, – недовольно проворчал Попрыщенко. – Звон пойдёт по всей губернии. Скажут, что губернатор подкупил и запугал врачей. Да
и какая разница, Игнатий Львович: этот не твой, так другой будет твой. Ну, взял женщину с ребёнком – благородный жест порядочного человека.
– Я что же жениться на ней должен! – в ужасе отшатнулся Гулькин. – Ты так реагируешь, Игнатий, словно я тебе кикимору предлагаю, – возмутился Попрыщенко. – Девка – кровь с молоком.
– Так ведь она гулящая! – побурел от обиды губернатор. – А вот это вы зря, – вновь подключился к разговору Дальский. – Девица, конечно, современная, раскованная, но, уверяю вас, не более того, бывают много хуже. – Да и кто сегодня не гуляет, – удивился Попрыщенко. – Вся Россия гуляет и уж который год. Я давно уже предлагаю открыть бордели и навести в этом деле хоть какой-то порядок.
– Не от себя просим, – сказал Дальский. – От имени всей партии. – Ради спасения монархической идеи, – поддержал его Попрыщенко. – Она стоит такой жертвы.
– Хорошо, – выдохнул губернатор так жалобно, что содрогнулись много чего повидавшие обкомовские стены. – Я согласен.
Свадьба губернатора – это событие важное, можно даже сказать государственное, и в каком-то смысле символическое. Ударить в грязь лицом в таком деле, значит уронить престиж не только партии, но и власти, которая, между прочим, и
в пьяном и в трезвом виде должна уверенно держаться на ногах, иначе уважения не будет. Дальский сбился с ног, организуя это культурное мероприятия. Хотя, надо признать, в средствах недостатка не было.
– А не староват ли наш Гулькин для жениха? – полюбопытствовал только Юрий Михайлович.
– Да где ж староват? – удивился Дальский. – Ему только-только за пятьдесят перевалило. К тому же и невеста давно уже не девочка.
Юрий Михайлович юмор Сергея Васильевича оценил и не только сам отвалил немалую толику, но и проследил, чтобы другие денежные тузы не обделили вниманием новобрачных.
Всё-таки, что ни говори, а не часто у нас губернаторы идут под венец при всём честном народе, и зря: зрелище это для народа поучительное и умилительное. Игнатий Львович Гулькин, отрастивший таки по совету Дальского бородку, смотрелся если не орлом, то, во всяком случае, и не мокрой курицей. О невесте и говорить нечего, уж в чем, в чём, а в умении Катюши подать товар лицом, Дальский не сомневался.
Гостей было со всех волостей. Столичную делегацию возглавлял вице-премьер, человек ещё не старый и как выяснилось вскоре на банкете, склонный к монархизму. Звали гостя Филиппом Петровичем, и Дальскому он поглянулся сразу. Судя по всему, симпатия была обоюдной: столичному гостю особенно понравилось многолюдье на улицах и приветственные крики в адрес новобрачных.
– Неплохо, – сказал он Сергею. – Я вижу, монархическая идея в вашем городе весьма популярна.
– Чем красивее фантик, тем желаннее конфетка, – улыбнулся Дальский. – Мне кажется, что вы в столице об этом забыли.
Банкет был организован на пятьсот персон в лучших монархических традициях. Пишущую и электронную прессу удалили, дабы не портить аппетит дорогим гостям. – Допустим, – сказал Филипп Петрович, глядя на Дальского серьёзными и почти трезвыми глазами. – Но ведь фантик, в конце концов, выбросят, а конфетка может не понравиться.
– Извинитесь и предложите другой фантик. – А конфетка?
– Конфетка же не понравилась, а заботу о народе вы проявили, причём дважды. Люди это ценят. Пообещайте им конфетки по вкусу в светлом будущем.
Очень милый получился разговор, и, кажется, столичного гостя Дальский убедил, во всяком случае, расстались они почти друзьями.
Первая леди, разместившись с удобствами в губернаторском дворце, стала предъявлять городскому бомонду чрезмерные претензии и вообще повела себя, по мнению политсовета, вызывающе, придавив своим острым каблучком губернатора Гулькина, который, обеспамятовав от любви, стал даже покрикивать на премьера Рыкина. Скандалистке требовалось немедленно вправить мозги, и поручили эту деликатную миссию естественно Дальскому. Поскольку девочка была понятливая, Сергей очень быстро и очень откровенно объяснил ей что к чему. – Значит, мой Гулькин всего лишь декорация, пустое место? – разочарованно переспросила Катюша. – Во-первых, декорация – это далеко не пустое место, а очень важный элемент спектакля, а во-вторых, Игнатий Львович играет свою ответственную роль – его задача надувать щёки и уверенно смотреть вперёд. И, в-третьих, если ты будешь себя хороша вести, я дам тебе в этом спектакле хоть и не главную, но и совсем не последнюю роль. Поняла?
– Поняла, – сказала Катюша и вперила в Дальского свои загадочно мерцающие глаза. Дальский же был абсолютно уверен, что с этой бабёнкой у него ещё будет немало хлопот. Катюша оказалась дамой с претензиями, а с такими ухо следует держать востро.
И вообще сама власть оказалась делом куда более трудоёмким и скучным, чем поход в неё. Проблем становилось всё больше, а денег всё меньше. Престиж монархической партии катастрофически падал, а отсюда появился раздрай и нервозность в губернаторском окружении. Нет слов, Рыкин был опытным хозяйственником, но далеко не всесильным. Бюджет области трещал по всем швам, а тут кивай или не кивай на столицу, спрос всё равно с губернатора.
И Крячкинское «Знамя», и `"Губернские вести", и даже Сытинская «Вперёд» дружно обозвали первые сто дней губернаторства Гулькина сокрушительным провалом. И столь же дружно упрекнули электорат в опрометчивости, когда, не вняв голосу разума, он поддался на лживые посулы авантюристов, вроде небезызвестного демагога и жалкого комедианта Дальского, способного только пускать пыль в глаза. Что касается самого Гулькина, то человек он, вероятно, неглупый и должен очень скоро понять, что окружён никуда не годными советниками, от которых все оппозиционные газеты дружно советовали ему отказаться, если он, конечно, не собирается привести область к окончательному краху.
