Алекс Орлов - Тютюнин против ЦРУ
Ему попадались ящики с разными надписями, однако все это было не то. Тютюнин уже собирался вернуться и обратиться за помощью к Абдулле, когда ему наконец попалось то, что нужно.
Отсчитав три пятидесятикилограммовых ящика, Серега стащил их на пол и, показав Палычу, сказал:
– Они твои. Можешь начинать.
И отбежал подальше, чтобы не видеть, как все будет происходить.
Гость из другой реальности набросился на угощение так страстно, что Тютюнин слышал треск разгрызаемой тары. Впрочем, о кулинарных традициях Палыча он знал совсем немного, а потому терпеливо дожидался окончания мучительного для него процесса.
Палыч справился быстро.
Он подошел к Сереге и тронул его за рукав.
– Моя доволен! – сказал он. Теперь это снова был тот толстый хитроватый китаец.
– Я рад, – ответил ему Серега, и они двинулись в обратный путь.
На выходе из зала Серегу обняли Леха и Абдулла. А потом все вместе они поднялись наверх по пыльной бетонной лестнице.
Возвращаться назад было так же трудно, проводник снова бросал гайки с лентами, однако, поскольку договор был выполнен, Лехе и Сереге дышалось намного свободнее, даже в противогазе.
Когда перебрались через поваленную изгородь, Абдулла пошел быстрее. Впереди замаячил огонек – Сайд и его земляки разожгли костер.
Вскоре проводник уже сбросил противогаз и, обернувшись, улыбнулся Сереге и Лехе белозубой улыбкой. Однако она тотчас погасла, когда он увидел, как сильно изменился Палыч.
Как только они подошли костру, проводник тихо посовещался с Сайдом и земляками, потом обернулся к Сереге.
– Э, что с ним? Лицо распухло?
– Об этом после, – ответил Серега.
– Да, после, – поддержал его Леха. А Палыч постоял у костра еще немного, затем молча поклонился каждому из присутствовавших и исчез в зарослях высокой крапивы.
Поняв, что теперь можно говорить, Сайд возобновил расспросы:
– Алеша, кто он, э? Он что с колбасой делал?
– Кушал он ее, Сайд, кушал.
– На спор, что ли?
Поняв, что объяснить все не получится, Окуркин утвердительно кивнул:
– Да. На спор.
28
Не в силах разобраться со своими проблемами, Люба по совету Олимпиады Петровны отправилась на консультацию к врачу, благо тот принимал по вторникам прямо в заводском медпункте.
«К.м.н. Швец К. Ю» – значилось на жестяной табличке, которую доктор приносил с собой и вывешивал на двери.
Пациентов к нему приходило немного, поскольку психические болезни заразными не считались. Другое дело – гинеколог и венеролог, эти трудились по семь дней в неделю, да еще брали работу на дом. Доктор Швец им очень завидовал, хотя и понимал, что это нехорошо.
Появлению пациентки он очень обрадовался. Тем более что Люба была миловидна и вполне в теле.
– Здравствуйте, доктор, – произнесла она.
– Здравствуете.., э-э.., как вас зовут, дорогуша?
– Любовь.
– Что любовь?
– Зовут меня так – Люба Тютюнина.
– Очень хорошо, дорогуша. – Швец поднялся со стула и, нежно взяв пациентку за плечи, провел ее за ширму. – Раздевайтесь и прилягте. Сейчас начнем осмотр.
– Да у меня ничего не болит, доктор. У меня другие вопросы…
– Ну.., тогда садитесь напротив меня, – сказал Швец и разочарованно вздохнул.
Люба села на узкий стул и замерла, не зная, с чего начать.
– Ну так и что за проблемы, дорогуша? Муж пьет и бьет вас?
– Да нет. Он меня не бьет. У меня случилось…
– Не бойтесь, не бойтесь меня. – Швец игриво пошевелил бровями. – Мне можете рассказывать все. Ну, кто это был: лифтер, монтер, телевизионный мастер? В детстве я, знаете ли, хотел чинить телевизоры, утюги, носогрейки, но в результате – психиатрия стала моим э-э…
– Видения у меня были, доктор, – призналась Люба.
– Какие же, простите, видения? – Почувствовав профессиональный зуд, доктор Швец подался вперед.
– Кошмарные.
– Э-э, конечно сексуального плана? Может быть, карлики?
– Да какие там карлики! – Люба высморкалась в платок. – Какой-то новый знакомый мужа.
– Так-так-так. – Доктор пододвинулся к пациентке вместе со стулом. – Каков он из себя, этот знакомый мужа?
– Да он… – Тютюнина замялась, припоминая подробности. – Он, знаете, доктор, такой разный был. То стриженым со шрамом, а потом – раз, и дед с лопатой…
– О, какая изобретательность! Игры и прелюдии! Прямо по учебнику Рауля Пидро – один к одному. Что же было потом, сколько ролей вел этот новый знакомый мужа?
– Потом он стал дядечкой в очках и с сачком – которым бабочек ловят.
– Ага, роль Паганеля! Блестящая находка!
– Но самое обидное, доктор, что потом там оказалась та самая сучка, с которой мой Сережка спутался.
– То есть вас застали за этим занятием? Муж вернулся?
– Да никто не возвращался, доктор. Сережа тоже был в квартире…
– Так! – Доктор Швец вскочил со стула и, закурив сигарету, стал нервно расхаживать по кабинету. – Так-так-так! Значит, ваш муж в этом участвовал? Правильно я понял? Он видел, как вы все это проделывали с его новым знакомым?
– Конечно видел. Я ведь хотела с него начать, с Сереги, чтоб ему побольше досталось, но он, паразит, такой шустрый стал… – Люба хлопнула себя по коленке. – В общем, доктор, он извернулся как-то.., и все досталось его знакомому…
– Как интересно… – Швец замер на месте, совершенно по-другому глядя на эту полноватую работницу. – А что, Люба, эта, как вы изволили выразиться, сучка, она тоже присутствовала там?
Люба подумала – минуты примерно две, – затем как-то неуверенно добавила:
– Выходит, так.
– М-да. А что же было потом, Люба? Чем все это закончилось?
– У меня истерика началась, и муж увел меня в другую комнату, а потом я услышала шум и вернулась. Оказалось, этот новый знакомый Сергея напал на мою маму. Когда я вошла, она лежала на полу.
– Могу себе представить… – Пораженный доктор Швец покачал головой. – Что же было потом?
– Потом пришел милиционер, – честно призналась Люба.
– Милиционер? Хм. Милитари-фактор в играх свингерских пар. И что, этот милиционер, он же не просто так зашел? Он ведь принимал во всем этом участие?
– И еще какое! Он все к Сергею приставал.
– Милиционер приставал к Сергею… Вон как все завязалось. Ничего, если я буду записывать, Люба? Уж очень интересный у вас случай.
– Пишите, – пожала плечами Люба.
– Пишу-пишу. – Схватив первую попавшуюся бумажку, доктор Швец быстро восстанавливал всю картину. Этот рассказ тянул на целую докторскую диссертацию. Да что там на докторскую! Эпизод с приходом милиционера вытягивал ее на уровень самостоятельного направления.
– У мамы так ухо распухло – ужас, – между прочим обронила Люба.
– Ухо? – Швец перестал писать и почесал нос. – Почему ухо?
– Ну так этот знакомый мужа двинул ее дубовой скалкой. А потом доказывал, что просто поздороваться хотел. Придурок… Мама так упала, что в шкафу посуда побилась.
– Постойте. Так он ее просто ударил и все?
– Ничего себе – все! А этого мало, что ли? Знаете, какая у меня скалка тяжелая! Третья категория, три с половиной фунта.
Швец отложил свои записи и, поискав в кармане сигареты, тут же забыл про них. Кажется, докторская диссертация от него уплывала.
– Значит, Люба, знакомого вашего мужа вы всего лишь избили скалкой?
– А я хотела, что ли, его бить?! – возмутилась Люба. – Сережка, он знаете какой юркий, паразит. Я его ловлю, лишь когда он пьяный, да и то на противоходе, с полуоборотом, а потом – туше… – Люба так убедительно взмахнула рукой, что Швец даже попятился.
– И давно вы его.., скалкой? – В голосе доктора прозвучало сочувствие.
– А пусть не пьет, паразит! И за бабами на таскается.
– Ну ладно. А зачем же вы ко мне пришли?
– Когда я колотила этого Серегиного знакомого, он превращался все время. Я ж вам рассказывала, доктор. Вы что, забыли?
– Я все помню, дорогуша. Я все помню. С этими словами Швец достал из портфеля бланки рецептов и выписал Любе травяной чай.
– Вот, дорогуша. Будете принимать это лекарство, и кошмары как рукой снимет.
– Ой, правда? – обрадовалась Люба, вставая со стула. Швец еще раз взглянул на ее круглые коленки и вздохнул.
– Конечно правда.
– Ну я пойду?
– Идите, Люба. Идите.
Когда пациентка повернулась к нему спиной, доктор Швец еще раз оценил ее фигуру.
«Хорошая баба, – пришла на ум доктору совершенно не академическая мысль. – Хорошая баба, но дура».
За дверью послышался шум. Гинеколог и венеролог, пьяные, возвращались с обеда. В душе доктора Швеца снова зашевелилась зависть.
29
Всю дорогу до посольства пенсионерка Живолупова совершала перебежки от магазина к магазину и через проезжую часть, заставляя водителей нервничать и орать в открытые окна.
Пассажиры автобусов тыкали в ее сторону пальцами и смеялись, однако Гадючиха не обращала на них внимания, поскольку была занята важным делом.
Спрятавшись за будкой с мороженым, она достала из потертого ридикюля бинокль и стала в упор разглядывать прохожих, старательно выискивая «хвост».
