Ольга Шевлягина - перекрёсток
— Добро пожаловать на Бал Масок, который в этом году принимает моя семья. Добро пожаловать в дом Деверо! — гости легко похлопали — так, как умеют только аристократы, словно крылья сов несколько раз коснулись поверхности. — Итак, рад представить вам наших наследников, тех, ради кого мы каждый год собираемся в июле.
Скорпиус поднял светлую бровь, представив, как в следующем году ему бы пришлось вот так же подниматься на возвышение, улыбаться безликой толпе, снимая маску, а какой-то толстяк орал бы на весь зал его имя и название школы, которую он окончил. Тьфу, больных гиппогрифов на них не нашлось!
Вдруг Малфой выпрямился: на суд зрителей вышла девушка с золотистыми волосами, убранными в высокую прическу. В ее волосах и на шее блестели драгоценности, но это было ничто по сравнению с блеском ее больших серых глаз. Скорпиус поймал ее взгляд — и они задержались, словно прощупывая друг друга. Он прослушал и ее имя, и школу, глядя в эти дерзкие, вызывающие глаза. Она не сняла маску, лишь улыбнулась гостям и грациозно покинула возвышение. К ней тут же подошел мужчина и взял под локоть, видимо, тоже знавший цену этому взгляду.
Скорпиусу было все равно, кто она и откуда. Он просто знал, что хочет ее, именно ее. И также он твердо знал, что сегодня вечером все его эксперименты подойдут к концу. Он не спускал взгляда с этой белокурой бестии в ангельски-голубой мантии. Она смеялась, вскидывая голову, поворачивалась в его сторону, скользила по нему взглядом. Но лишь скользила, словно не замечала его серебристых глаз, направленных на нее.
Малфой бросил взгляд на часы — почти полночь. В двенадцать все снимут маски, и это будет уже совсем другой мир. Он отставил пустой бокал и начал медленно приближаться к девушке, чувствуя подсознательно, что она следит за его перемещениями.
Он прошел рядом с ней, задев ее запястье, но тут же убрав руку и даже не оглянувшись. Скорпиус пересек зал, остановился на мгновение — и скрылся за дверью. Здесь был полутемный коридор с выходившим в него десятком других дверей.
Мимо него пробежала парочка, весело смеясь. Видимо, какой-то отец был не очень внимателен. Прошли томительные три минуты, но он знал — она придет.
Девушка скользнула в коридор, мягко прикрыв дверь. Он дернул уголком губ, схватил ее за руку и повел вперед, к самой последней комнате. Внутри было темно, лишь слабый свет пробивался через окно.
Она хотела что-то сказать (он это чувствовал). Скорпиус крепко прижал ее к себе и поцеловал в полные губы, которые сопротивлялись лишь пару мгновений, послушно открывшись под его натиском. Мягкие пальчики чертили дорожку на его затылке, и Малфой только тут понял, что она сняла его капюшон.
Они молчали, видя лишь лихорадочно блестевшие в полумраке глаза друг друга. Она улыбалась, резко сдернув с него мантию, развязав шейный платок и начиная расстегивать рубашку. Скорпиус не переставал целовать ее, медленно стягивая с ее плеч мантию и платье.
Она сняла со своего лица маску и отбросила прочь, потом потянулась, чтобы снять и его, но Малфой поймал ее руку и покачал головой. Нет, у него были совершенно другие планы — он подобрал с пола шейный платок и бережно завязал на ее глазах. Легкое недоумение на ее лице сменилось широкой улыбкой, и она уже на ощупь снимала с него рубашку.
Теперь, словно почувствовав себя свободнее, Скорпиус освободил ее от одежды, пару раз остановившись, чтобы понять, как. Она улыбалась, накрывала его руки своими и показывала, что нужно сделать.
Он немного нервничал, опускаясь вместе с ней на ковер. Он еще мыслил здраво, понимая, что для окончания эксперимента стоило выбрать другую девушку, не эту, с первого взгляда на которую кровь внутри него ускорила бег. Но теперь он уже не мог ничего исправить, да и не хотел.
Когда она несмело стала расстегивать ремень на его брюках, он вообще забыл, что это эксперимент и что там указано на сей счет в великом сборнике Малфоев. И указано ли вообще?
Черт побери, ему шестнадцать, и он держал в объятиях обнаженную девушку, которую увидел всего полчаса назад и даже не знал ее имени… Какое уж тут хладнокровие!
Наверное, все было слишком быстро и слишком неловко, но она улыбалась, обнимая его за плечи. И он чувствовал себя совсем не так, как еще пять минут назад. Наверное, нужно было быть Уизли, чтобы подобрать слова и описать то, что сейчас было внутри, что чувствовало его тело, но ведь Уизли бы все испортила рационально-правильными словами и формулами. А рациональности сейчас не хотелось. Да и Розы Уизли тоже.
Он снял с девушки повязку, пытаясь дышать ровнее. Серые глаза блестели и жадно смотрели на него, но она больше не пыталась тронуть его маску, запуская пальцы в серебро его волос. Скорпиус смотрел на нее, понимая, что оказался у нее не первым, но был даже рад этому.
Они все так же молча встали и оделись, посылая друг другу еле заметные в полумраке улыбки. Он поцеловал ее — в последний раз — и надел на ее лицо маску. Она кивнула, отпустила его руку и скрылась за дверью, унося с собой его шейный платок. Ушла, словно ее никогда не было в его жизни.
— Скорпиус! — когда он снова появился в зале спустя минут пять, на него тут же наткнулась Луиза Ламель, уже без маски, как и все присутствующие. Малфой не стал искать взглядом золотистую голову незнакомки, которая всего несколько минут назад выскользнула из темной комнаты. — Почему ты еще в маске?
— Прости, Луиза, я очень устал, — он шагнул чуть в сторону, не желая сейчас смотреть в эти обычные карие глаза, чего-то от него ждущие. — Увидимся.
Скорпиус кивнул ей и растворился в толпе.
Глава 2. Разговоры с девчонками
— Джим, конфета.
— Не хочу.
— Конфета.
— Ал, я же сказал: не хочу! — Джеймс отвернулся к окну, за которым проносились предместья Лондона.
— Джеймс, не кричи на него, — попросила Лили, погладив младшего брата по голове. — Он не виноват, что ты не в духе.
— Я в духе, просто я не хочу конфет, — буркнул парень, ощущая себя отвратительно в первый день своего шестнадцатилетия.
— Все из-за Малфоя, — гениально выдала сестра, и Джеймс чуть не вывернул себе шею, резко к ней повернувшись.
— При чем тут он? Почему всегда, если тебе что-то во мне не нравится, виноват остается Малфой?
— Потому что до него ты никогда так себя не вел, — огрызнулась Лили. — А теперь в свой день рождения ты смываешься куда-то, приходишь безумно довольный собой, отключаешься тут же, а утром встаешь не в себе, словно мы виноваты, что ты вчера очень хорошо погулял с Малфоем!
— Опять Малфой, — устало выдохнул Джеймс. — Он мой друг, когда же вы все, наконец, успокоитесь и примите это как данность?
— Когда ты опять станешь нормальным…
— Я нормальный, — буркнул парень.
— Ну да, конечно, — Лили отвернулась от него, дернув плечиками. — Раньше ты никогда со мной не ссорился…
— Ты сама начала…
— Ребята, — к ним повернулся отец, сидевший впереди рядом с водителем. — Хочу вам напомнить, что вы ссорились всю свою жизнь, и иногда это заканчивалось весьма плачевно для нашего дома. И Малфой тут был совершенно ни при чем.
— Папа, конфета у Джима, — вставил Альбус.
— Нет у меня никакой конфеты!
— Есть, — улыбнулся мальчик, — ты на ней сидишь.
Джеймс подпрыгнул и ударился головой, а Лили и Ал рассмеялись. Всю оставшуюся часть пути парень молчал, надувшись. На вокзале отец быстро избавил Джеймса от конфеты на брюках, потом попридержал за плечи, шепнув:
— Просто иногда уделяй ей больше внимания, ладно?
Джеймс кивнул, чуть помолчав, подхватил клетку с Бэгом и корзину с белым котом Лили и поспешил к тележке, куда отец уже поднимал сундуки. Альбус всеми силами помогал ему, сидя на тележке и лопая конфету.
— Слезь, короткий, — скомандовал Джеймс, ставя клетку и корзинку.
— Нет, я поеду, папа обещал.
— Папа обещал, вот на нем и езжай.
— Джим, — Лили укоряюще покачала головой, и парень обреченно вздохнул, толкнул тележку и повез вещи по перрону, глядя на сияющего от счастья брата. — Прости, — сестра пошла рядом с ним, — просто ты… Ну, ты…
— Ладно, забудь, — отмахнулся он, улыбаясь сестре. Они почти одновременно прошли сквозь барьер на платформу девять и три четверти. — Смотри, вон Роза… О черт и трусы Слизерина!
Парень замер, глядя на кузину: она уже была в форме, а на мантии сиял новенький значок с буквой «С».
— Ты не знал? — Лили достала платок и протянула Алу, чтобы он вытер сладкие руки и подбородок. — Она ведь вчера говорила, что ее назначили старостой Гриффиндора.
— Неожиданность, однако, — фыркнул Джеймс, продолжая путь. — Привет старостам Хогвартса и их почитателям, — усмехнулся парень, глядя на Уильямса и Ченга. И тут же он испытал еще больший шок, когда увидел на мантии Майкла значок с красивой буквой «К». — Фауст сошел с ума окончательно?
