Юлия Жукова - О богах, шакалах и детях
Я сажаю его на кухне в детский стульчик и достаю всё для приготовления мясо-молочной каши по матушкиному рецепту. Этот продукт, наравне с прочим детским питанием, которое она рекомендовала, я прогнала сквозь несколько анализаторов, выяснила точный состав, жирность, калорийность и всё прочее, и даже посылала образцы на экспертизу. Экспертиза мне ответила, что заинтересована в покупке патента, вот только породы и корм скота, из которого получают ключевые ингредиенты, для них загадка. Я им ответила, что изобретение не моё, мол, поговорю с источником. Не знаю уж, как матушка отнесётся к идее продать права на кашу…
Подо все эти мысли я минут десять вожусь с кашей и ребёнком, пока замечаю, что в кухне я не одна. На дальнем диване у окна притулился Арават.
— О, — интеллектуально говорю я. — Ты уже тут.
— Долго же ты думаешь, — отвечает он. — А я отсюда никуда и не уходил, мне Кир тут постелил.
Я припоминаю, что вчера бросила Азаматово семейство разбираться самостоятельно. Кир молодец, ответственный. Ну что ж, я, конечно, от вида свёкра не в восторге, но и устраивать скандалов больше не собираюсь. Он вчера всё-таки извинился, хоть и через пень-колоду. А у меня к нему, собственно, кроме его отношения к Азамату, претензий не было. Не помешало бы, конечно, ему и за свои воспитательные методы извиниться, ну да всему своё время. Главное, что у Азамата наконец-то разрешился его экзистенциальный кризис, и мне больше не нужно строить из себя богиню возмездия, можно ограничиться привычным амплуа вредной и своенравной инопланетянки.
Я зеваю под стать Хосу, сверкая хищными зубами.
— Ты завтракал?
— Нет ещё, — задумчиво произносит Арават, рассматривая меня. — А ты всегда так неприлично одеваешься?
— У себя дома я одеваюсь, как хочу. Не нравится — дверь найдёшь, — отрезаю я, включая кофеварку. — И вообще, если тебя интересует, как я одеваюсь, вон открой в планшете статью про меня, там полный список торговых марок с артикулами и ссылками на магазины.
Он замолкает, но взгляд не отводит.
Тем временем Алэк отбирает у меня ложку и принимается шарашить ею по столу. Это означает, что он хочет пожевать специальных сухариков для дёсен, но его манера выражать свои желания мне не очень нравится, поэтому я не кидаюсь их исполнять.
— А по-человечески попросить? — хмурюсь я.
Ребёнок ещё пару раз проходится по столу, но потом, видимо, вспоминает, что надо делать, если мама не понимает. У нас этот разговор уже не первый раз, всё-таки.
— Амамам ухаха, — по слогам объясняет мне дитятко.
— То-то же, — в тон ему отвечаю я и лезу в шкафчик за лакомством. Потом рассыпаю горстку сухарей по столу, и Алэк принимается их собирать с умилительно сосредоточенным выражением на физиономии.
— Ты бы ему хоть в миску насыпала, — замечает Арават. — Да и вообще, куда такому маленькому сухари, у него ж зубов нет.
— Миску он сам себе организует, можешь полюбоваться, — отвечаю я, доставая из холодильника яйца на омлет.
Арават осторожно подходит поближе, огибая меня по широкой дуге. Правильно.
Алэк тем временем корпеет над высокоинтеллектуальной задачей. На нём надет пластиковый слюнявчик с желобком внизу, достаточно большим, чтобы туда поместились все сухари. Ребёнок обнаружил это свойство слюнявчика ещё пару недель назад, когда случайно просыпал туда целую пиалу. А ещё он обнаружил, что отпралять сухарики в рот горстями гораздо приятнее и проще, чем по одному, потому что если одним промахнёшься, ничего не съешь, а если штук пять-шесть сразу запихивать, то хотя бы половина в рот попадёт. Поэтому теперь Алэк кропотливо перекладывает сухарики со стола в слюнявчик, чтобы потом залямать их сразу помногу. Я только слежу, чтобы не подавился, но вообще, он довольно аккуратно ест.
Осознав суть процесса, Арават стихает, только косится на меня время от времени как-то вопросительно. Алэк меж тем отправляет в рот первую горсть, просыпав три штуки за воротник, зажимает сухари между дёснами и широко улыбается дедушке. Сухари, кстати сказать, фиолетовые в чёрную крапинку, потому что с черничным вкусом. Арават внезапно громко покатывается со смеху.
К завтраку подтягивается Кир и немедленно начинает суетиться: расставлять тарелки, мыть пиалу и венчик, кормить моих котов сметаной и только что не мыть окна. Видимо, нервничает из-за Аравата. А я вот как-то уже и не переживаю. Ну Арават… Я всякой нечисти повидала, а тут, подумаешь, противный старикан.
— Как там отец? — спрашивает Кир как бы между делом, протирая готовочный стол от одному ему видимой грязи.
— Когда я уходила, спал, сейчас не знаю, — пожимаю плечами. — Раскладывай омлет, я пойду его проведаю, вдруг он тоже завтракать будет.
Азамат к моему приходу как раз успел открыть один глаз и вспомнить, кто он и где. Я плюхаюсь на кровать рядом и принимаюсь ощупывать и осматривать пациента. Он скорее жив — ловит мои руки, щекочется и целуется. Настроение тоже по высшей отметке, видать.
— Завтракать будешь? — спрашиваю.
— Не отказался бы, — отвечает он севшим голосом.
Если учесть, что у него и в норме голос такой низкий, что можно асфальт дробить, сейчас это уже что-то сродни извержению вулкана.
— Тогда одевайся. Тепло.
Я вытаскиваю из шкафа самый тёплый Азаматов домашний костюм, флисовые носки и свитер маминой вязки.
— У нас в кухне северный полюс? — интересуется муж, облачаясь.
— Ну, там нет ковра на полу, — замечаю я. — А подвал не отапливается.
Азамат закатывает глаза, но не спорит. Привык, что я в этих делах не допускаю разногласий.
Внизу Кир сразу кидается его обслуживать.
— Отец, ты кофе будешь или чай? А молока тебе подогреть? С перцем, с маслом?
— Погоди, — рокочет Азамат. — Дай я поем, а там посмотрим, — он кивает Аравату, неуютно сидящему у противоположного торца стола. — Как у тебя ночь прошла? Где тебя положили-то вчера?
— Да тут, — Арават кивает на диван у окна. — Ничего, всё хорошо, дом у тебя добротный, сразу видно… Вот только кошки… Стоит лечь, приходят и сверху ложатся. Это что вообще? Я пару раз их согнал, потом заснул. Утром все на мне были. Зачем тебе их столько, тут вроде не болота, гнуса особо не должно быть?
— Просто так, — улыбается Азамат. — Мы любим зверьё.
Кир тихонько прыскает, прикладывает руки к голове, где у Хоса уши и помахивает ими. Мы тоже ухмыляемся, а Арават только сдвигает брови и переводит взгляд с Кира на нас и обратно.
— Кстати, куда Хос вчера делся? Домой ушёл? — спрашиваю я.
— Не, он у меня в комнате дрыхнет, — мотает головой Кир. — Всю ночь мульты смотрел в телефоне, на рассвете окосел от них совсем и завалился под столом.
Арават вытаращивает на Кира возмущённые глаза, а потом серьёзно сообщает Азамату:
— Я как раз собирался с тобой серьёзно поговорить о том, что твой сын водится с сомнительной компанией…
Наш дружный оглушительный гогот повергает его в глубокое недоумение.
— Между прочим, — вспоминает Азамат. — Кто-нибудь мне расскажет, как так получилось, что вы хорошо знакомы, а я об этом ничего не знаю?
Кир опускает взгляд и ёрзает на месте.
— А чего тут рассказывать? — с вызовом говорит Арават. — Ты за ним особо не присматривал, но кто-то же должен! А я его ещё в Худуле заприметил, до того, как ты о нём публично объявил. Ох и сильно же я удивился… Свою-то кровь всегда признаю…
— Кир, а ты почему ничего не сказал? — Азамат переводит испытующий взгляд на ребёнка, которому, судя по тому, как он извивается, кто-то насыпал муравьёв на стул.
— Ну, я не хотел тебя напрягать… И вообще мы не очень часто разговаривали тогда…
— Котик, не мучай ребёнка, — вступаюсь я. — Сам подумай, что он мог тебе сказать? И как бы ты отреагировал, узнав, что твой отец сдружился с твоим сыном помимо твоего ведома?
— С твоим, да уж, — как-то странно усмехается Арават.
— Ты о чём? — моргает Азамат.
Арават тяжело вздыхает.
— Сынок, я понимаю, ты хотел меня защитить. Но уж мальчику-то можно сказать правду.
Мы все дружно моргаем. Азамат соображает первым:
— Ты что, думаешь, он твой, что ли?
— Конечно мой! — отрезает Арават. — Он же как с меня отлит, ты на него посмотри!
Кир втягивает голову в плечи и поглядывает то на нас, то на деда.
— Этого не может быть, — говорим мы с Азаматом хором.
— Ну конечно! — протягивает Арават. — Ладно уж, в своём-то кругу можно и начистоту. Я ничего не отрицаю. Знаю, что ты мать очень любил всегда и тебе обидно, наверное, но сам посуди, она ведь от меня ушла девять лет назад! А я был ещё ничего себе мужик. Да и разница у нас была изрядная, ты же знаешь, она ведь не красавица… Конечно, это всё не оправдание, но я бы не стал от него отказываться, если б знал.
Мы с Азаматом переглядываемся. Так и подмывает спросить Аравата, спал ли он с Азаматовой невестой, но по официальной версии она не имеет к Киру никакого отношения, а рассказывать Аравату всю подноготную не очень-то хочется. С его представлениями о должном как знать, не выдаст ли. По легенде же я мать Кира, соответственно, это со мной он должен был бы согрешить. Боже, как это отвратрительно!
