Изгои (СИ) - Калиничев Иван

— Кстати, у меня тоже есть татарские корни, — поделилась Джей.

— Неужели? — произнес Луцык.

— Угу. Ну там какой-то дальний родственник. О-очень дальний. Я его раза три всего видела. Зовут дядя Марат. Помню, усы у него были и плешь на голове. А работал он таксистом. Неказистый с виду мужичок, но говорят, бабы на него так и вешались.

— Подтверждаю, такое бывает. У меня знакомый был тоже плешивый, да еще и без руки, так он семь раз женат был. О как!

— Кстати, Луцык, все не было времени спросить, а почему ты развелся? — спросила Джей.

— Не сошлись характерами.

— Понимаю. Ты далеко не подарок.

— Чего сразу я-то? Может, это Ленка!

— Вот уж не поверю!

— Ладно, ладно, не она. Но ты могла бы быть и потактичнее.

— Признавайся, все из-за бухла?

— Ну не такой уж я и алкаш…

— В постели были проблемы?

— Какие проблемы?

— Это у тебя надо спрашивать. Скорострел, самострел…

— Самострел? Это что еще такое?

— Порнозависимость. Настоящий бич современных мужчин. Главная причина эректильной дисфункции.

— Да ну тебя!

— Прости, я просто предположила. Так в чем причина?

— Я не хочу об этом говорить.

— Ну дело твое.

— И кстати, с сексом у меня полный порядок.

— Очень за тебя рада.

Грузовик наехал на кочку, друзей слегка тряхнуло.

— А что, если на этой планете водятся динозавры, — предположил Кабан.

— Было бы круто! — ответил Луцык.

— А у тебя есть любимый динозавр?

— Тираннозавр, конечно же. А у тебя?

— Улугбекзавр узбекистаненис!

— Чего? Ты это сам сейчас придумал?

— Нет. Реально был такой зверь. Хищник, в сто раз круче ти-рекса. Его останки нашли в Узбекистане, а имя дали в честь древнего султана и ученого. Точно переводится как «Ящер Улугбека из Узбекистана».

— А вдруг тут живут антропоморфные мутанты? — ворвалась в дискуссию Джей.

— Добрые или злые? — поинтересовался Кабан.

— Где ты видел добрых мутантов?

— Черепашки-ниндзя же.

— А, точно! — Джей задумалась. — Было бы прикольно встретить здесь Рафаэля, Микеланджело, Донателло и Леонардо.

— И учителя Сплинтера!

— Не-не, только не его. Ненавижу крыс.

— Формально Сплинтер не крыса, а мутировавший человек по имени Хамато Йоши.

— Это альтернативная версия из мультфильма восемьдесят седьмого года. В оригинале Сплинтер изначально был ручной крысой.

— Не знал, что ты фанатеешь по «Черепашкам».

— Это все мой жених. Вот он точно фанат. У него дома даже есть доспехи Шредера. Говорит, что это оригинальный реквизит со съемок фильма.

— Старого или нового?

— Того, что спродюсировал Майкл Бэй.

В диалог включился Луцык:

— Желейный угорает по «Черепашкам-ниндзя»⁈ Кто бы мог подумать!

— К твоему сведению, моего жениха зовут Валера.

— А вы часом не устраиваете ролевые игры?

— Чего⁈

— Ну типа он одевается Шредером, а ты Рафаэлем. И он такой: «Не спорь с судьбой, присоединись ко мне». А ты такая: «А жареных гвоздей не хочешь? Я спросил: жареных гвоздей не хочешь?». И потом вы сбрасываете с себя костюмы, и пошло-поехало.

— Какой же ты мерзкий! Теперь понятно, почему от тебя ушла жена.

Грузовик завернул за холм, и все лишились дара речи от удивления. Перед ними раскинулось поселение, огражденное невысокой каменной стеной. Были видны саманные домики c покатыми крышами, из которых торчали струящиеся белыми столбами дыма трубы. Между домами сновали люди, колесили запряженные мохнатыми тележки. В общем, кипела обычная жизнь. А над всем этим возвышался длиннющий флагшток с развивающимся кумачевым знаменем.

— Мы, кажется, приехали, — взволнованно произнес Кабан.

06. Трудовая коммуна имени В. В. Маяковского

Стоило машине остановиться, рядом с ней показался вооруженный помповым ружьем парень. Совсем юнец, лет 18–19. Низкорослый и рыжий, с кривым шрамом на левой щеке. На нем была синяя спецовка и сапоги с широкими брезентовыми голенищами.

Взяв грузовик на мушку, рыжий строго спросил на чистейшем русском языке:

— Кто такие? Откуда?

Функции переговорщика взял на себя Луцык:

— Мы с Земли.

— Понятное дело, что не с Марса. Выйти из машины! Оружие наземь! Руки за голову!

Спорить никто не стал, приказание выполнили. Джей выбросила ножик. Стражник подобрал его, сунул за голенище и окинул путников смурным взглядом:

— Новоприбывшие?

— Ну… да… наверное…

— Оружие еще есть?

— Это все.

— Попрошу предъявить парашюты.

— Их унесло ветром.

— А где Лютый?

— Что еще за Лютый?

— Человек, угнавший эту машину.

— Ах, он. Погиб. Тушканчики сожрали.

Рыжий поскреб пятерней в затылке:

— Что в кузове?

— Инструменты и аппаратура.

— Какие?

— Музыкальные. Гитары, бас, барабаны, колонки… мы их в контейнере нашли…

— Прикольно.

Из-за поворота появился еще один человек в спецовке, сапогах и с помповиком. Новый персонаж был обрит под ноль, нос его выглядел неестественно вздернуто, а на левом глазу красовался ячмень.

— Ты где пропадал, Пятак? — поинтересовался рыжий.

— Похезать ходил. Я же тебе сказал!

— Тебя пятнадцать минут не было, я уж думал, ты в очко провалился.

— Желудок чего-то прихватило, — пожаловался страдалец и перевел взгляд на новоприбывших. — Свежачок?

— Он самый.

— А чего это они на тачке приехали, которую Лютый угнал, а?

— Не знаю. Будем разбираться. Ты постой пока здесь, а я отведу их в администрацию к Лаптеву.

— Слушай, Ржавый, когда обратно пойдешь, загляни в столовую, захвати чего-нибудь похавать, а?

— Постараюсь, но не обещаю.

— И что же тебе может помешать?

— Дядя Франк вышел на работу после болезни, а у него снега зимой не выпросишь.

— Зато повар отменный, не то что Люсия. Всю неделю какими-то помоями кормила, собака.

Их привели в довольно просторное помещение с двумя большими окнами, располагавшееся на первом этаже двухэтажного дома. Всю мебель составляли грубо сколоченный письменный стол, стоявший по центру, колченогий шкаф в углу и сделанная из металлической бочки печка-буржуйка, на ней грелся дюралевый чайник. На одной из стен висел кумачовый лозунг: «Вперед, к победе коммунизма!»

За столом на табуретке сидел пузатый мужчина лет шестидесяти. Его яйцевидную голову венчала мудрая плешь, а затылок «украшал» жиденький хвостик. Мужчина был одет в парусиновый костюм, на ногах были кожаные сандалии. Он что-то писал в толстой тетради старой перьевой ручкой, периодически обмакивая ее в квадратную чернильницу. Утомленное лицо и темные тени под глазами пишущего свидетельствовали о бессонной ночи, а то и не одной.

Наконец он закончил свой труд и, отложив в сторону открытую тетрадь, чтобы высохли чернила, подозвал Ржавого. Тот стал ему что-то торопливо шептать, сопровождая свои слова энергичными жестами.

— Принял, понял, обработал, — в какой-то момент прервал тихого докладчика мужик, отослал его и обратился к гостям. — Добро пожаловать на Карфаген, товарищи новоприбывшие! Вы находитесь в трудовой коммуне имени В. В. Маяковского. Говоря по-простому, в Маяковке. Я — здешний председатель, фамилия моя Лаптев. Ко мне можно обращаться просто, без выканья: Сергей Леонович. А вас как звать-величать?

— Виктор Луцык, — сказал писатель.

— Гузель Мусаевна Дасаева, — пискнула Гюрза.

— Остап, — представился ее сердечный друг.

Руководствуясь примером Остапа, остальные назвали только свои клички:

— Кабан.

— Джей.

— Рад знакомству, — улыбнулся Лаптев. — Но позже я все-таки попрошу вас написать биографии. Коротенечко, буквально на страничку.

— Сергей Леонович, а Карфаген — это что? — приступил к добыче информации Луцык.

— Планета, на которой мы находимся.

— То есть мы не на Земле?

— Нет.

— Что и требовалось доказать, — трагично вздохнула Джей.