Надежда Первухина - Блюз полной луны
— Рви! — простонал вервольф.
И Павел рванул. Сюрикен с чавкающим звуком покинул плоть. Вервольф приглушенно взвыл, заталкивая себе в рот одеяло, чтоб не поломать зубы от боли.
Оставшиеся два сюрикена вышли легче. Павел обильно полил раны перекисью водорода. Потом смазал зеленкой и забинтовал.
— Я теперь хоть превратиться могу, — проговорил вервольф. — Спасибо тебе, брат.
И он с трудом, но методично превратился в человека.
— Вот теперь поесть бы, — сказал он, и глаза у него загорелись.
Павел пошарил у себя в карманах — негусто. Даже на бутылочку "Актимель" не хватит.
— У меня есть деньги, — понял Павловы страдания вервольф. — Вон полка, а на полке шкатулка.
Павел обнаружил в шкатулке десять тысяч рублей. Взял тысячу, показал оборотню:
— Столько хватит?
— Нет, бери две. Сырое мясо дорогое.
— Вы собираетесь есть сырое мясо?
— Конечно, сынок. Ничем другим себя не восстановишь. Видно, ты еще слишком молодой оборотень, если простых вещей не знаешь. Бери два кило говядины, можно с костями, и два — свинины. И еще минеральной воды в бутылках, штук шесть.
— Хорошо, — сказал Павел. — Мы пойдем, потому что Лена все это одна не дотащит.
— Идите, идите, только поскорее! Тут в двух кварталах есть фирменный магазин Великолукского мясокомбината. Я там сам всегда затариваюсь.
Они не вышли — вылетели из гаража.
— Павел, ты что, действительно пойдешь за мясом?
— Конечно. Ты, Лена, если не хочешь со мной идти, — не ходи.
— Не понимаю, почему ты так возишься с этим оборотнем.
— Когда-нибудь я тебе объясню, но не сейчас. О, вот и магазин!
Павел вошел в магазин, Лена ждала его у выхода. Павел вернулся, нагруженный покупками. Лена забрала у него часть пакетов:
— А то смотреть на тебя страшно, сколько ты тащишь. Будто весь магазин ограбил.
Они вернулись в логово вервольфа. Тот, похоже, сумел как-то помыться и вообще привести себя в божеский вид. Во всяком случае, он был одет, так что Лена тоже протиснулась в гараж.
Павел поставил пакеты на пол, вервольф вооружился длинным ножом и стал есть, отрезая длинные тонкие полоски мяса. Кстати, ел он благородно — ни чавканья, ни хлюпанья, но Лена все равно через некоторое время вышла из гаража, сказав, что ей нужно на свежий воздух.
Съев примерно полтора кило мяса, вервольф улыбнулся Павлу окровавленными губами:
— Не дал помереть, добрый ты…
Он открутил крышечку от бутылки с водой и жадно выпил.
— Ну вот и заморил я, что называется, червячка.
Вервольф спрятал остатки трапезы в небольшой переносной холодильник, что стоял в углу гаража. Сполоснул водой лицо и руки. Вытерся бумажными полотенцами.
— А теперь давай знакомиться, — сказал вервольф. — Меня зовут Александр Блок. Нет, ты не подумай, что я прикалываюсь. Просто у нас фамилия такая — Блок, ну мамаша и назвала Александром. Хорошая у меня была мама. Настоящая волчица. Погибла во время облавы на волков. А отца я даже и не знаю: кто он был, человек ли, вервольф ли… Ну а тебя как зовут?
— Павел. Павел Лозоход. Я не москвич. Я из Щедрого приехал.
— Щедрый? Слыхал что-то. Говорят, там у вас волкам вроде меня привольно живется.
— В общем-то да.
— А в Москву тебя что принесло?
— Я в университет поступил. Культуры и искусств. На библиотечное отделение.
Блок изобразил крайнее удивление:
— Ну, парень, ты меня потряс! Чего тебе в Щедром не сиделось!
— Мир захотелось посмотреть. Москву. И потом, высшее образование, оно не лишнее.
— Да на кой пес вервольфу высшее образование?! Делать, что ль, больше нечего?
— А что, лучше по старым гаражам скрываться?
— Да, брат. Тут ты меня поддел. Ни один порядочный вервольф себе такой гаражной жизни не пожелает. Только я не всегда так скитался. У меня и карьера была, и деньги. Пока я дорогу Московской Общине оборотней не перешел.
— А чем вы не угодили Общине?
— А так… Ко двору не пришелся.
— И все-таки.
— Любопытный ты какой. Ладно, скажу. Так уж получилось, что я у главы Общины восьмую невесту увел. Ты в курсе, конечно, что глава Общины — волк полигамный?
— Н-нет.
— Ну вот. Там ему готовили девушку. Тоже вервольфа. А я возьми да переспи с ней. Драпать пришлось сюда, на задворки Москвы, в гараж.
— А она? Что было с ней?
— Она тоже бежала. Не знаю только куда. За ней теперь и Община, и собственная семья охотится — она навлекла на родственников позор, как же!
Павел вспомнил свое совокупление с волчицей. Кто знает, а вдруг это она и была? Горячая девчонка.
— Ладно, — сказал Павел. — Пора мне. Да и Лена заждалась.
— Слушай, Пашка…
— Да.
— Ты приходи ко мне иногда. Ты ведь недавно прошел Изменение.
— Да, не так давно.
— А я уже волк опытный. Может, подскажу тебе чего. Главное, держись подальше от Общины.
— Но мне ведь надо зарегистрироваться.
— Зарегистрируйся и живи подальше. Лучше б ты вообще в свой Щедрый уехал. Тут у нас — неблагополучная зона.
— Ладно, — усмехнулся Павел. — Как-нибудь справлюсь. Ну все, пока.
— Пока…
Павел вышел из гаража. Среди зарослей чертополоха скрывалась скамейка. Старая такая, облезлая. На ней сидела и ждала его Елена. Павлу стало чертовски приятно от того, что его ждет такая красивая и во всех отношениях продвинутая девушка.
— Извини, что заставил тебя ждать, — сказал Павел.
Она подняла на него глаза…
И что-то такое вдруг за искрило в воздухе…
…И лишь долгое мгновение спустя Павел сообразил, что они с Леной целуются. Причем не так, как какие-нибудь школьники, а неистово и взахлеб. И даже чертополох не мешает!
Елена наконец оторвалась от Павла.
— Извини, — выдохнула она. — В тебе что-то такое было…
— Что?
— Страстное. Мы, феи, распознаем флюиды и феромоны. Ты такой шел… Я прямо вся растаяла перед тобой.
— Это я перед тобой растаял. Сидишь тут, а глазищи — в полнеба! Я понял, что погиб.
И они снова принялись целоваться.
И только через долгую-долгую минуту оторвались друг от друга. И тут Павел почувствовал укол стыда.
— Пойдем отсюда, — сказал он.
— А этот волк… Он в порядке, да?
— Думаю, на ближайшее время да. Кстати, его зовут Александр Блок. Представляешь?
— Вот это да!
Они отправились в метро. Молча сидели под грохот электрички, улыбались и держались за руки. Только Павлика грыз стыд. За тот момент страсти, испытанный с волчицей. Это было как измена.
Они доехали до "Речного" и решили добраться до университета пешком. Потому что в маршрутке целоваться было неудобно.
— Лена, я должен тебе сказать… — начал Павел, краснея.
— У тебя была девушка? Или есть?
— Была. И не девушка, а волчица. В смысле оборотень. Я даже имени ее не знаю, и в человеческом облике никогда не видел. Получилось так… Почти случайно.
Лена помолчала. Потом спросила:
— А сейчас у тебя с ней что?
— У меня с ней ничего! — воскликнул Павел. — Я же говорю, это была случайность. И больше такого не повторится.
— Ну и ладно. В конце концов, у меня ведь тоже был парень. Ну который Мел. Ты ведь не сердишься на меня за него?
— Не сержусь. Но если ты снова пойдешь к нему, я отгрызу ему голову.
— Ой, а ты правда можешь?
— Что?
— Отгрызть голову?
— Не знаю, я еще не пробовал. А надо?
— Дурачок.
— Елена, — вдруг остановился Павел, — ты должна знать, что раз в месяц, в полнолуние, я становлюсь волком. И с этим ничего не поделаешь. Поэтому если ты боишься…
— Я не боюсь, — сказала Лена. — Потому что раз в месяц, в полнолуние, у меня вырастают крылья и я летаю над землей, отчаянно визжа от радости. Ты должен об этом знать. Если хочешь, чтобы твоей подружкой была фея.
— Конечно, хочу.
В поздних сумерках Павел отвел Лену на ее чердак, а потом вернулся в общагу. Вахтерша проводила его недобрым взглядом, хотя он купил ей большую шоколадку "Альпен гольд".
Павел поднялся на свой этаж. На этаже было непривычно тихо — ни пьянок, ни дебошей. Павел на минутку заскочил в туалет и поразился тому, в какой чистоте он, оказывается, может содержаться. Старые, с отбитыми краями писсуары и раковины были заменены новой, прямо-таки элитной сантехникой, пол начисто выскоблен, и даже надписи на стенах замазаны свежей побелкой.
Павел вышел из туалета, гадая — может, завтра их общагу посетит президент? Интересно, а душ тоже наладили? И что-то ни одного таракана не видно…
Он вошел в свою комнату. Здесь тоже царила чистота, а тихие, трезвые и даже причесанные Митя и Гарик сказали Павлу вежливо:
— Добрый вечер, Павлик. Как хорошо, что ты пришел. Будешь ужинать?
— Конечно, он будет ужинать! — раздалось утверждение на ломаном русском языке.
И тут из-за дверцы шифоньера пред Павликовы очи явился…
