Леонид Каганов - Харизма
Аленка бросилась мне на шею и заплакала.
- Надо выпить, - сказал наконец Баранов. - А то я ничего не понимаю.
- Ты же упал и разбился? - сказала Ольга.
- Кто сказал? Никто не разбился, никто не упал. То есть упал, но не разбился.
- У тебя кровь на лице, - сказала Ольга. - На лбу. Я поплевал на пальцы и потер лоб.
- А так?
Ольга заботливо вынула платочек и стала тереть мне лоб.
- Все, - сказала она. - Теперь нету.
- И отлично, - сказал я. - Пойдемте, нам еще надо успеть на обратный автобус.
И мы пошли. Дошли до пересадки канатной дороги, к нам бросилась бабулька-смотритель.
- Ну что? - закричала она. - Нашли?
- Кого нашли? - спросил я холодно.
- Ну кто у вас там вниз упал?
- Никто у нас вниз не падал, - сказал я. - Откуда такая информация?
Бабулька посмотрела на меня сурово, поджала губы, но ничего больше не сказала. Мы сели на канатку и без приключений спустились вниз, в долину. И на автобус успели, и вернулись в поселок у моря, где снимали сарайчик. Мы весело болтали всю дорогу и, казалось, уже забыли, что кто-то падал сегодня с канатной дороги вниз. Да и мне уже казалось, что ничего этого не было.
Неприятность ждала нас в поселке при выходе из автобуса. На остановке стоял милицейский фургончик, возле него толпились трое скучающих ментов. По-южному загорелые и поджарые, они ленивыми глазами провожали всех, кто вылезал из автобуса, но прицепились почему-то только к нам.
- Ребята, документики готовим, - сказал один из них.
- А что случилось? - спросил я.
- Ничего, - пожал плечами милиционер. - Проверка. Документики. Регистрация. Отдыхающие?
- Отдыхающие.
- Значит, регистрация должна быть. Если нет регистрации - штрафчик.
Регистрации у нас, конечно, не было, какая там регистрация, на две недельки к морю выбрались.
- Штрафчик? - спросил я грозно.
- Алекс, Алекс, не надо, - зашептала сзади Аленка, нежно положила мне ладони на плечи и успокаивающе помассировала.
- Готовим, готовим документики, - сурово сказал второй милиционер, подходя вплотную.
- Побыстрее, пожалуйста, - сказал третий. Паспорта у нас были с собой, мы вручили их милиционерам.
- Угу, - сказал первый милиционер. - Регистрации нет? Готовим штраф.
Баранов вздохнул.
- А может, договоримся как-нибудь? - сказал он и подмигнул милиционеру.
- О том и речь, - спокойно сказал милиционер, - Штрафчик заплатим - и свободны.
- Только рюкзачки и кармашки покажем, - пробурчал второй милиционер.
- Это зачем? - спросил я.
- Мало ли что. Знаем мы вас, приезжих. Оружие, наркотики.
- Какие наркотики? - обиделся Баранов.
- Уж не знаю, какие у вас наркотики, но выкладывайте все, какие есть, - кивнул первый милиционер.
- Хорошо, - сказал Баранов и расстегнул свой рюкзачок.
Первый милиционер наклонился, просунул руку и пошуровал внутри. Естественно, ничего там не нашел. Ольгина куртка, мятая пластиковая бутылка с минералкой и прочий мусор отдыхающих студентов. Милиционер внимательно ощупал кармашек рюкзака. Там хрустели маленькие пакетики.
- Что это? - спросил милиционер.
- Я при женщинах стесняюсь отвечать, - сказал Баранов.
Милиционер расстегнул кармашек и заглянул внутрь,
- Понятно, - сказал он. - А зачем такое количество?!
- Люблю я это дело, - мечтательно вздохнул Баранов.
Второй милиционер тем временем похлопал меня по карманам. Я вытащил мобильник и носовой платок.
- А в этом кармане что? - спросил милиционер.
- Пустой, - сказал я и вывернул карман наружу. В пыль плюхнулся палец - тусклый и посиневший. Наступила зловещая тишина. Второй милиционер проворно нагнулся, поднял палец и подул на него, сдувая пылинки и налипший сор. После чего торжествующе показал палец коллегам.
- Н-у-у-у… - протянул первый милиционер. - Все понятно.
- Что вам понятно? - спросил я. - Это мой палец. Милиционеры переглянулись. Баранов открыл рот и посмотрел на Шуршика. Шуршик посмотрел на Баранова.
- Придется проехать, - сказал первый милиционер, - Быстро, быстро в машину.
Нас энергично затолкали в фургончик и повезли. Ехали мы молча. Сидеть на деревянной скамейке в душном железном ящике было неудобно, к тому же машина неслась по горной дороге, и ее мотало в разные стороны.
Наконец машина остановилась, дверь распахнулась, и мы вышли наружу. Это был дворик сельского отделения милиции. Я огляделся. Отделение милиции находилось в каменном двухэтажном особняке, крашенном в противный желтый цвет. Неподалеку грудились пятиэтажные дома, далеко внизу колыхалось море, а наверху в сиреневой дымке маячили горы, и надо всем этим, в темнеющем южном небе, висела яркая луна, идеально круглая.
- Быстро заходим в помещение, - скомандовал первый милиционер.
Нас провели внутрь, мимо стойки дежурного, мимо клетки обезьянника, где на каменном полу храпел в стельку пьяный мужик. Быстро обыскали еще раз, отобрали все вещи и заперли в камере. Это была самая настоящая тюремная камера. По крайней мере именно так я ее себе и представлял. Вдоль исписанных стен тянулись деревянные лавки. Мы сели на них. Я на одну, ребята - на противоположную. На меня они не смотрели. Долгое время мы сидели молча. Наконец сказал:
- Ребята, честное слово, я сам не знаю, как это. Ребята молчали.
Распахнулась дверь, и вошел незнакомый пузатый милиционер.
- Матвеев! - сказал он грозно и оглядел комнату, - К следователю!
Я молча встал и пошел к двери.
- Стоп, - сказал пузатый и положил руку на кобуру. - Вперед на расстоянии! Двигаться и останавливаться по моей команде!
Я пожал плечами и кивнул. Милиционер провел меня по крохотным коридорам до лестницы, заставил подняться на второй этаж и довел до двери с яркой табличкой “Старший дознаватель Серпухов А.Г.”.
- Стоп! - сказал пузатый. - Входи.
Я толкнул дверь и вошел в кабинет. Кабинет был обставлен бедно - в углу стоял сейф, рядом кресло и письменный стол, на краю которого торчала лампа на длинной железной ножке. Напротив стола белела крашеная табуретка. Окно было забрано решеткой.
- Садись на табуретку, - сказал пузатый, запер дверь и сел в кресло.
- А где следователь? - спросил я.
- Я следователь, - сказал пузатый.
Он достал из кармана кителя очечник, нацепил на нос очки, неспешно порылся в ящике стола, вынул лист бумаги и ручку. Разложил это все перед собой. На секунду задумался и залез под стол. Долго там копошился и шуршал проводами, наконец звякнул штепсель, и лампа на столе зажглась неожиданно ярко.
Толстячок вылез из-под стола, довольно потер ладони и повернул лампу так, чтобы она била мне в лицо.
- Ну-с, - сказал он. - Начнем. Рассказывай!
- Матвеев Алексей Леонидович, - сказал я. - Студент Института автоматики, старший лаборант кафедры вычислительных машин, по совместительству работаю начальником отдела информационных технологий московского представительства “ЕМ-софт”.
- Помедленней, - сказал толстяк, выводя на листе бумаги фразу за фразой. - Год рождения, прописка?
Я назвал.
- Отлично, - сказал толстяк, залез в карман кителя и вынул полиэтиленовый пакетик.
В пакетике лежал палец. Следователь потряс пакетиком и бросил его на стол. Поправил абажур лампы, чтобы прямее светила мне в лицо, и подул на обожженную руку. Затем еще раз потер ладони и уставился на меня.
- Ну? - сказал он.
- Палец мой, - сообщил я.
- Руки подыми! - скомандовал толстячок. Я поднял ладони.
- Где же твой? - спросил следователь.
- Не могу знать, - сказал я. - Наверно, дополнительный.
- Ты мне здесь не Ваньку валять! - сурово сказал следователь. - Где хозяин пальца?
- Я хозяин пальца.
Следователь побагровел, вскочил со стула, пробежал взад-вперед по кабинету и сел обратно.
- Убийство - сто пятая статья, - заявил он. - Ты это знаешь?
- Нет никакого убийства, - сказал я. - Палец мой. Сравните.
Я вытянул вперед указательный палец и встал с табуретки.
- Сесть! - взвизгнул следователь. - Сесть на место! Я сам командую!
Я сел обратно на табуретку. Следователь аккуратно развернул полиэтиленовый пакет и вынул палец. Затем покопался в столе, достал черную подушечку с печатью и чистый лист бумаги. Отложил печать в сторону, схватил палец и потыкал его в краску. Затем прижал к бумаге.
- Так, - сказал он. - Теперь подойди сюда.
Я подошел. Следователь схватил мою руку и с силой вжал в красящую подушку. Затем поставил оттиск моего указательного пальца рядом.
- Сесть на место! - скомандовал он. - Сейчас я тебя… Он достал из ящика гигантскую лупу в медной оправе - я думал, такие бывают только в музеях, - и начал внимательно изучать оба отпечатка.
- Ну и где? - заявил он сразу. - Абсолютно ничего общего! Хотя-я-я…
Он долго водил лупой по листку бумаги. Я смотрел в решетчатое окно. Там в ослепитель-но черном небе плыла огромная луна. Такая огромная и круглая, какая бывает только на юге.
