Сэнди Митчелл - Архив комиссара Каина
Присутствующие комиссары склонили головы, поздравляя самих себя с этой высокой долей.
— А это значит, что мне всегда противна идея пожертвовать жизнью закаленного солдата для чего-либо, кроме обеспечения побед, которых требует от нас Его Святейшее Величество.
— Я полагаю, что вы в конечном итоге приведете свою речь к какому-то выводу? — перебил Пайрита.
Я кивнул так, будто он оказал мне любезность, а не прервал меня. На повторение этой речи перед зеркалом в каюте я потратил большую часть утра.
— Конечно же, и сейчас я перейду именно к нему. Я и мои коллеги, — произнес я, лишний раз подчеркивая, что оглашаю не свое решение, а тщательно выработанное общими усилиями мнение, — не видим смысла в том, чтобы просто казнить этих солдат. Их смерть не выиграет нам никаких битв.
— Но Устав… — начал Пайрита.
Настал мой черед перебить его на полуслове:
— …определяет смерть как наказание за их преступления. Но только он не уточняет, что смерть должна быть немедленной. — Я обернулся к шеренге озадаченных и напуганных заключенных. — Решением Комиссариата вы будете находиться в заключении до тех пор, пока не представится возможность переправить вас в штрафной легион, где вас, без сомнения, в свое время найдет благородная смерть в бою. До того времени, буде возникнет необходимость в добровольцах для особенно опасного боевого задания, вам будет предоставлена честь занять их место.
Я снова окинул взглядом жалкую группку заключенных. Агрессивность Келпа и Требек смягчилась удивлением, Холенби все еще был в замешательстве от неожиданного поворота событий, Веладе едва сдерживала слезы облегчения, а Сорель… Выражение его лица оставалось непроницаемым, как будто все происходящее не имело к нему ни малейшего отношения.
— Увести!
Я подождал, пока они выйдут из комнаты, подгоняемые шоковыми дубинками конвойных полицейских, и обернулся к Пайрите:
— Вы удовлетворены решением, капитан?
— Полагаю, у меня нет другого выбора, — горько ответил он.
— Мои поздравления, комиссар! — Кастин подняла стакан амасека, произнося тост за мою победу, и столовая разразилась овациями.
Я скромно улыбался, проходя к столу старших офицеров, а мужчины и женщины вокруг аплодировали, восклицали и скандировали мое имя, и вообще вели себя так, будто я был Само Императорское Величество, заглянувшее с визитом. Я даже с некоторой тревогой ожидал, что кое-кто попытается запанибратски похлопать меня по спине, но то ли уважение к моему рангу, то ли естественное нежелание оказаться близко к Юргену (который, как обычно, отирался около меня) или и то и другое вместе удержало их чувства в узде. Занимая свое место между Кастин и Броклау, я поднял руку, прося тишины, и в столовой постепенно стало тихо.
— Благодарю вас всех, — сказал я, добавляя точно отмеренную дозу дрожи в голос, намекая на сильные, но жестко сдерживаемые чувства. — Вы оказываете слишком много почестей тому, кто всего лишь выполняет свою работу.
Как я и полагал, мне ответил хор несогласных, превозносящих меня голосов. Я снова поднял руку, призвав их к тишине.
— Но, если вы настаиваете… — Я подождал, пока утихнет бурный смех. — Раз уж мне предоставлено всеобщее внимание, что является живительной, новой струей в жизни штабного офицера… — Последовала новая волна смешков, теперь они все были у меня как на ладони. Я снова призвал их к тишине, принимая более серьезное выражение лица. — Я хотел бы озвучить встречные поздравления. За то короткое время, что я имею честь служить в этом полку, вы превзошли мои лучшие ожидания. Последние несколько недель были трудными для всех нас, но я могу с уверенностью заключить, что мне никогда еще не доводилось служить с полком, более готовым к бою и более способным взять победу, когда придет время.
С уверенностью? Конечно. Но вот по правде ли, это уже был совсем другой вопрос. Впрочем, мои слова произвели желаемый эффект. Я поднял бокал, провозглашая тост за присутствующих:
— За Пятьсот девяносто седьмой. За славное начало!
— За Пятьсот девяносто седьмой! — подхватили равно мужчины и женщины, увлеченные дешевыми эмоциями и еще более дешевой риторикой.
— Хорошо сработано, комиссар, — прошептал Броклау, когда я сел. Здравницы все еще звучали оглушительно. — Уверен, вы наконец-то превратили нас в приличное боевое соединение!
Ха, я добился кое-чего гораздо более важного. Я утвердил себя как популярную фигуру среди простых пехотинцев, а это значило, что в бою они будут прикрывать мою спину, если, конечно, я буду достаточно глуп, чтобы оказаться хоть сколько-нибудь близко к настоящим боевым действиям. То, что я собрал их в эффективную боевую силу, было просто полезным довеском.
— Я лишь исполнил свои обязанности, — ответил я, как мог более скромно, чего они, конечно, и ожидали.
И они это проглотили.
— Весьма вовремя, — добавила Кастин.
Я предусмотрительно сохранил невозмутимое выражение лица, но почувствовал, как хорошее настроение начинает улетучиваться.
— Мы получили приказ о назначении? — спросил Броклау.
Полковник кивнула, подцепив с тарелки салата из адэвены.
— На какой-то захолустный шарик грязи под именем Гравалакс.
— Никогда о таком не слышал, — сказал я.
Комментарий редактора
Учитывая типичное для Каина полное отсутствие интереса к чему-либо не касающегося его лично, следующий отрывок может оказаться полезен в том плане, что позволит рассмотреть авторский рассказ в более широком контексте. Необходимо упомянуть, что книга, из которой он взят, не является надежным справочником по вопросам кампании в целом, но, в отличие от большинства остальных работ по вопросу Гравалакского инцидента, в нем, по меньшей мере, предпринята попытка обрисовать историческую подоплеку конфликта. Несмотря на очевидную субъективность автора в качестве летописца событий, его резюме касательно повода к войне является достаточно точным.
Из «Уничтожить виновных! Беспристрастный отчет об освобождении Гравалакса» за авторством Сентенция Логара 085.М42
Семена Гравалакского инцидента были посеяны за много лет до того, как пришло осознание всей глубины кризиса, и, оглядываясь назад, мы можем легко разглядеть, как медленно, на протяжении нескольких поколений, пускал свои корни этот нечеловеческий заговор. Надо признать, что историк обладает возможностью окинуть взглядом перспективу прошедших событий, чего, к сожалению, не скажешь об их участниках. Поэтому вместо того чтобы указывать обвиняющим перстом и упрекать их в глупости, нам подобает лишь склонить головы в печали, когда мы вспоминаем слепую поступь наших предков, которая привела их на край гибели.
Не нужно и говорить, что вина за это не может быть вменена слугам Императора, и особенно это касается тех, кто имел отношение к руководству военными силами Его Святейшего Величества, равно как и усердных адептов Администратума. Ультима Сегментум обширен, а Дамоклов Залив — это всего лишь непримечательный пограничный сектор. После того как в семьсот сороковых героический флот Крестового Похода указал язычникам Тау их место, внимание Империума обратилось на более близкие угрозы, среди которых были вторжение флота-улья «Левиафан», пробуждение проклятых некронов и непрекращающиеся диверсии со стороны предательских Легионов.
И все же тау оставались на периферии Имперского космоса и постепенно снова начали свои посягательства на благословенные владения Его Святейшего Величества.
До этого момента Гравалакс был лишь неприметным аванпостом цивилизации, едва ли замеченным большой Галактикой. Поверхность его континентов была достаточно плодородна, чтобы обеспечить пропитание немногочисленному населению, а недра содержали необходимое количество минералов для той промышленности, какую это население могло поддержать. Кратко говоря, на нем не было ничего, что обеспечило бы хоть какую-то торговлю, и слишком мало населения, чтобы набирать рекрутов в Имперскую Гвардию. Позволю себе выразиться грубо, но это была глушь, не представляющая никакого интереса.
Но если Гравалакс рассчитывал бесконечно оставаться непотревоженным, то сделал он это напрасно. Через столетие после порки от праведных рук служителей Империума черные сердцем тау вернулись, снова распространяя свою ядовитую ересь по просторам Залива. Когда они впервые попытали удачи на Гравалаксе, никто не знает[7], но к концу последнего века тысячелетия они плотно укоренились там.
Не станет неожиданностью для моих читателей, которые, как и все мы, должны сознавать врожденное вероломство чужаков, что добились они этого коварным путем тайного проникновения. И, как ни горько это отмечать, добровольными помощниками тау были те, чья алчность и глупость сделали их идеальными жертвами этого чудовищного заговора. Я веду речь, как вы, без сомнения, уже догадались, о так называемых каперах. Этих настоящих пиратах, которые готовы поставить свои интересы выше интересов Империума, человечества и священного Его Императорского Величества!
