Юлия Жукова - О богах, шакалах и детях
— Этому я всегда буду рад, совсем не обязательно приурочивать вкусный ужин к каким-то датам, — усмехается Азамат. — Давай перенесём на после Судного дня, хорошо? У тебя же там выходной?
Я киваю.
— Ну вот и отлично. Всё равно пока бормол не пересмотрю, вроде и не считается.
— А что это значит, "пересмотреть бормол"? — спрашивает Кир.
Меня приятно удивляет, что я не одна тут не охвачена сакральным знанием.
— Тебе пока это не нужно делать, — с улыбкой говорит Азамат. — Вот исполнится тебе двенадцать, пойдёшь на Совет тянуть бормол, которые о тебе говорят всё самое важное. А потом каждый год на день рожденья будешь их выбирать заново. То есть, можно и старые оставить, но тебе даётся шанс официально изменть свои отношения с миром. Я, правда, только один раз пересматривал бормол, в двадцать лет. Но вот теперь задумался, с прошлого года в моей жизни столько всего изменилось, надо бы с духовником посоветоваться, а он, мягко говоря, недоступен.
— Я бы предложил вам поговорить с Алтонгирелом, — протягивает Эцаган, — да только он не лучше. Вообще, когда два сильнейших духовника так себя ведут, это как-то настораживает. Не случилось бы какого катаклизма…
Айша внезапно резко мотает головой.
— Не случится, — переводит Кир.
— А ты знаешь, что происходит? — спрашиваю я у Айши.
Она кривится и делает неопределённый жест рукой.
— Частично догадывается, — снова поясняет Кир.
— Малышка, ну скажи пожалуйста, с Алтонгирелом всё будет хорошо? — взволнованно говорит Азамат.
Айша уверенно кивает, потом задумывается грустнеет, потом принимается гримасничать и жестикулировать. Кир долго смотрит на её пантомиму и наконец решается интерпретировать.
— В итоге да, хотя ему предстоит пережить что-то неприятное.
Айша подтверждающе кивает.
— Час от часу не легче, — вздыхает Эцаган. — Ну ладно, где там ваш ужин?
— Так мне никто не ответил, — усмехается Азамат. — Кальмары или сурчатина?
После того, как ужин заказан, меня внезапно осеняет:
— Слушай, Азамат, так мне, получается, тоже надо бормол пересматривать? Или только весной?
— Тебе пока не надо, — заверяет он. — Женщинам раз в три года положено. Считается, что женщины степеннее и не так быстро меняют взгляды.
— М-дя, конечно, — кривлюсь я. Не то чтобы мне очень хотелось заново выдумывать, что обозначают эти смешные фигурки, хотя теперь, собрав уже приличную их коллекцию, я немного лучше понимаю, что они значат. Но и очередное напоминание о положении женщины в обществе меня тоже не радует.
— А я сегодня помогал искусственный глаз вставлять! — внезапно радостно заявляет Кир.
Азамат с Эцаганом сглатывают, но муж всё-таки находит в себе силы восхититься.
— Ого! Это, наверное, очень сложно.
— Ну вообще операция сложная, конечно, — авторитетно соглашается Кир, — но я-то всё как обычно делал, так что мне было легко. Но ты представляешь, искусственный глаз — это так клёво! У него увеличение можно менять, как у бинокля или микроскопа, и фоткать можно прямо им, без камеры, и тут же в Сеть выкладывать! Даже новости читать и кино смотреть можно прямо в глазу!
— А, да, я про такое слышал, — улыбается Азамат, переводя тему на более застольную. — Есть такие линзы, которые вставляются в глаз и работают, как компьютер. Но, как я понял, они пока довольно маломощные, потому что из человеческого тела и окружающей среды много энергии не вытянешь, а элемент питания в глазу девать некуда. Вроде был вариант с солнечными батареями, но, как я понимаю, смотреть на солнце вредно даже через такую линзу. Так что их приходится снимать и подзаряжать каждые три часа, а это не очень удобно.
— Ну вот, — подхватывает Кир, полный энтузиазма. — А тут целый глаз! В него и аккумулятор помещается, и ещё там есть специальная клетчатая культура, которая для него энергию из крови берёт!
— Клеточная, — поправляю я.
— Да-да, — не смущается Кир. — А потом этому мужику ещё пришивали новое веко, выращенное в стеклянной мисочке…
— Кир, я боюсь, что не все тут разделяют наших восторгов по поводу современных врачебных практик, — говорю я, наблюдая, как Эцаган зеленеет, а Азамат лихорадочно ищет слова, чтобы похвалить сына. — Особенно перед ужином.
Кир скисает.
— А что такого, я же про глаз, а не про задницу…
— Ты вообще молодец, — обретает голос Азамат. — Я смотрю, ты по-настоящему увлёкся этой работой и делаешь успехи. Мне это очень приятно видеть.
— Да клёво, — смущается Кир, — только когда Лиза одна оперирует. А остальные на всеобщем между собой говорят, я ничего не понимаю! Названия инструментов только знаю, подать могу, а так… Зато я в первой помощи упражняюсь на манекенах! Уже умею фиксировать переломы и откачивать утопленников!
Эцаган заходится кашлем.
Я уже давно поняла, что редкость профессии целителя на Муданге — следствие не просто тотальной брезгливости, но и несколько средневекового представления о приличиях. В частности, говорить за столом о травмах или смерти не от естественный причин — полный нонсенс, и даже самые матёрые наёмники, перевидавшие на своём веку жутких смертей, меняются в лице и переводят тему. Эцаган же, столичный балованый мальчик с довольно небольшим опытом наёмничества (да ещё и в команде у Азамата, который в принципе всегда избегал жертв), совсем не способен переварить такую информацию. Вот Кир с Айшей, которым в детстве никто не сообщил, что утопленники — это мерзко и недостойно обсуждения, совершенно спокойно переносят любые подобные разговоры.
— Так может, нам с тобой позаниматься всеобщим? — находится Азамат, которому очень не хочется осаживать восхищённого ребёнка.
— Было бы клёво, — протягивает Кир. — Только у меня времени почти нет, я ведь весь день с Лизой на работе… И ты тоже занят.
— Ну, вечерком…
— Вечерком юный князь предпочитает шастать по заброшенным домам в компании малолетних преступников, — сообщает Эцаган, решив, видимо, отплатить за незастольную тему.
— Никакие они не преступники! — возмущается Кир. — Нормальные ребята.
— Ну да, только вот приворовывают и мошенничают понемногу, — иронично ухмыляется Эцаган.
— Неправда! — вступается Кир. — Просто на детей легче всего свалить, особенно если до них родакам дела нет!
Эцаган открывает рот возразить, но Азамат останавливает его, подняв руку.
— Кир, а ты не мог бы поподробнее рассказать, что это за компания, с которой ты гуляешь, и чем они тебе так дороги?
Ребёнок кривится.
— Да обычные ребята, как в приюте были. Ну то есть, безродных среди них нет, но это только так считается. Я хочу сказать, например, у некоторых отцы наёмничают и дома не бывают по нескольку лет, а мать умерла или сбежала к родне или ещё что… Просто те, у кого дома всё в порядке, они так задаются, что и не подойдёшь. Мне-то побоку, что дразнят, если надоедает, я так задвинуть могу, что два года молчать будут, а вот других напрягает. Особенно девчонок, они-то ничего сделать не могут.
— Тебя дразнят? — хмурится Азамат. — Кто?
— Да кому не лень! — усмехается Кир. — Вот помнишь, я думал, может мне в клуб пойти? Так я пошёл, ну так, из интересу. А там все такие важные, они в столице родились, с детства на серебре кушают, что такое помидор не знают. Я-то этим помидорам сам парники строил, а потом мы их и сушили, и солили, и… Короче, не о чем мне с такими говорить.
Азамат уставляется в пол таким взглядом, что я бы не удивилась, если бы ковёр задымился.
Эцаган выглядит кисло. Не удивлюсь, если окажется, что Кир невзначай и по нему проехался.
— А эти твои приятели, конечно, святые, — цедит он.
— Ну не святые, — рассудительно произносит Кир, — и я не знаю, может, раньше кто из них чего и делал. Но теперь я у них главный, и никто ни-ни. Разве что подшутить над вредным соседом, не больше.
— А ты у них главный? — отвлекается от мрачных мыслей Азамат.
— Ну да, — как само собой разумеющееся, подтверждает Кир. — Я же их главаря скинул, так что теперь я.
— И куда этот главарь делся? — уточняет Эцаган. — Готовит месть?
— Пытался, — усмехается Кир. — Нашёл каких-то лбов, думал мне тёмную устроить. Только он им не сказал, кто я такой. Я как представился, они бы-ыстро дёру дали. А главарь этот бывший сейчас снова с нами, приполз, хвост поджав, и попросился обратно, одному-то не здорово.
— И ты его пустил? — интересуется Азамат.
— Пустил, а что с ним делать? — вздыхает Кир. — Он противный, конечно, всё время скандалит и ноет, но хоть немного драться умеет, остальные-то так себе…
— А зачем вам драться? — спрашиваю я.
— Ну как зачем, — разводит руками Кир. — Мы ж не одни в городе! Вон эти, из клуба, думают, что они тут хозяева, типа это они пещеры на реке нашли, и больше никто не имеет права туда ходить. Или пустой дом, который на горе стоит, и с которого весь город видно, — это типа их место! Ну а потом начинают дразниться, девчонок наших щиплют, мелюзгу мутузят. Вот и приходится напомнить, кто в стае с хвостом!
