Олег Пелипейченко - В Греции всё есть
— Решил-таки побегать наперегонки? — с трудом перекрывая вопли героя, поинтересовался парящий вверху Гермес. — Или займёмся другими обобщениями?
Обмен
Маленькая тамарисковая рощица на окраине Лампсака была надёжно укрыта от посторонних глаз. Одинокие прохожие всё утро обходили её стороной; даже местные мальчишки на время позабыли о ней. По крайней мере, парочке, восседавшей под одной из крон за чёрным гагатовым столиком, за всё время игры так никто и не помешал.
— Девятнадцать — два! — хихикнул один из игроков, коренастый молодой человек. Верхняя половина его тела была открыта, и свисавший с пояса хитон укрывал ноги тяжёлыми складками. — Ещё один проигрыш — и партия опять за мной!
Его соперник, пожилой бородач величественного вида, пожал плечами и взял со стола стаканчик с костями. Громыхнув им несколько раз, мужчина резким движением высыпал астрагалы на стол и склонился над ними, закусив губу.
— С-собака… Опять собака! — застонал он, когда кости замерли. На верху каждого из четырёх астрагалов темнела одинокая точка.
— Быстро учишься, дедушка, — ехидно заметил юнец. — Совсем недавно за такую игровую формулировку ты меня в улитку грозился превратить. Напоминаю: согласно утверждённым правилам этот бросок обозначается не «собака», а «четыре очка», а если…
— Формулировки — далеко не худшее в этой дурацкой игре, — холодно оборвал его мужчина.
— А что худшее? — немедленно заинтересовался юноша.
— Худшее — это ты в соперниках. — Мужчина шумно выдохнул. — Я ещё ни разу не видел, чтобы так везло.
— Ну почему всегда так выходит, что если выигрываешь ты, то это признак класса, а если я, то просто повезло? — юноша лицемерно закатил глаза и поджал губы.
— Бросай давай! — рявкнул мужчина и сердито засопел. Молодой человек пожал плечами, собрал астрагалы в стаканчик, немного послушал, как они тарахтят, и небрежно опрокинул стаканчик над столом.
— «Афродита»! Ох, извини… как же там оно по правилам-то… Впрочем, какая теперь разница? — юноша наклонился к кипящему от злости сопернику и перешёл на доверительный шёпот. — Слушай, великий Зевс, может, тебя просто астрагалы не любят? Может, в бочонки перекинемся?
— Хватит с тебя! — процедил Зевс. — И вообще, ещё слово скажешь — будешь неделю улиткой ползать. Божественной. На вкус. Для любой полудохлой вороны. Ладно, меняемся.
Юноша поправил хитон и встал напротив деда. Руки Громовержца пару раз описали круги на уровне головы, затем ладони встретились с громким хлопком, и между головами игроков сверкнула длинная искра; оба дёрнулись, но на ногах устояли. Теперь уже юноша выглядел мрачным и раздражённым, а его соперник, напротив, смотрел на своё отражение в тёмном зеркале стола с явным удовольствием.
— Итак, кого же мне сегодня посетить? — налюбовавшись собой, мужчина в притворном раздумье поскрёб подбородок. — Говорят, самая верная жена — Алкмена. Проверить, что ли, насколько она верная?
— Смотри, особо не увлекайся, у тебя времени — только до заката, — раздражённо дёрнул головой молодой человек. — И вообще, постарайся вести себя так, чтобы мне потом опять перед Герой оправдываться не пришлось.
Мужчина вытянулся в струнку, ухватившись за ствол молодого кипариса, словно за копьё, и изобразил на лице полную готовность подчиняться приказам. Юноша фыркнул и отвернулся. Мужчина расплылся в довольной улыбке и осторожно ступил на узкую тропинку, пересекающую рощу. Вдруг он резко повернулся и подошёл к столику, на который опирался юноша.
— Не понимаю я тебя, Громовержец, — негромко произнёс юноша в теле мужчины. Лицо его приобрело непривычно серьёзное выражение. — Ты же сам можешь в своём теле разгуливать и соблазнять самых неприступных, самых красивых, умных и знатных женщин. Любая за честь почтёт с самим Зевсом время провести. А ты это время со мной, молокососом, на какую-то ерунду тратишь.
— А и не должен ты всего понимать, Трифаллус, — с достоинством обронил юноша. — Покамест не должен. Иди, Приап, не трать время даром. Даже секунды лишней потом не проси.
— Не беспокойся, деда, я и не собирался просить — знаю, что не дашь. Потому что проигрывать не умеешь, — мужчина показал опешившему юноше язык, подскочил на месте, как козлёнок, и рубящим движением руки прорезал в воздухе портал.
— Эх, ты, глупыш… — пробормотал себе под нос Зевс, снисходительно улыбаясь вслед ныряющему в портал Приапу. — Сам не понимаешь своей выгоды. Да я с твоими молодыми силами и двойной оснасткой и так кого угодно… — он чуть приподнял край хитона и довольно осклабился. — Эй, Дриопа, Сиринга, Мелия, вы где? — заорал он неожиданно и громко свистнул в четыре пальца. — Девчонки, выходите, я уже тут, с вами!
Из кустов с радостным визгом выскочили три нимфы и потащили юного Дия за собой, в самую глубь рощи.
Загадка Сфинкс
…богиня Гера наслала на город Сфингу, матерью которой была Ехидна, а отцом — Тифон. Она имела лицо женщины, грудь, лапы и хвост льва, а крылья птицы. Узнав загадку от Муз, Сфинга уселась на Фикейской горе и стала задавать ее фиванцам. Загадка же заключалась в следующем: «Какое существо, имея один и тот же голос, становится поочередно четырехногим, двуногим и трехногим?» После того как оракул предсказал фиванцам, что они только тогда избавятся от Сфинги, когда разгадают загадку, многие приходили к этой горе, пытаясь разгадать смысл загадки; когда они не могли этого сделать, Сфинга, схватив одного из них, пожирала.
После того как многие погибли и последним погиб Гемон, сын Креонта, этот царь возвестил, что тому, кто разгадает загадку, он передаст царскую власть в Фивах и отдаст в жены вдову Лаия. Прослышав об этом, Эдип разгадал загадку, сказав, что существо, которое имеет в виду загадка Сфинги, — это человек: ибо в детстве он ползает на четырех конечностях, когда человек становится взрослым, он ходит на двух ногах, а в старости он берет в качестве третьей опоры палку. Сфинга кинулась с вершины горы в пропасть…
(Аполлодор «Мифологическая библиотека»)
Идеально чистая вода Иппокрены скользит по камням, обтягивая их прозрачной кожей.
Томительное любовное пение цикад. Медленный птичий танец в выгоревшем небе. Шершавые письмена коры замшелого дуба. На лужайке девушка с необычным, диковатым разрезом глаз.
— Чего вам от меня надо?
Смешок. Другой, третий. Тени листьев складываются в перекошенную дурашливую маску. Побег плюща, свисающий с ветки, не нашёл опоры, потянулся вверх и обвился вокруг своего основания.
Солнце слепит глаза.
— Нам — ничего.
— А кому? Зачем я здесь?
Тростинки похожи на длинные и тонкие свитки, перехваченные по длине грубо кованными колечками. Между двух изогнутых веток натянута толстая паутина — словно струны на лире.
— Перестаньте меня мучить! Вам мало того, что вы сделали с сестрой моей матери?
Смешок. Ещё несколько. Смех дробится, скачет по гальке, прыгает стайкой солнечных зайчиков по зелени олив. Тени складываются в весёлую маску.
— Гера приказывает тебе покарать Фивы.
— Я не хочу никого карать! Верните меня в пещеру!
— Молчи, отродье чудовищ! Не забывай, что вы более не повелеваете Геей. Медузу наказали за своеволие — хочешь разделить её судьбу?
— Пока я не проявила себя как чудовище — я человек!
— Медуза тоже была человеком. Пока не понадобилась Посейдону. Гере нужна твоя кровь. Хочешь жить — плати.
Молчание. Пение неутомимых цикад. Буквы роятся на коре.
— На тропе на Фикейской горе есть узкое место. Будешь там сидеть и задавать каждому прохожему загадку. Если человек её не отгадает… что ж, в этом и будет заключаться его вина.
— Какую загадку?
Птица мечется в небе в неистовом танце.
— Ты будешь спрашивать каждого, кто такой человек.
— Что?! Но разве ответ не очевиден?
— Ты хочешь сказать, что знаешь разгадку?
— Конечно. Человек — это… ну… у человека две руки, две ноги… круглая голова… Человек — это тот, кто похож на меня.
Смешки сыплются на травяной ковёр лужайки. Тростниковые свитки унизаны кольцами.
— По-твоему, человек — это тот, кто выглядит, как человек? А если вот так?
Плечи, живот, ноги скручивает ломящая боль, девушка кричит. По мышцам пробегает судорога, тело вспухает на глазах, огромные когти разрывают изнутри набухшие ступни и кисти рук, спина разламывается на два огромных крыла.
— Ты по-прежнему человек?
Сфинкс с трудом поднимает веки.
— Человек — это тот, кто чувствует себя человеком…
Струны-паутинки между изогнутых веток. Невыносимый звон в ушах, сознание мутнеет. В распластанное на траве тело понемногу вползает безразличие.
