Л. Хаббард - Обречённая планета
— Как вам будет угодно, — ответил генерал и вышел.
Мэдисон был немного недоволен этим вмешательством в его дела в области средств массовой информации, но он всего лишь пожал плечами. Бог знает, где сейчас этот Хеллер. Очевидно, похищение было совершено несколько месяцев назад. После спасения сестры Хеллер мог отправиться куда угодно: на Манко, на Землю — да мало ли куда еще? Да и не все ли это равно? Его волновали только сенсационные заголовки его газет. Он уже представлял себе, какую шумиху он может раздуть из этого дела даже независимо от того, чем закончится операция на Калабаре: он был почти уверен, что Хеллеру не уйти от ищеек, которых натравил на него Хисст. И в этот момент, несмотря на все свои предыдущие промахи, он ни капли не сомневался, что он скоро сотворит из Хеллера величайшего преступника всех времен и народов, увековечив его имя в истории криминалистики. Конечно, если этого Хеллера-Уистера поймают, его обязательно повесят, но ведь это происходит со всеми преступниками, объявленными вне закона, — а чего же еще ожидать от правосудия? А пока — о боже, какие будут заголовки! И, мой бог, как, наверное, будет доволен мистер Гробе! Готовьте для Мэдисона красные ковры — самые большие, которые только найдутся на Земле, — посыпайте их розами: вот идет сам Мэдисон-победитель!
ГЛАВА 4
В императорские покои вошли две циркачки и начали раздевать Ломбара.
— Черт возьми, что происходит? — возмутился сквозь пьяную дремоту Хисст.
— Немножко терпения, мой сладенький, — сказала Флип. — Ты и глазом моргнуть не успеешь, как мы с тебя стянем весь этот генеральский хлам. Уж в чем, в чем, а в этом деле мы профессионалы.
Скоро Хисст стоял, слегка пошатываясь, посреди комнаты в чем мать родила.
— Эй, смотри, какой у него славный (…), — заметила Флип.
— Да, действительно, ничего, — согласилась вторая девушка. — Шеф, у нас есть еще время?
— Заткнись, — огрызнулся Мэдисон. — Посмотри, Ломбар. Посмотри на это Мэдисон держал в руках золотое королевское одеяние: на сверкающем фоне драгоценными камнями были вышит узор в виде комет, звезд и планет; когда ткань колыхалась, казалось, что небесные тела приходят в движение.
Ломбар от такого зрелища даже немного протрезвел. У себя в офисе в Замке Мрака он хранил подобное платье, похищенное из королевского склепа, и, когда оставался один, часто доставал его и подолгу им любовался. Но тому, кто осмелился бы появиться б этом платье на публике, кроме лиц королевской крови, грозила неминуемая казнь. Внезапно его охватил приступ паранойи. Его начало тошнить, и он решил, что перебрал виски. Схватившись за живот, он оттолкнул от себя королевский наряд, Мэдисон взглянул на часы, Да, все верно, тошнота, озноб — признаки начинающегося действия ЛСД. Он протянул Ломбару бутылку с виски.
— Глотни еще, и тебе станет лучше.
Ломбар сделал еще глоток — виски теплом растекся по венам, тошнота прошла.
Девушки одели его в королевское коронационное одеяние, нацепили на ноги сандалии из золота и драгоценных камней и кое-как причесали его, в то время как Мэдисон, стоя у него за спиной, выразительно указывал на свои часы.
Когда процедура одевания была закончена, Мэдисон сделал знак стоящему в дверях Флику, и он вместе с девушками вывел его из императорских покоев.
Первая доза ЛСД начала действовать, и теперь можно было начать воздействие на рассудок Ломбара.
— Ты — самый могущественный человек во всей Вселенной, — внушал Мэдисон. — Ты должен сосредоточиться только на этом.
Ломбар кивнул и послушно попытался сосредоточиться.
Его свели вниз по лестнице к огромным дверям тронной залы.
Правильное «внушение» при употреблении ЛСД было просто необходимо. Две девушки, переодетые лордами, отвесили Ломбару глубокий поклон и широко распахнули перед ним двери.
В уши Ломбара ворвался поток торжественной музыки — это заиграл Императорский оркестр; оркестранты были только что извлечены из своего заточения, и теперь отчаянно наигрывали на своих инструментах под дулами пистолетов привычную мелодию.
— Свет! Камера! Начали! — вскричал директор.
Мэдисон немедленно скрылся за дверями: меньше всего на свете он хотел, чтобы его физиономия мелькала на этой церемонии. В случае провала он мог свободно объявить Ломбара сумасшедшим, и его люди всегда будут готовы за него заступиться. Но он рассчитывал, что все пройдет удачно. Леди Фортуна не оставит его. Из тронной залы началась прямая трансляция на всю Конфедерацию церемонии коронации.
Два актера, изображающие лордов, проводили Ломбара по сверкающему ковру — эта деталь была придумана специально, для того, чтобы казалось, что коронуемый император просто жмурится от сияния алмазов — на середину залы.
В зале было полно народу — целые сотни людей. Адмиралы Флота, генералы армии, лорды в ложе! Все они низко поклонились разогнулись и поклонились снова, Так они и продолжали кланяться бесчисленное количество раз по той простой причине, что все эти лорды и адмиралы были всего лишь электронной иллюзией, похищенной из городского дома генерала Петли.
Настоящими людьми среди всей этой компании миражей были только музыканты, команда Мэдисона и Ломбар!
Ломбар твердо усвоил «установку», данную ему Мэдисоном. Под трели Императорского оркестра, немного фальшивившего от страха, Хисст шествовал через залу в сопровождении четырех мнимых лордов — двух актеров и двух девиц.
Директор заметил, что камеры слишком часто поворачиваются в сторону трона, и приказал взять крупным планом лицо Ломбара, на котором начало проступать странное выражение Бог знает, какие галлюцинации плясали перед внутренним взором коронуемого, одурманенного ЛСД.
Ломбара подвели к трону Здесь он должен был, по традиции, встать на колени, но, не имея ни малейшего представления о ходе церемонии, он немного сбился с курса и начал забирать влево, но недремлющие лорда тотчас же поспешили направить его стопы в нужном направлении. Директор навел на него объектив. В зале работали, в общей сложности, три камеры. Два помощника директора, взятые из дворцовых чернорабочих, видели камеру чуть ли не в первый раз в жизни, но ничего, думал директор, сойдет.
Из противоположной двери показалась гулящая девица в одеянии папы римского, за ней следовали два повара, одетые сановитыми священниками. «Папа римский» подошел к коленопреклоненному Ломбару и сделал над его головой какие-то движения руками, которые, как ему казалось, подобает делать в подобном случае папе, и, повернувшись к одному из священников, взял из его рук массивную цепь — символ императорской власти — и нацепил ее на шею Ломбара. При этом цепь, будучи сделана из чистейшего железа, покрытого зопотой краской, отчетливо лязгнула. Потом ряженая девица повернулась к другому «священнику», держащему в руках «скипетр» из папье-маше, и передала его Ломбару — тот, поклонившись, еле сдерживая колотившую его дрожь, схватил его обеими руками и, не рассчитав, немного помял его.
Директор переключил камеру на толпу и шепнул в радиотелефон своему помощнику, чтобы тот вернул «скипетру» надлежащую форму. Когда это было сделано, он снова направил объектив на Хисста.
Ломбара подняли с колен и кое-как усадили на трон.
— Корона, — зашипел директор, — вы забыли эту (…) корону, — и снова переключился на непрерывно кланяющуюся иллюзорную толпу.
Два «лорда» снова поставили Ломбара на колени.
Флип с другой девушкой, вместе с ней готовившей к коронации Ломбара, теперь одетые в платья придворных дам схватили расшитую золотом подушку, на которой лежала корона, пританцовывая, понесли ее среди миражей к трону. Директор решил про себя, что все вышло просто превосходно. Никто в Конфедерации не видел настоящей коронации еще с конца прошлого века, поэтому, по его мнению, никто не обратит на эти несоответствия церемонии никакого внимания — и он показал весь этот импровизированный таьец до конца.
Флип вместе со своей напарницей поднесли подушку «папе», и он снял с нее корону, краска на которой еще не успела высохнуть, и «папа», испачкав руки, не раздумывая, вытер их о складки своей рясы.
Непослушные волосы Ломбара, которым нипочем была любая щетка, торчали в разные стороны, и корона едва держалась на его вихрах, к тому же, она оказалась немного мала новому императору. Так что «папа» явил настоящее чудо, заставив «корону» сидеть на голове своего хозяина.
— Говорите что-нибудь! — прошипел директор в миниатюрный приемник, вставленный в ухо «папы».
— Думаю, корона будет держаться, — торжественно объявила шлюха всему Волтару.
Два мнимых лорда подняли Ломбара с колен и снова усадили на огромный трон.
Тут возникла еще одна непредвиденная ситуация: Флип со своей подругой не знала, что дальше делать с подушкой, но, к счастью, их не покинул дух импровизации. Флип грациозным движением подняла подушку над головой, что, вероятно, должно было символизировать, что акт коронации состоялся, и потом они вместе со второй девушкой, все так же пританцовывая, покрутили руками перед лицом новоиспеченного монарха и элегантно уселись по обе стороны трона, головами касаясь рук Ломбара.
