Терри Пратчетт - Шляпа, полная неба
Тиффани закрыла глаза, сделала пару шажков в сторону, несколько шагов вперед, осторожно повернулась и открыла глаза. Она стояла перед собой, неподвижная, будто нарисованная. Лошадь прекрасно смотрелась поверх нового платья, серебряная на зеленом.
Интересно, сколько Роланд за нее заплатил? И почему?
— Меня не видно.
Тиффани медленно сняла цепочку, снова завернула подарок в бумагу и положила в шкатулку, к прочим вещам из дома. Потом отыскала одну из открыток с видом на Дверубахи и огрызок карандаша и вдумчиво, старательно написала Роланду несколько слов благодарности. Тут совесть напомнила о себе, и Тиффани использовала вторую открытку, чтобы дать знать родителям, что она пока что вполне жива-здорова.
В задумчивости она пошла вниз.
Вечером в потемках было мало что видно, поэтому она только сейчас заметила, что стена вдоль лестницы вся заклеена старыми афишами, где каждая строчка была напечатана буквами разного размера и стиля. Они извещали о чем-то вроде:
И так далее, и тому подобное, вплоть до самых последних строчек, отпечатанных мелкими буковками. Все это буйство красок и слов в маленьком домишке посреди леса смотрелось несколько неуместно.
Тиффани отыскала кухню. Там было холодно и тихо, только тикали висевшие на стене часы. Обе стрелки отвалились и лежали внизу стеклянной крышки циферблата — хотя часы и продолжали отмерять время, они не собирались никому его показывать.
Кухня выглядела на удивление аккуратной и чистой. В тумбочке под раковиной был ящик, где ложки, вилки и ножи лежали строго по своим отделениям. Что-то в этом порядке встревожило Тиффани. Во всех кухонных ящиках, которые ей доводилось видеть, порядок когда-то задумывался, но с течением времени оказывался безнадежно погребен под поварешками, которые не помещались ни в одно из отделений, и гнутыми штопорами. Из-за этого ящики вечно норовили застрять, и для каждого надо было знать хитрый способ, которым его можно открыть.
Решив кое-что проверить, Тиффани взяла ложку и положила ее к вилкам. Закрыла ящик и повернулась к нему спиной.
Раздался шорох дерева по дереву, потом одинокий металлический звяк — именно такой звяк, какой могла бы издать ложка, вернувшись к своим товаркам, которые страшно по ней соскучились и горят желанием услышать, как ей жилось среди этих страшных заточенных грубиянов.
Тогда Тиффани переложила нож к вилкам, закрыла ящик — и навалилась на него всем весом.
Сначала ничего не происходило, потом приборы в ящике задребезжали. Шум стал громче. Ящик задергался. Вся тумбочка под раковиной заходила ходуном…
— Ладно, — сказала Тиффани, отпрыгнув от нее. — Делай, как считаешь нужным.
Ящик резко выдвинулся, нож серебряной рыбкой перепрыгнул в отделение для ножей, и ящик с грохотом встал на место.
Наступила тишина.
— Кто ты? — спросила Тиффани.
Ответа не было, но в воздухе повисло неприятное ощущение — Тиффани почувствовала, что очень сильно обидела кого-то. Не стоило так глупо шутить.
Она поспешно вышла в сад. Шум воды, который она слышала вечером, как выяснилось, издавал водопадик недалеко от дома. Небольшое водяное колесо поднимало воду во вместительный каменный резервуар, оттуда шла труба к дому.
В саду оказалось полным-полно украшений. В основном это были унылые дешевые поделки — безумно ухмыляющиеся кролики, глиняный олень с выпученными глазами, гномы в красных колпачках и с такими лицами, будто какой-то лекарь в эту самую минуту проделывал с ними что-то весьма неприятное.
С яблоневых веток и вкопанных в землю столбов свисали… странные штуковины. Было там несколько ловцов снов и веревочных оберегов, какие иногда вешали перед домами на холмах. Другие выглядели как большие путанки, они тихонько кружились и позвякивали на ветру. Третьи… Нет, одна штуковина была, похоже, птицей, сделанной из старых щеток, но большинство с виду напоминали просто связки всякого мусора. И очень странного мусора. Тиффани показалось, что некоторые из них чуть шевелились, когда она проходила мимо.
Когда она вернулась в дом, тетушка Вровень уже сидела за кухонным столом.
И тетушка Вровень тоже.
Ее было две.
— Прости, — сказала тетушка Вровень справа, — но я подумала, что лучше прояснить все прямо сейчас.
Ведьмы были похожи как две капли воды.
— А, — кивнула Тиффани. — Понятно. Вы близнецы.
— Нет, — покачала головой тетушка Вровень слева, — я не близнецы. Возможно, тебе будет трудно…
— …это понять… — подхватила без паузы вторая тетушка Вровень. — Ну хорошо… Ты слышала…
— …что некоторые близнецы якобы могут улавливать мысли и чувства друг друга? — спросила первая тетушка Вровень.
Тиффани кивнула.
— Ну так вот, — продолжала вторая тетушка Вровень. — А со мной, боюсь, все немного сложнее. Я…
— …один человек, у которого два тела, — договорила первая тетушка Вровень, и они продолжили, будто играя словами в теннис:
— Я хотела сказать тебе об этом…
— …помягче, в подходящий момент, потому что некоторым людям…
— …трудно принять это, у них…
— …от меня мурашки по коже…
— …и вообще…
— …жуть берет.
Оба тела умолкли.
— Прости за последнюю фразу, — сказала наконец левая тетушка Вровень. — Обычно я так не делаю, только когда волнуюсь.
— То есть вы хотите сказать, что вы обе… — начала Тиффани, но правая тетушка Вровень перебила ее:
— Нет никаких «нас обеих». Только я, понимаешь? Знаю, это непросто. Смотри, у меня есть правая правая рука, левая правая рука, правая левая рука и левая левая рука. И все они мои. Тиффани, я могу пойти за покупками и при этом остаться дома. Если тебе так будет проще, считай, что я — это один…
— …человек, у которого четыре руки…
— …четыре ноги и…
— …четыре глаза.
Все эти четыре глаза в тревожном ожидании смотрели на Тиффани.
— И два носа, — сказала она.
— Точно. Все-то ты замечаешь. Мое правое тело чуть более неловкое, чем левое, зато правая пара глаз лучше видит. Я такой же человек, как ты, просто меня немного больше.
— Но одна из вас… то есть одна ваша половина, — быстро исправилась Тиффани, — прилетела аж в Дверубахи, чтобы встретить меня.
— Да, я умею разделяться, — сказала тетушка. — И очень даже неплохо. Хотя если я удаляюсь от меня миль на двадцать, то становлюсь немного неуклюжей. А теперь, пожалуй, нам с тобой неплохо бы выпить по чашечке чаю.
Тиффани и опомниться не успела, как обе тетушкины половины встали и подошли к буфету.
Девочка во все глаза уставилась на удивительное действо: как один человек заваривает чай в четыре руки.
Чтобы накрыть стол к чаю, нужно сделать довольно много всего, и тетушка Вровень делала все это одновременно. Два тела, стоя бок о бок, передавали из рук в руки чайник, чашки и ложки, словно в тщательно отрепетированном балете.
— Когда я была маленькая, все думали, что я — близнецы, — сказала ведьма через плечо. — А потом… они решили, что я — воплощение зла, — закончила она через другое плечо.
— И они были правы? — спросила Тиффани.
Обе половины тетушки Вровень с потрясенным видом повернулись к ней:
— Разве можно задавать людям такие вопросы!
— Ммм… но это же очевидный вопрос, — сказала Тиффани. — Ведь если человек в ответ скажет: «Да, я — воплощение зла! Муа-ха-ха!», это сэкономит кучу времени, верно?
Четыре глаза пристально вгляделись в нее.
— Госпожа Ветровоск была права, — проговорила тетушка Вровень. — Она сказала, что ты — ведьма с головы до башмаков.
Тиффани в глубине души раздулась от гордости.
— Так вот, немного об очевидном, — начала тетушка Вровень. — Часто оно оказывается… А что, госпожа Ветровоск и правда сняла перед тобой шляпу?
— Да.
— Возможно, когда-нибудь ты поймешь, какой великой чести удостоилась. Ну ладно, я — не воплощение зла. Хотя, наверное, я могла бы вырасти злой. Моя мать умерла вскоре после моего рождения, отец тогда был в море, да так и не вернулся…
— В море жуткие дела творятся, — вставила Тиффани.
Ей часто говорила это матушка Болен.
— Это так, и может быть, с ним правда что-то случилось, а может, он и не собирался возвращаться… — ровным тоном сказала ведьма. — В общем, меня отправили в приют. Отвратительная еда, ужасные наставницы, и к тому же я попала в самую плохую компанию из возможных — в свою собственную. Ты не поверишь, какие вещи можно проделывать, если у тебя два тела. Все, конечно, думали, будто я — близнецы. А потом я убежала, прибилась к бродячему цирку и стала выступать с ним. Я! Можешь такое себе представить?
— Топси и Типси, чтение мыслей на расстоянии? — предположила Тиффани.
Тетушка Вровень застыла с открытым ртом.
