Надежда Федотова - Мой старый добрый враг
Таврус неожиданно стукнул пудовым кулаком по столешнице, чуть не прибив мирно дрыхнущего Мыша.
– Ты полегче!.. – Крыс, сонно моргая, покрутил когтем у виска и перелез ко мне на колени. – Психопат…
– Будь прокляты эти Подземелья! – рычал кочевник. – Они никогда не оставят нас в покое!.. Нужно сообщить Его Величеству…
– С ума спрыгнул?! – Я чуть было не уронила кружку. – Это после того, как я у царя из-под носа государственного преступника умыкнула?! Заложишь с потрохами!
– Про тебя я им не скажу.
– Вот спасибо! А то они сами не догадаются!..
– Но ведь нужно же что-то делать! – развел руками бородач. – Ты сама знаешь, с Подземельями шутки плохи.
– Да я в курсе, полковник… Но Ригана я им не отдам!
– Знай, это любовь… – пропел крыс.
– А ты помолчи, – шикнула моя светлость. – Много ты понимаешь… Давай так, Таврус, подождем, пока человек в себя придет. Между прочим, он лучше знает, что задумал его папашка…
– Здраво, – согласился кочевник, задумчиво поглаживая бороду. – Хорошо, Стася, убедила… Но кое-какие меры принять стоит!
– В смысле?
– Снова собрать отряд воедино. После того как Южные Пещеры рухнули, Деймер… – он посмотрел на лежащего без движения рыцаря, – …исчез, а ты ушла, все как-то незаметно отдалились друг от друга. Половина воинов вернулась в степи, кто-то остался в Гринморе служить в царской охране, кто-то повесил топор на стену и с головой ушел в мирную жизнь. Спиртус, например, перекупил у Хамлоса харчевню «Толстый кабан», растолстел и совсем зазнался…
– Представляю, – фыркнул длиннохвостый, – что у парня за радость: ешь, пей, и всё – на халяву!.. И как он, не разорился еще?..
– Харчевня пользуется спросом, – пожал плечами Таврус. – Когда Спиртус был у меня в последний раз, говорил, что подумывает о расширении предприятия.
– Бизнесмен, блин!.. – расхохоталась я. – Черт возьми, только сейчас поняла, как я по всем вам соскучилась! По тебе, по Спирту, по ребятам… Мне без вас так плохо было, ты себе представить не можешь!
– Могу, – по-отечески улыбнулся полковник. – Нам тоже…
Мы помолчали, глядя на огонь.
– Мы тогда весь дворец перевернули, – сказал варвар, – тебя искали. Столица на голове стояла…
– Ну конечно, – обронил Мыш, – национальная гордость, сама Бешеная – и на тебе! Как пивом смыло!..
Я улыбнулась:
– Похоже, теперь я национальный позор!.. Угон повозки, нанесение телесных повреждений, ограбление, освобождение особо опасного преступника…
– Брось! – пренебрежительно сказал хвостатый, снова перелезая на стол. – Подумаешь! В первый раз, что ли?..
– Ну, да… – Я зевнула. – Таврус, будь другом, кинь мне на пол какую-нибудь дерюжку. Глаза закрываются… как говорила Скарлетт О'Хара, подумаем об этом завтра…
Проснулась я глубокой ночью. Зевнула, перевернулась на другой бок – и поняла, что больше не засну. В принципе, неудивительно, если учесть, что сон сморил меня средь бела дня… В хижине было тихо. Откуда-то из-за двери доносился сочный храп Тавруса. Ой, как неудобно! Выгнали бедного полковника на улицу… Стыд и срам. Я обернулась одеялом, как римский патриций, и встала с соломенного тюфяка на полу. За окошком было темно. На столе, обняв правой лапой кусок хлеба, посапывал Мышель. Со стороны кровати доносилось тяжелое дыхание спящего рыцаря. Я взяла табуретку и села рядом. Он уже меньше походил на мертвого… Таврус сказал, что ничего смертельного. Будем надеяться…
– Бедный ты мой, – прошептала я, осторожно погладив его по щеке. – За что они тебя так?.. Сволочи…
Черные ресницы Ригана дрогнули. Он пошевелился и, скрипнув зубами от боли, медленно открыл глаза. Зеленые-зеленые, такие знакомые кошачьи глаза. Блин, как же я его люблю!..
– Привет, – сказала я. Рыцарь моргнул.
– Меня… отправили в рай, как великомученика?.. – криво улыбнулся он. – Странно…
– В лоб дам! – нежно сказало мое командирство, беря его за руку. – Рай тебе не светит, а этажом ниже – рановато…
– Я… не умер?
– С какого перепугу?! Выглядишь, конечно, как Франкенштейн недоштопанный, но полковник сказал, что выживешь. Он и не таких видел, так что верить ему можно.
– Таврус?.. Он… здесь?..
– Ну, вообще-то, мы у него дома.
– Нельзя… – хрипло пробормотал Риган, силясь встать. – Они за мной… придут…
Я уложила его обратно:
– Как придут, так и уйдут!.. Не дергайся, тебе вредно. Лучше скажи, кто тебя так разукрасил?
– Не помню. – поморщился он. – Да и неважно… это правда ты?
– Нет, это бред, вызванный родильной горячкой! – не выдержала я. Он улыбнулся:
– Боялся… не увижу… Я слышал, ты ушла…
– Значит, вернулась, – я приложила ладонь к его губам, – тсс!.. Спи. Сон – лучшее лекарство.
Он с беспокойством посмотрел на меня:
– Опять исчезнешь?..
– Ни за что! – решительно ответила я. – Сама не хочу!
– Правда?..
– Где ж я себе еще одного такого дурака найду?!
Он снова улыбнулся и закрыл глаза. Дыхание выровнялось. Ну, слава богу!.. Теперь я действительно верю, что всё будет в порядке…
Посидев еще полчасика у кровати, тихо млея от созерцания вновь обретенного мужчины моей жизни, я поднялась с табурета. Курить хотелось до умопомрачения, а сигареты я умудрилась где-то посеять… Осторожно, чтобы никого не разбудить, я облазила все закутки в Таврусовой лачуге… Он, само собой, не курит, но чем черт не шутит? Сейчас я согласна даже на мятый бычок годичной давности!..
Главное – ведь ноздри улавливали слабый табачный запах! Значит, где-то определенно имеется заначка… Хищно поводя носом, я встала на колени и заглянула под стол. Ага! Сундучок!.. Ладно, полковник меня простит… Секунду поколебавшись, я выдвинула его из темного угла и откинула крышку. Внутри лежала аккуратно сложенная моя одежда: штаны из замши, куртка – те, что мне сшили во дворце. Рядом – царский плащ, подбитый мехом, сверху – деревянная трубка и кисет. Это же всё мое!.. Я зашмыгала носом…
Проснулся Мышель:
– Ты чего, мать?.. Ревешь, что ли?!
– У-у-у…
– Чего стряслось?! – Он спрыгнул на пол и подбежал ко мне. – Неужто – помер?..
– Тьфу!.. Совсем ты, что ли?.. Еще чего не хватало… Смотри, что я нашла.
– Шмотки… – заглянув в сундук, сказал он. – И что?
– Так мои ведь, понимаешь! Он их хранил… всё это время…
– Ну, и в чем проблема-то?! – не понял крыс.
– Не хочу-у… – размазывая слезы по щекам, провыла моя светлость. Мыш хлопнул себя по лбу:
– Чего «не хочу»?! Говори ты толком!
– Обра-атно не хочу!.. Понял?!
– Ах, вот оно что… – допетрил хвостатый и сконфуженно умолк. Потом тронул меня лапой. – Ладно, кончай хлюпать. Пошли, покурим…
Я кивнула и, переодевшись в только что найденные вещи, набила трубку. Прикурила от очага и, тихо приоткрыв дверь, выскользнула наружу. Таврус, привалившись спиной к бревенчатой стене, мирно похрапывал. Я на цыпочках прошла мимо него и уселась на стоящий посреди двора чурбан для колки дров. Мыш устроился на моих коленях.
– А знаешь, – вспомнила я, – Риган очнулся!
– Чего говорит?
– Пока ничего…
– Ну, судя по вашему личику, мадам, самое главное он таки сказать успел?.. – заулыбался серый приятель.
– Да ну тебя!..
– А, значит, угадал… А кроме этого?
– Говорю же – ничего. Узнал, что мы у Тавруса, так еле удержала. Опасно, говорит. Какой благородный… Сказал, что его найдут. Интересно, кого он имел в виду – своего папашу или царскую гвардию?..
– Трудно сказать. Я сильно подозреваю, что второе…
– Правильно подозреваешь, – прозвучал в сонной тишине знакомый глуховатый голос, и на освещенный луной дворик вышел большой лохматый пес. – Здравствуй, Станислава…
– Иллан?! – Я чуть не упала с чурбана.
Черт! Надо было догадаться, что уж кто-кто, а Страж Тени нас в два счета отыщет даже под землей…
– Попали, – констатировал Мыш. – Ну, радуйся, псина!.. Чтоб тебе в гробу икалось…
– А, и ты здесь! – поднял ухо пес. Я покосилась на дверь в хижину. Нет, не успею…
– Не бойся, я один.
– Зато зубов много! – нервно отрезала я. – А ему и этого хватит… Имей в виду, Ил, я больше никому не позволю…
– Успокойся ты, – миролюбиво сказал он, сделал шаг вперед, кувыркнулся в воздухе и стал человеком. Я попятилась к дому. Оттуда доносился посвистывающий храп полковника. Блин! Спит он, видите ли!.. Нашел время!
Блондин усмехнулся, глядя на мое испуганное лицо, и одним прыжком оказался рядом. Я растопырила руки:
– Не пущу! Только через мой труп!
Мыш на плече ощетинился и зашипел… Иллан расхохотался и сгреб мою трясущуюся светлость в дружеские объятия:
– Стася, говорю же, успокойся! Право слово, что я, убийца?..
– Ну… – растерялась я. – А зачем ты нас выслеживал?
– А ты зачем всё испортила?
– Я?! Испортила?! – У меня от возмущения перехватило дыхание. – Убери лапы, ты… ты…
